РАЗЪЕДИНЕНИЕ СЕМЕЙ

  По грузу в аэропортовской тележке можно сразу определить: надолго человек отправляется за границу или срок его пребывания там ограничен командировкой, отпуском и чем-то еще, неважно чем.

 Тележка моих знакомых заполнена доверху. Они летят домой, в Россию, в поселок Красный Октябрь, Владимирской области.

 Домой - это верно, потому что Саул Матвеевич Левинзон и его жена Берта Исааковна сохранили за собой квартиру в означенном поселке, только сдали ее в наем за 50 долларов в месяц семье военнослужащего.

 Недавно квартиросъемщика перевели в другой гарнизон. Квартира Левинзонов опустела. Вот они и решили , что настал час вернуться.

 Люди, муж и жена Левинзоны, немолоды ( Саулу Матвеевичу 62 года, Берте Исааковне – 58). В Израиле они оставляют семью своего любимого сына – Бориса, его жену Евгению и двоих внуков, в которых  души не чаят.

 И все-таки Левинзоны уезжают в Красный Октябрь, и мы все провожаем их в аэропорту имени Бен  Гуриона, замечательного человека, сказавшего когда-то, что взрослые репатрианты «это пыль, нам нужны их дети».

 Так что будем считать, будто ветер пустыни поднял очередную «пыль» в воздух и отправил ее на родину. Выходит, все нормально, ничего страшного не произошло, если бы не это проклятое разъединение семьи, причем семьи дружной и любящей. Вот подобное совсем уж ненормально. Так не должно быть, не должна распадаться человеческая ячейка, соединенная любовью. Не так уж много в нашем печальном мире этой любви, да и простого согласия.

 Саул Матвеевич сам себя называет «человеком материальным». Никогда не позволял он себе говорить на языке эмоций. Левинзон полагает, что любые человеческие поступки можно объяснить с точностью бухгалтерского отчета. Он  всю свою деятельную жизнь проработал на большой фабрике-лесопилке. Сначала заместителем главного бухгалтера, а потом, в течение 25 лет, - главным.

 Вот как объясняет глава семьи свое решение вернуться в поселок Красный Октябрь.

-         Во-первых, - говорит он. – У нас не отобрали паспорт Российской Федерации. Значит, мы все граждане страны, где родились. Во-вторых, мы сохранили свою квартиру, но не только квадратные метры жилья, но и садик-огород за домом, где всегда выращивали разные овощи и клубнику, на одной органике, без всякой химии. В – третьих, мое предприятие после приватизации стало на ноги, возглавил его наш старый друг – Борис Яковлевич Левис, и он уже целый месяц держит место главного бухгалтера вакантным, и настоятельно рекомендует мне вернуться к исполнению прежних обязанностей.

 Вот, пожалуй, и все…. Да, у меня не создалось впечатление, что замечательная страна – Израиль – в нас нуждается. У меня нет претензий к Еврейскому государству, но нет уверенности, что я и моя жена ему не в тягость.

 Мне, правда, было позволено зарабатывать некоторые деньги в должности дворника, но в последнее время что-то стали болеть ноги, и я вычислил, скажем так, что мучить самого себя ради незначительного оклада не имеет смысла.

 Видишь ли, каждый человек родится для определенного вида деятельности. Я родился для сидячей работы, кто-то - для ходячей.

 И прошу тебя не задавать глупые вопросы. Почитываю твои опусы. Иногда, признаюсь, с некоторым интересом, но должен признаться: как только ты впадаешь в лирику, сразу появляется неизбежная ложь и о человеке, и о его поступках.

 Вот нам тут бросили упрек, что мы бежим из страны в страхе перед террором. Это – ложь. Мне бы силы и возможность, я бы взял в руки автомат. Всегда боялся только одного – потерять доброе имя.

 Мало того, твердо убедился, что мы для нашего Еврейского государства – настоящий балласт. Скоро нам должны  начать выплачивать пособие, отрывая и без того ограниченные средства от наших вооруженных сил. Я, как раз, думаю, что мы совершаем разумный и патриотический поступок, покидая страну.

 Не стал задавать вопросы Саулу Матвеевичу. Вот с его женой –Бертой – мы поговорили на равных.

 Глаза у «слабой половины» Левинзона давно уже на «мокром месте».       

-         Знаешь, - тяжко вздыхает она. – Мой Саул не просто честный человек – он ненормально честный. Никогда не взял лишней копейки, даже свое: премию, например, брал всегда неохотно.

 Он говорил так: « Хорошо, что в мире много антисемитов. Это нас, евреев, воспитывает. Мы просто обязаны быть добрее, умнее, честнее всех».

 Как вам нравится такая точка зрения? Нравится, не нравится, но вы легко можете себе представить, с каким «богатством» мы приехали в Израиль? Цель была, конечно, мы всегда мечтали  соединить нашу крепкую семью, потому что наш замечательный сын Борис, его жена, Евгения, и тогда еще один наш любимый внук – Данька – отбыли в Еврейское государство при первой возможности, в 1991 году.

 Дети быстро встали на ноги, выучили иврит, получили хорошую работу, и уговорили нас приехать. День нашего прилета, 3 февраля 1997 года,  я никогда не забуду, потому что это был самый счастливый день в моей жизни.

 И вот мы летим обратно, и этот день я даже не знаю, как назвать.

 Саул вам наверняка сказал, что у него стали болеть ноги. Это не причина нашего отъезда. Он просто не мог смотреть, как я мыла лестницы. Поверьте, это было так.

Саул за день до нашего бракосочетания сказал: « Берта Исааковна, я не обещаю вам «золотые горы», но клянусь, что всю жизнь, пока сил хватит, буду носить вас на руках». И  носил, а тут вдруг состарилась его жена, а он должен смотреть, как она моет лестницы и терпит от жильцов всякое хамство и презрительные взгляды.

 Пока человек жив, он хочет оставаться человеком. Тут не поспоришь. Тут я со своим мужем согласна. Наш сын как-то сказал, что в Израиле старики живут долго, а Саул на это ответил, что есть разница между понятиями «жить долго» и «умирать долго».

 Не думаю, что сын наш тогда отца понял, но я – то поняла. А потом, проснулся однажды Саул и говорит: «Знаешь, Берта, мне во сне ничего не увиделось, а только «услышался» визг нашей лесопилки». И тут я поняла, что он уже все решил насчет отъезда.

 Так и оказалось. Наши знакомые здесь, в Израиле, часто говорят, что приехали они в страну ради детей, но мы-то приехали ради себя, и к детям, а так получилось, что и себе стали обузой, и государству, да и детям нашим тоже.

 Все правильно, мало было хорошего в жизни там. Сколько всего натерпелись. Можете себе представить, что Саула однажды оклеветали, даже шантажировали, грозили судом, но мы выстояли.

 Еще и потому выстояли, что пользовались в нашем поселке большим уважением. Знаете, сколько человек подписали письмо в нашу защиту? 1023 человека – вот сколько! А всего в нашем Октябре было тогда 2500 жителей.

 Болит у меня сердце. Даже не знаю, как будем жить без детей и внуков. Сколько от них радости! Я бы, скажу честно, осталась, несмотря ни на что, только мой главный бухгалтер мне всего дороже, никогда не оставлю его одного, ни на час не оставлю.  Как он решил, так и будет. Было сказано: « Знаешь, Берта, не беда, когда люди делают ошибки. Трагедия, когда у них не хватает смелости их исправить».

 В отпуск обязательно будем ездить в гости к детям. Надышимся родным теплом – и обратно.

  Все это я выяснил у Берты, задавая вопросы, но оставил только ее ответы в целях экономии газетных площадей.

 Сын, Борис, комментирует отъезд родителей так: « Форменный идиотизм. Я занимаюсь рекламным бизнесом. Как понимаете, человек не бедный. Сколько предлагал старикам жить вместе – тщетно. Не было у отца необходимости – метелкой махать, а у матери мыть лестницы. Вполне могли обойтись и без этого.

 Мне все-таки главной причиной их отъезда кажется необходимость аренды жилья. Амидар им получить не удалось, от хостеля в городе на Юге , они отказались. Вот и метались старики по квартирам, за пять лет сменили четыре «крыши».

 А отец всегда был очень домовитым человеком. Вы не представляете, во что он превратил нашу небольшую квартирку в «Красном Октябре». А какой у нас был сад-огород – сказка!

 Он вам, наверно, рассказывал о «сидячем» своем призвании. Ерунда все это! Более подвижного человека не встречал. Зимой – на лыжи. Летом – грибы, ягоды, рыбалка.  Он нам никогда не давал покоя. Сам тормошился и всех вокруг тормошил.

 А здесь…. Нет, у меня есть машина, но столько работы…. В субботу, верите, вылезать из кровати не хочется.

 Но, повторяю, все-таки главное, что нет у моего старика своего дома. И, судя по всему, уже не будет. Он поначалу свое временное жилье решился облагородить перестройкой, так хозяин квартиры не только стариков выгнал, но и пригрозил, что в суд на них подаст».

 Есть своя точка зрения на отъезд стариков и у жены Бориса – Евгении. Она говорит так: « Стыдно признаться, но у меня с моими родителями нет «химии», да никогда и не было. Они, наверно, неплохие люди, но всегда были озабочены только собой: своим благосостоянием, своим здоровьем. И говорить всегда любили только о себе….  Может быть, и не в этом дело. У меня есть старший брат. Так вот, мне всегда казалось, что его они любят, а меня только терпят по необходимости.  Мы приехали в Израиль вместе, а живем в разных городах, и встречаемся крайне редко.  Другое дело Саул и Берта. И я никак не могу примириться с их отъездом, понять его необходимость. Мало того, мы с мужем очень заняты на работе, и я всегда хотела доверить воспитание своих детей родителям мужа.  Я совершенно спокойна, когда они рядом. Мне нравится, как они разговаривают с детьми, даже, как их целуют нравится. Не знаю, что теперь будет. Вот Саул Матвеевич говорит, что они приехали в Израиль не ради детей. Это и так и не так. В любом случае, бесспорно одно: они приехали сюда ради внуков.  И вот теперь именно эти люди уезжают, а мои родители, которые никак не могут запомнить имена наших детей, остаются. Нет, нет и нет! Это несправедливо и неправильно».

 Спросил я и у внуков, как они относятся к отъезду деда и бабушки.

 ДАНИИЛ ( 14 лет). Жалко, конечно. Дед так смешно умеет рассказывать, а бабушка готовит лучше всех. Я после школы часто к ним приходил, потому что у мамы в холодильнике одна тоска из полуфабрикатов. А еще дед в математике «рубит» здорово. Он мне, знаете, как помогает…. Но ничего…. Мы летом будем к ним приезжать и ходить вместе с дедом на рыбалку. Он говорит, что у них за старой мельницей есть большой пруд, а там даже сомы живут. Это такие самые большие рыбы – сомы – величиной с крокодила.

 ОСЯ (ОСНАТ, 8 лет). Дед пусть едет один, а бабушку я отпускать не хотела, а, если она   уедет, я сразу русский язык забуду совсем.  Зачем он мне нужен без бабушки, и кто меня будет учить вышивать или готовить разную еду?  Я даже не знаю, как все будет без бабушки. Дед он тоже хороший, но для девочки не очень подходящий, а потом он всегда колючий, потому что плохо бреется электрической бритвой, а нужно бриться станком «Шик», как это делает мой папа.

 Вот такой мне удалось сделать опрос заинтересованных лиц перед отъездом моих старых знакомых в поселок Красный Октябрь.  Познакомился с Саулом Матвеевичем лет 20 назад, когда искал материалы для своей дачки. Я тогда увидел еврея и обрадовался, что смогу  добыть дефицит досочный без особых проблем. Сунулся к главному бухгалтеру с конвертом и получил от ворот поворот, правда, в деликатной форме. Впрочем, форма эта так мне понравилась, что с тех пор старался посещать Левинзона без всякой корысти.

 И вот теперь и он, и Берта Исааковна уезжают, так и не сумев обжиться в Израиле. Все понимаю, и для молодых работы по профессии мало, и бесплатного жилья на всех не напасешься, и натуру людскую с ее призрением к людям физического труда не переделаешь. Все понимаю, но все же….

 И еще я думаю, что ситуация, подобная этой, не могла случиться в Еврейском государстве лет 15 – 40 назад. Пути назад практически не было ни у кого. Нынче все изменилось, но вот изменения эти как-то странно и медленно доходят до сознания наших абсорбирующих органов.  Они живут так, будто на дворе какой - нибудь 75 год.

 Опасно это. Факт разъединения семей – что-то новое в истории Израиля. И мне совсем не нравится это новое, и я расцениваю его не иначе, как симптом общего неблагополучия, следствие нежелания  бюрократии Еврейского государства понять, что люди в любом возрасте не «пыль», а пока дышат они и двигаются, - все-таки люди – человеки. Да и какие дети могут получиться от «пыли» – один «мусор».     

                                                            2002 г.