ИГОРЬ ИРТЕНЬЕВ СНОВА НЕДОВОЛЕН

Год назад И. Иртеньев был недоволен Израилем, о чем и написал нехитрый стишок. Понятное дело, обидно. Обидой продиктованы были тогдашние мои заметки. Напоминаю о сути дела.

 Тут некоторое смятение наметилось  по поводу «прощального» стихотворения Игоря Иртеньева (Рабиновича). Каким, мол, поэт не тем человеком оказался. В Израиле его лечили на деньги налогоплательщиков, встречали, как желанного и родного, а он, неблагодарный, всякие мерзости про Еврейское государство накатал.

 Поэтические тексты этого «правдоруба» никогда особенно не жаловал, а потому был готов поддержать возмущение граждан. Стихи прочел, но кроме обычного словоблудия и ёрничества - никакой антиизраильской направленности в них не обнаружил. Ну, шутит так человек. Какие дома в Хайфе? Какие вши в приютах? Кто его выгонял из Страны обетованной? Почему, если он не нужен Моссаду и Кнессету, он и Израилю не нужен? Ну, бред какой-то. «Шутки понимать нужно», – скажут, и не без оснований, почитатели Игоря Моисеевича. Вот он, к примеру, пишет в другом стихотворении:

 «И наблюдает сверху Бог,

От ужаса трясясь,

Как мир лежит у русских ног,

Уткнувшись мордой в грязь».

 Это надо понимать равным образом  наоборот: миру плевать совершенно на российское «вставание с колен» и Путин зря думает, что он Русь, как Петр Великий, на дыбы поднял, да и где кто видел Бога, трясущемся от ужаса. Это так вырвалось – в рифму. Такая привычка юморить у автора. Надо признаться, во многом от его еврейских предков унаследованная. Мне скажут: это у мастера едкого стиха такой «эзоповский язык». Способ такой выражаться. Ну да, читали: «Я такой другой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Но нынче, вроде, за честное слово никого в России, а уж подавно в Израиле, на плаху не волокут, чего уж так скрытничать?   Однако, патриоты бывшей империи, народ далеко не всегда  мудрый, не все знают, кем был Эзоп, могут принять, и не без оснований, эти вирши за апологетику нынешней власти. У них с  пониманием юмора могут возникнуть проблемы. Народ Торы тоже, признаемся, не весь  поголовно мудр и понимает такие шутки. Вот здесь и надо бы быть автору поосторожней. Политико – поэтические игры, если уж ты ими занялся, - вещь скользкая и опасная.  Тем более, что никаких простых, благодарственных строк в адрес Израиля, обращенных к читателям, насколько мне известно, поэт Иртеньев не начертал, а жил наш излеченный стихотворец не в приюте вшивом, а во вполне комфортабельной иерусалимской квартире Юлия Кима. Здесь, вроде, попытка оскорбить  друга – замечательного поэта и барда, а не Израиль и евреев.  Ибо, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Как-то невежливо и с другим другом - Игорем Губерманом - «поэт-правдоруб» обошелся. Ну что это за шутка?  «Не нужен нам поэт Иртеньев, / У нас своих тут пруд пруди, / По части этой херотени / Мы всей планеты впереди». Уверен, Ким или Губерман на Иртеньева не обидятся, но у того и другого множество поклонников их «херотени» по всему миру. Вот они могут и не понять юмор нашего обладателя двух  гражданств.

 Двинемся дальше. Читаем финал «прощальной элегии»:

«И вновь ступни свои босые/ Направил к прежним берегам,/  Прими меня, моя Россия,/ Я за плетни твои косые /ЛЮБУЮ родину продам». Здесь я совсем растерялся от неожиданного есенинского лиризма. Получается, продал г-н. Иртеньев хоромы в Израиле за «косые плетни», но за эти же отечественные заборы он готов продать не только родину предков, но и родину свою по рождению, которой эти «плетни» и принадлежат. Тут не только «крыша» поедет, но и «фундамент» может дать трещину. Нет, Мандельштама понимаю, Пастернака понимаю, Бродского понимаю. Иртеньева отказываюсь понимать.  А вдруг  Игорь Моисеевич сочинил обычную пародию на себя самого? Видимо, ни к чему другому логика постоянных поэтических кривляний и не могла привезти.  Да и с родиной близких предков Иртеньева все просто. Это у них мода такая пошла, у некоторых интеллектуалов России, особенно евреев, относится к Израилю, если уж не с откровенной юдофобской злобой, то хотя бы свысока, что ли, подмигивая, да подшучивая. Какая уж тут благодарность за второй паспорт и  дармовое лечение.

 И тут я вспомнил одну историю на тему «Закона о возвращении». Есть у меня друг в Москве, еврей по папе и маме, тоже человек профессии творческой. Он в возрасте и здоровьем похвастаться не может. Последние годы уговаривал болезного друга репатриироваться, оставив в резерве все свое столичное богатство, хотя бы только ради одной нашей медицины. Уговаривал, хорошо зная, что к еврейству своему он относится преданно и трепетно, но и старую  Москву, где родился, женился, работал и прочее, любит.

 - Ну, что ты теряешь, - говорил я ему. – Подлечишься – и вернешься, если жизнь у нас не глянется.

 Друг отшучивался, чаще молчал, но прошлым летом ему играть в молчанку надоело.

 - Ты меня много лет знаешь, - нахмурившись, сказал он. – Ты меня за пролазу бесчестного знал, так?

 - Да ты чего это? – опешил я.

 - Тогда, подумай, что мне предлагаешь? Я на Израиль и дня не работал, я ничего для твоей страны не сделал, а ты хочешь, чтобы я на халяву, как прохвост какой, только потому, что еврей, там лечился, а потом деру дал?

 Признаться, опешил. Стал что-то бормотать в свое оправдание, но потом вспомнил, что ни разу, за долгие годы дружбы, не заметил за моим другом хитрости, корысти, душевной кривизны. Вспомнил, закрыл рот, обнял его и попросил меня извинить.

 В общем, бывают разными люди творческих профессий.

 Сегодня Игорь Иртеньев очень недоволен злой тенью от "косых плетней" и цунами говна на родине. Но больше всего недоволен он раскрытием псевдонимов, от которого несет явным и полным закрытием кормушек в Москве и окрестностях. Глядишь, и снова вернется Игорь Моисеевич в Израиль, где всем плевать - Иртеньев он или Рабинович, а пособие по старости раза в два больше российской пенсии и это при бесплатном медицинском обслуживании, давшем силу нашему поэту на энергичную защиту своего друга.

Игорь Иртеньев
поэт
ЧЕТВЕРТАЯ СТОРОНА ТРЕУГОЛЬНИКА
22 февраля 2014, 18:41
Лет десять, примерно, назад случилось мне написать такой стишок: «Когда мои товарищи в говне, я не могу остаться в стороне» На всех моих выступлениях эта бесхитростная шутка проходила, что называется, на ура. Сегодня она обрела второй смысл. На моего товарища Виктора Шендеровича, с которым мы дружим вот уже тридцать лет, фекальные массы изливаются буквально отовсюду – с экранов государственных телеканалов, из стен государственной думы, из федерации еврейских общин, Тут нельзя не вспомнить дрессированных евреев из Антисионисткого комитета, которых одинаково и вполне заслуженно, презирали как их сородичи, так и махровые антисемиты. Очередной, не последний, подозреваю, рекорд подлости установила программа ВЕСТИ, дав в эфир снятый скрытой камерой ролик, где мой товарищ занимается сексом (вполне, кстати, достойное мужчины занятие) с проституткой, а заодно и платным агентом ФСБ, т.е практически агентом-двойником. Если учесть, что Кристина Потупчик, экс-комиссар «наших», любезно предоставившая коллегам этот материал, в моральном смысле вполне коррелирует с героиней этого ролика, то любовный треугольник – ВЕСТИ - Потупчик - Катя Муму замыкается идеальным образом.

И еще одна пикантная деталь. Напомню, что впервые подобная эфэсбшная порнушка появилась на излете ельцинского правления. Там мужскую роль исполнял Генеральный прокурор Скуратов, неосторожно сунувший нос в дела президентской семьи. Как вы думаете, кто тогда был Председателем ФСБ РФ? Правильно, главный бенефициар нынешней Олимпиады. Сдается, что у отдельных треугольников случается иногда и четвертая сторона.

Теперь о главном. Я целиком и полностью присоединяюсь к мнению моего друга относительно в первую очередь пропагандистского характера «жарких, зимних, наших», по поводу которых кто-то остроумно заметил, что этот размашистый слоган идеально подходит для рекламы мужских кальсон. Единственная принципиальная разница между летней Берлинской и зимней Сочинской, подчеркиваю, именно Олимпиадами, состоит в том, что уровень жизни в тогдашней Германии существенно превышал уровень жизни в нынешней России.

Дед моего друга (визгливо упрекаемого всей этой сволотой в антипатриотизме) в 1941 году погиб в ополчении под Ленинградом, мой отец пришел с войны с двумя тяжелыми ранениями. Кости сотен тысяч их боевых товарищей до сих пор валяются непогребенными по бескрайним русским лесам и бесчисленным болотам. Об этом бы лучше вспомнили вы, купившие депутатские мандаты вместе с кандидатскими и докторскими диссертациями, и вы, извалявшие в грязи доброе имя некогда первой демократической программы первого свободного телевидения России. Чувствую, слегка перебрал с пафосом, но, по сути, верно.

И последнее. Такого массированного медиаобстрела на моей памяти удостаивались только Солженицын и Сахаров, ну разве что еще Синявский с Даниэлем. Трезво оценивая масштаб дарования и вклад в новейшую историю моего друга, как все же не вспомнить уже навязшую в зубах ахматовскую фразу: «какую биографию делают нашему рыжему».