Натан так про себя и
говорит: я добр и бескорыстен, как мой отец. Он талантливый человек этот Натан,
отлично играет на трубе и даже сочиняет музыку.
В России он был
достаточно известен, играл в знаменитом оркестре, всегда и активно, но
безуспешно, боролся с несправедливостью, произволом, бесправием, а потому в
начале семидесятых годов добился выезда в Израиль, где, как он думал, этих
общественных недостатков не имеется.
Довольно быстро Натан
убедился в обратном, и вновь стал наводить везде порядок.
Нигде в мире людям
это не нравится. Обычно гонимым и презираемы так называемые «учителя жизни» из
любителей. Профессионалов: философов, религиозных вождей, деятелей искусств
разных, политиков – человечество как-то терпит, но к остальным «поводырям»
относится с понятной настороженностью и антипатией.
Натан шумел и
«возникал» постоянно, в самое неподходящее время: жужжал, брюзжал, стонал,
плакал…. В итоге, так и не завел семью, не родил детей и не построил свой дом,
если не считать небольшой квартиры, полученной им от государства по приезде в
Израиль.
« Нет пророка в своем
отечестве», - любил повторять Натан, утешая тем, что в чужом, в Германии, его
терпели и, время от времени, давали работу в одном из многочисленных оркестров
на родине Бетховена. Повторю, музыкантом он, и в самом деле, был замечательным.
/
Так и жил Натан, в
одиночестве, и между небом и землей. Несколько, как правило, зимних месяцев
проводил в Израиле, а потом улетал в Германию, где и зарабатывал кое-какие
небольшие деньги, необходимые для того, чтобы не умереть с голоду и прикрыть
штанами свой худой зад. /
Вот с этим Натаном и
случилась одна примечательная история в городе Хайфа, где он и поселился ровно
30 лет назад. Шел он однажды по своим делам, торопился, но вынужден был
присесть на скамейку в сквере, чтобы завязать шнурок. Надо сказать, что шнурки
на туфлях Натана, вечно развязывались. Вот он присел, взялся за это простое
дело, но тут рядом, с тяжким вздохом, опустился на скамейку немолодой, грузный
человек, предварительно поставив на гравий дорожки потрепанный чемодан. /
Натан, добрая душа,
никак не мог промолчать, оставить вздох случайного соседа без внимания./
-
Что, худо? – спросил он, безошибочно уловив на слух,
что вздох прозвучал на русском языке. /
-
Хуже некуда, - охотно ответил сосед.
И тут
начали они дуэтом ругать государство Израиль, где все плохо и даже так
отвратительно, что жить совсем не хочется.
Все они вспомнили: и местный климат, и города, построенные на американские
деньги, и отсутствие всяческих свобод, и суд предвзятый, и беспомощность армии,
и ангажированных политиков, и «религиозных мракобесов», и наглых детишек …. В
общем, все припомнили из джентльменского набора, а под конец даже согласились,
что у антисемитов есть все основания ненавидеть народ, к которому они оба
принадлежат.
Познакомились. Случайный собеседник представился Владимиром Шварцем, По
причине одинаковых взглядов на жизнь, Натан и Владимир очень друг другу
понравились. /
Потом перешли они от тона разоблачительного к
тону исповедальному. Натан рассказал о вехах своей безрадостной биографии, а
Владимир сообщил трагические подробности своей недавней размолвки с детьми, в
результате которой он и был выгнал на улице вот с этим, единственным чемоданом.
Бездетному Натану очень понравилась история о
неблагодарных, подлых детях, и он сделал Владимиру лестное предложение.
Дело в том, что неделю назад он получил
предложение от одного из оркестров Франкфурта совершить с этим коллективом
турне по странам Восточной Европы, и вот, как раз, сегодня улетал, освобождая
свою квартиру на несколько месяцев.
- Держи ключ, это запасной, - сказал Натан. -
Живи, сколько хочешь. Вернусь только к зиме, а там разберемся.
-
Ой, спасибо! – обрадовался Володя. – А я уж думал, что
на скамейке ночевать придется. Все-таки мир не без добрых людей.
-
Но нет пророка в своем отечестве, - добавил Натан.
-
Как факт! – охотно согласился Володя, принимая от
случайного собеседника визитку с адресом.
Тот невольно замешкался, отметив некоторую
неловкость подобной услуги. Они, мол, только что познакомились, мало знают друг
друга, но Натан только отмахнулся, сказав с усмешкой, будто в шутку, что
воровать у него нечего, а стены его жилища новый приятель с собой не унесет. В
общем, уговорил Володю ключ взять, оговорив при этом одну особенность своей
холостяцкой берлоги. Была у Натана «точка безумия». Больше всего на свете он
ненавидел телефоны, а потому и не имел у себя дома этот безобидный аппарат.
Но и здесь они оказались единомышленниками.
Владимир тоже терпеть не мог этот вид связи. Он даже краткую лекцию прочем о
несчастном и благородном эпистолярном жанре, вконец уничтоженном мерзкой
телефонизацией всех и вся.
Вечером улетел наш трубач в город Франкфурт, а
на следующее утро открыл дверь квартиры Натана Володя, но пришел он туда
почему-то без чемодана, осмотрелся, привычно вздохнул, проверил действенность
сантехники, наличие газа, света, воды, а потом спокойно удалился, прихватив с
собой зачем-то книжонку, под названием: « Роберт и Клара Шуман в России».
Прошло три летних месяца. Натан, отработав,
отрубив с оркестром в пяти странах бывшего Советского блока, вернулся в Израиль
и сразу же, из аэропорта, отправился в город Хайфу. В ходе гастролей он заметно
устал от бесконечных переездов и гостиничных неурядиц, и теперь надеялся
отдохнуть в своей уютной квартирке, неподалеку от парка бахаистов.
Лифта в доме Натана не было. Он втащил свой
чемодан на третий этаж и попробовал открыть дверь свой квартиры ключом, но не
смог это сделать. Все попытки оказались безуспешными. Тут только Натан заметил,
что замок в двери стоит новый, совсем не его, прежний, замок. Тут он испугался,
решив, что по извечной рассеянности, перепутал этаж, но на двери, под звонком,
висела табличка с фамилией трубача. Ошибки быть не могло. /
Тогда и вспомнил Натан, что поселил в своей
квартире случайного попутчика, и решительно надавил кнопку звонка. /
-
Кто там? – спросил за дверью сердитый, старческий
голос. /
-
Это я, Володя, открой» - потребовал Натан. – Ты что,
замок поменял?/
-
Володя тут не живет, - не сразу отозвался голос за
дверью.
-
А вы кто? – растерялся трубач.
-
Я – Яков,- представился старик за дверью. - Вам чего
надо?
-
Как чего?! – заорал несдержанный трубач. – Это моя
квартира! Я здесь живу! А ну, откройте сейчас же!
-
Хам, - сказали за дверью. – Бандит! Пошел вон! Сейчас
полицию вызовем. Шарканье удаляющихся шагов, и в квартире Натана стало тихо.
Что было делать бедному скрипачу? Обратиться к соседям? Но он давно и
решительно разругался со всеми обитателями своего дома. Самому позвонить в
полицию, но для этого нужно было тащиться с чемоданом на
дальний угол улицы.
Натан впервые пожалел, что не обзавелся аппаратом сотовой связи, и от
отчаяния поступил самым необычным образом: он достал из чемодана футляр с
трубой, достал инструмент, вставил мундштук, сел на пол, и стал выдувать одну
из любимых своих мелодий.
Минут через пять приоткрылась дверь его
квартиры. На пороге стоял старичок в полосатой пижаме, совершенно лысый, но с
кустистыми бровями. Старичок моргал беспрестанно, и в этом моргании было что-то
ненормальное, болезненное. /
-
Ты чего тут? – спросил моргун.
Натан положил трубу на колени. /
-
Я тут живу, - сказал он. – Это моя квартира. Вот мой
паспорт, там прописка есть, - он вытащил теудат зеут и раскрыл его.
Старичок тут же удалился, но дверь закрывать
не стал и сразу вернулся со своим документом. На это раз он подошел к Натану, и
показал ему договор на съем квартиры между ним: Григорием Бердичевским и
Владимиром Лугаником - хозяином квартиры, там же было указано, что за аренду
указанного помещения было уплачено 2 тысячи 400 долларов, и шесть месяцев
моргающий старичок мог жить спокойно.
Тут вернулась с рынка его жена, молодящаяся,
крупная дама. Дама эта, узнав в чем дело, подняла дикий крик и даже, в какой-то
момент, сделала почти удавшуюся попытку спустить Натана с лестницы.
Спасла трубача соседская девчонка с большой
собакой, способной только на объятья и поцелуи, но склочная дама, жена
Бердичевского, знать этого не желала, а устроила что-то, вроде трусливой
истерики, заклиная бедную девчонку держать покрепче «этого мерзкого пса».
Натан, воспользовавшись неожиданной паузой,
втащил чемодан в свое жилище, решительно отстранив моргающего старичка. Дама бросилась за ним, и сражение
продолжилось уже в холле с переменным успехом. Наконец, было решено устроить
перемирие до выяснения обстоятельств.
В договоре были прописаны телефон и адрес
Владимира Луганника. Натан тут же набрал
указанный номер с аппарата своих не званных жильцов. /
Вежливый, девичий голос ответил трубачу, что
папа вернется с работы через два часа. Бердичевские позволили Натану принять
душ в своей квартире, переодеться и отдохнуть на диване в холле, но ровно через
два часа он, и жена моргающего старичка, стояли во дворике коттеджа, где
проживал вероломный и подлый деляга – Владимир Луганник. /
Он будто и не удивился, увидев перед собой
обманутых жильцов и хозяина квартиры. На разгневанные вопли и укоризны только
улыбнулся и предложил визитерам устроиться в саду за столиком, где он угостит
их первоклассным кофе.
Бердичевская и Натан, как ни странно,
предложение приняли. Кофе, поданное вежливой и симпатичной, дочерью Луганника и
в самом деле оказалось отличным, а печенье, домашней выпечки, вкусным. Тут у них и состоялся любопытнейший разговор.
-
Ты же сказал, что тебя из дома дети выгнали, - напомнил
Натан.
-
Что ты, у меня замечательные дети, - отмахнулся Володя.
- Мне просто показалось, что тебе бы это не понравилось. Вот я и придумал
жуткую историю.
-
И про бедность свою тоже соврал? – озираясь, воскликнул
трубач. /
-
Тебе, в тот момент, не нужен был состоятельный
собеседник. – невозмутимо прихлебывая кофе, ответил наглый лжец. /
-
И Израиль этот тебе нравится? – заорал Натан. /
-
Местами, - по-прежнему невозмутимо ответил Луганник. –
В целом – жить можно.
-
Ну, ты и гад! – покачал головой трубач. – А чемодан
этот проклятый откуда. /
-
Нашел, кто-то выбросил, - сказал Володя. – Понимаешь,
сам чемодан мне не был нужен, но колесики на нем вижу - в полном порядке, а у
меня, как раз, сломалось колесо на одном из кресел. Вот я и решил: принесу
домой и сниму нужную вещь в спокойной обстановке. Терпеть не могу, когда детали
хорошие пропадают.
-
И потому мою квартиру сдал! – Натан вскочил, чуть не
опрокинув столик.
-
Не деловой ты человек, - сказал Володя. - Ну, что было
ей стоять попусту в твое отсутствие? А так, люди в ней жили. Все хорошо.
-
Тебе хорошо! – продолжал на повышенных тонах Натан. –
Денежки чужие пропил небось.
Тут Луганник поднялся, исчез за дверью своего
коттеджа, но вскоре вернулся с пачкой долларов. /
-
Считай, - сказал он. – Все твои. /
Надо отметить, что супруга
Бердичевского весь этот фантастический разговор молчала, только переводила
глаза, полные изумления, с одного собеседника на другого, но тут не выдержала.
-
Все! – сказала она Натану. – Ты гроши получил, а мы
живем, как договорились. Больше переезжать не станем, и не думай нам доллары
отдавать. Не возьму!
-
А я где жить
буду? – опешил Натан./
-
Это твоя проблема, - сказала жена Бердичевского и
решительно поднялась, прихватив с собой со стола печенье и, объяснив, что
угощение она берет для мужа, чтобы тот попробовал, как некоторые умеют печь.
Натан и Володя остались вдвоем./
- Знаешь, - сказал Луганник. – Живи пока у
меня. Денег с тебя брать не буду. Места хватит. И на трубе можешь играть,
сколько влезет, соседи далеко, а там и Бердичевские съедут, им скоро хостель
дадут./
-
А чемодан? – растерянно спросил Натан.
-
Сейчас смотаемся, - сказал Володя. – Карета у
подъезда./
Вот какая неожиданность произошла
с Натаном, но не без корысти пригласил его на жительство хитрый Володя
Луганник. Познакомил он трубача с сестрой своей, вдовой, потерявшей любимого
супруга лет семь назад. Сестра, как ни странно, понравилась Натану, хотя с
порога предупредила его, что терпеть не может ныть, плакать, жаловаться, а
любит путешествовать и играть в преферанс.
В общем, пошла полоса удач в жизни Натана. И
работу он нашел, стал ездить по стране с одним джазовым ансамблем. Сестра
Володи путешествует вместе с ним. Так и живут, квартируя в коттедже Луганника,
а жилье Натана продолжают снимать Бердичевские, что-то у них не заладилось
с хостелем. /
Собственно,
я эту историю записал со слов Бердичевских. Они очень просили поспособствовать,
с помощью газеты, в решении их проблемы. Я вот способствую и прошу
ответственных за это дело чиновников безотлагательно дать моргающему старику и
его жене-сладкоежке обещанные квадратные метры.
Комментариев нет:
Отправить комментарий