ЕВРЕЙСКАЯ НЕВЕСТА АНТОНА ЧЕХОВА

 Ныне желтые страницы прессы, и не только, полны интимными подробностями жизни разных знаменитостей. Потребителя СМИ свои собственные романы волнуют меньше, чем любовные приключения хорошо раскрученной певички. Клич из знаменитой песни Галича о гражданке Парамоновой: «Давай подробности!» - актуален нынче, как никогда. Любая реклама идет в ход. Плохая реклама – это ее отсутствие.

 Век девятнадцатый тоже наверняка любил сплетни, но носили они, как бы это выразиться, не глобальный, сравнительно скромный характер. Читателя больше волновало, что, как и о чем пишет Лев Толстой, а не его семейная жизнь. Существовала некая деликатность журналиста, осторожность, что ли, черта, за гранью которой человек не мог назвать себя порядочным человеком.

 Были и у меня сомнения – стоит ли копаться в истории неудавшейся женитьбы  Антона Павловича Чехова? А потом подумал – почему бы и нет. Да и сама   эта история из века позапрошлого никак на сплетню не похожа, а совершенно неожиданным образом раскрывает и некоторые аспекты творчества классика, да и связана с чудовищным ХХ веком.

 Итак, из письма  литератору В.В. Билибину от 18 ноября 1886 года:  «Невесту вашу поблагодарите за память и внимание и скажите, что женитьба моя вероятно – увы и ах! Цензура не пропускает… Моя  о н а – еврейка. Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями – ладно, не хватит – и не нужно…. И к тому же мы уже поссорились…. Завтра помиримся, но через неделю опять поссоримся. С досадой, что ей мешает религия, она ломает у меня на столе карандаши и фотографии – это характерно… Злючка страшная… Что я с ней разведусь через один-два года после свадьбы, это несомненно… Но  finis.»

 Должен невольно отступить в сторону. Бдительного читателя, конечно, покоробит слово «жидовочка». Но, должен отметить, что в конце 19 века слово это звучало совсем не так обидно и страшно, как после погромов начала ХХ в России и Холокоста. Да и не хочется в очередной раз затевать бессмысленный диспут об антисемитизме Чехова.  Не был великий писатель юдофобом. И в данном случае мы можем упрекнуть его только в том, что не принял он гиюр, чтобы сочетаться браком со своей еврейской невестой. Но к делу!

 В томе «Литературное наследство», посвященного Чехову, изданному в 1960 году, есть примечание к приведенному письму: « Билибин с живым интересом отозвался на сообщение Чехова о его женитьбе и требовал подробностей о невесте. Кто была невеста Чехова – неизвестно. Возможно речь идет о Евдокии Исааковне Эфрос ( в замужестве Коновицер).

 Через сорок лет автор примечания к «Дневнику» Павла Егоровича Чехова не сомневается, что именно она и была невестой писателя: «Коновицер (урожд. Эфрос) Евдокия Исааковна приятельница М.П. Чеховой, жена адвоката и соиздателя газеты «Курьер». Одно время считалась невестой А.П. Чехова».

  М.. Ковров в очерке « На Таганке у Губенко пишет: « Все шло к тому, что Чехов и Дунечка Эфрос, подруга сестры Маши по курсам Герье, должны были пожениться. Провожая ее домой после своих именин, Чехов сделал предложение. Чтобы не было препятствий со стороны родителей Чехова (Дунечка — из богатой семьи, невеста с хорошим приданым, но они могли не одобрить женитьбы на еврейке), она решила перейти в православную веру. Родители Дунечки воспротивились крещению, разрыв с ними был неизбежен, Дуня нервничала — и ее отправили на минеральные воды. Вскоре она вышла замуж…»

 Друзей – евреев у Чехова было множество. Достаточно открыть тома его переписки. Вот и невеста нашлась – потомок Иакова.

 В романах писателя не было лжи, насилия и пошлости, а потому теплые, дружеские отношения с Евдокией Коновицер и ее мужем продолжались в течение всей жизни Чехова. Кстати, сам Ефим Зиновьевич Коновицер был давним приятелем Чехова еще по Таганрогской гимназии. Сохранилось 19 писем к этому человеку, писем полных уважения, тепла и дружеского участия.

 Насколько серьезно было намерение Чехова связать свою жизнь с  девицей Эфрос. Не знаю. Знаю только, что сам Чехов и подруга Евдокии Исааковны – сестра Антона Павловича – Мария – звали невесту Дусей. И именем этим через 15 лет Чехов станет называть свою любимую супругу – Ольгу Леонардовну. В одном из писем Чехова жене два эти имени сталкиваются совершенно неожиданным  образом: «Завтра уезжает г-жа Коновицер. Видишь, Дуся, я пишу тебе всё подробно и умалчиваю или пишу очень кратко только об одном, а именно о том, как я тебя люблю, как без тебя скучаю, моя радость, немочка моя, деточка. Твое второе письмо уже короче, и я боюсь, что ты охладеешь ко мне или, по меньшей мере, привыкнешь к тому, что меня нет около тебя».

 Ольгу уменьшительно – ласкательно можно звать как угодно, только не Дусей. Евдокия – другое дело. Вполне возможно, таким подсознательным образом, продолжил Чехов «любовную линию» своей жизни. Значит, не случайным было то его сватовство и оставило след в душе писателя на всю жизнь.

  В очерке М. Коврова есть еще одна любопытная деталь: «На премьере у Корша Маша узнала в Иванове и Сарре брата и Дунечку и потеряла сознание».

 Все верно: пьеса Антона Чехова «Иванов» - пусть перевертыш, пусть гипербола, пусть досказанность недосказанного, но история не чужая, а  с в о я. Сарра так любит своего мужа, что принимает крещение, но этот поступок не приносит супругам счастья. О чем, в числе прочего, и писал Чехов в этой пьесе. Возможно, и о невозможности преодолеть «разность потенциалов», о заклятии родовой печати, о невозможности знаком новой формы скрыть подлинное содержание.  В любом случае, без истории неудачной женитьбы не было бы и упомянутой пьесы. Всю свою жизнь Антон Павлович Чехов старался исправить жизнь человеческую. В творчестве он ее раскрывал во всей полноте, анализировал, в обычной жизни старался рукотворно переделать трудом, поступком. Кто знает, возможно, и его неудавшаяся женитьба тоже была попыткой поступка по исправлению мира: неравенства не только материального, но и расового. В «Иванове» Чехов, как будто, признает свое поражение.

 Алина Полонская в статье «Еврейские женщины в произведениях А.П. Чехова пишет: «Мы можем рассматривать сюжет «Иванова» как возможный вариант развития отношений Чехова и Дуни в том случае, если бы их свадьба всё-таки состоялась. Судя по всему, этого не произошло из-за того, что она не захотела перейти в православие. Но этот брак, по мнению Чехова, был в любом случае обречен на неудачу». 

 Возможно и так, но и, работая над переписью каторжников на Сахалине, Чехов вряд ли думал, что этим поступком он решит проблему насилия власти над человеком.  Но в этом и была сила личности писателя, его гения, его воли: сознавая тщетность усилий, он бросал вызов всему, что казалось Чехову «язвами» мира. Он, врач, будто хотел вылечить от моральной хвори все человечество.

 Убежден, что и юдофобию он считал такой  «язвой» и по-своему хотел доказать это миру, женившись на еврейке. Мы можем относиться к этому поступку по-разному. Мы знаем, что большая часть подобных попыток заканчивалась не лучшим образом. Ассимиляция, на которую была почти готова Дунечка Эфрос, выйдя замуж за Чехова, не могла решить проблему ксенофобии и расизма.

 Но сама ассимиляция может показаться отчаянной попыткой жестоковыйного народа сохранить жизнь в предчувствии ужасов Катастрофы, тщетной попыткой.

 Коновицеры бежали от большевиков во Францию. Муж Евдокии Исааковны скончался до войны с фашизмом. Старушка Дуся умерла голодной смертью в концлагере, в 1943 году.