О РОССИИ из дневника

В деревне Холуевка (она же Жуковка) у Чехова в “Мужиках» надобность была: показать полное безвременье в этой деревне, застывшей в безнадежной нищете. Можно сказать об этом прямо. Обычный писатель и сказал бы. Чехов ДОКАЗЫВАЕТ это: «Временами с той стороны, из-за реки, доносился бой часов: но часы били как-то странно: пробили пять, потом три». В этом и есть разница между гениальным писателем и писателем обычным. Обычный говорит, гениальный – доказывает.

 Все-таки «зеркалом русской революции» был Антон Чехов, а не Лев Толстой. Он первый понял: народу только укажи на врага – и он начнет мстить, убивать и грабить. Там же, в «Мужиках»: «Земство обвиняли во всем…. хотя никто не знал, что такое земство. И это пошло с тех пор, как богатые мужики, имеющие свои фабрики, лавки и постоялые дворы, побывали в земских гласных, остались недовольны и потом в своих фабриках и трактирах стали бранить земство».

Кстати, на врага указывал и сам великий Лев, оправдывая в конце жизни даже страсть к воровству нищетой простого народа и тем, что этот «простой» был, в свою очередь, ограблен «сложным».

Повальные воровство и коррупция в России от презрения или ненависти к власти, власти, как правило, тоже воровской, грабительской. Вор тратит силы и талант на то, чтобы украсть у вора, вместо того, чтобы творить, создавать, производить.

Ельцину удалось почти уничтожить (добить) «империю зла», но он был не в силах справиться с империей воровства. Все, что было при нем, да и теперь, при Путине, - это лихорадочная, отчаянная попытка ограбленного народа вернуть свое незаконным промыслом. Власть аморальна и народ в ответ аморален. Похоже, что эта картина не меняется вот уже тысячу лет.

«Каждый, близко познакомившийся с царской Россией, будет рад жить в какой угодно другой стране. Всегда полезно знать, что существует на свете государство, в котором немыслимо счастье, ибо по самой своей природе человек не может быть счастлив без свободы», - пишет маркиз де-Кюстин, но спали все оковы при Ельцине, а счастья не прибавилось. К подлинной         свободе путь труден. Ее необходимо прорастить из коварного зерна воли, вырастить, а только потом собрать урожай.

Было бы неправильно думать, что вот исправится власть, и народ ей за это ответит добром. Как правило, либеральный ход упрощает сложное. Связи между властью и народом сложны и прихотливы. Не исключено, что народу нравится та власть, которая его мучает и обворовывает и, тем самым, дает ему, народу, право на грабеж и насилие.

Максим Горький знал Россию изнутри, со дна, а потому и любил ее, и ненавидел. В «Истории русской литературы» он писал: «Русский человек всегда ищет хозяина, кто бы командовал им извне, а ежели он перерос это рабье стремление, так ищет хомута, который надевает себе изнутри, на душу, стремясь опять-таки не дать свободы ни уму, ни сердцу».

Наверно, и юдофобия тот же «хомут на душу» – вид рабства.

В России, как обычно, идут два процесса: свободные деньги стремятся превратиться в недвижимость на фоне зависти и злобы тех, кому они не достались, а, точнее,  тех, кому они достались в меньшем объеме.

Беда в том, что Россия еще не научилась (да и научится ли?) сколачивать крупный капитал легально. Большие деньги носят характер халявы (нефтедоллары) или имеют криминальный характер. Отсюда и накапливание в обществе «праведного» гнева  «униженных и оскорбленных» и угроза нового передела, который эта страна может и не выдержать. Ворующие у воров могут снова начать грабить награбленное – вот это станет бедой настоящей.