ДВОРЕЦ В ПУСТЫНЕ

 Так я опешил, все это увидев посреди мертвой пустыни, под высоким небом, что от растерянности закрыл объектив фотоаппарата пальцем. Таким странным и получился первый снимок того дворца в пустыне.

 Всего за час до этого фантастического зрелища, более похожего на мираж, кто-то из моих друзей в киббуце Яхель заговорил о сумасшедших, основавших новое поселение в пустыне лет десять назад. Пришли, мол, они на голое место и стразу стали строить культурный центр своими руками, а еще сказали, что телевизоров в том поселении нет совершенно,  и почему-то молчат его основатели во время еды.

 Сразу заныло под ложечкой от предчувствия «добычи». Прежде я дважды приезжал в Яхель, но никто раньше об этих чудиках без телевизора мне не рассказывал.

-         Едем! – заорал я. – Такие люди! И радио они тоже не слушают?

-         Нет, как будто.

-         И газет не читают.

-         По-моему только книги, - сказал знаток быта тех странных поселенцев. – Вообще-то они люди ученые, выпускники университета в Иерусалиме.

-         Ехать – то далеко?

-         Минут тридцать.

 Прикинул, до рейсового автобуса из Эйлата  еще три часа. Времени в обрез, но должны были успеть. Практика «набега» для такого интересного места не годится, но, решил я, буду считать эту поездку разведкой.

 По серпантину узкой дороги мы поднялись к широкому плато. За одним из поворотов чуть не сшибли горного козла. Он, не спеша, чуть покосившись на вонючее чудище нашего автомобиля, по – хозяйски переходил дорогу. Минут через десять увидели шакалов. Шакалы сверху, со скалы, с любопытством наблюдали за движением на дороге.

 Удивительно, но в предельно заселенной стране, встречаются животные на свободе, и вокруг них, на десятки километров, ни одной, живой, человеческой души.

  Мираж дворца удивляет меня больше, чем дикие звери. Я смотрю на чудо, посреди полной пустоты, выпучив глаза, и нажимаю кнопку моей «мыльницы».

 Потом мы стоим у обыкновенных ворот, запертых на два амбарных замка. Но к замкам этим приделано переговорное устройство. Жмем на кнопку, просим пустить на территорию  поселения….

 Вот черти,  думаю я, телевизора - радио у них нет, а переговорник действует.

 Мы ждем минут десять. Наконец, подкатывает на фургоне к воротам бородач лет тридцати пяти, достает связку ключей, возится с замками.

 Глаза у бородача умные,  улыбчивые, но сразу видно, что к разговору он не расположен. Распахнув створки ворот, пропускает нас, сразу же ворота запирает, садится в свою машину и по тряской, каменистой дороге уезжает к близким вагончикам, окруженным невысокими деревьями.

 Если честно, и я не настаивал на разговоре. Дворец притягивал к себе, как магнит. И вот мы рядом с ним.

 Посреди грандиозного, волшебной красоты сооружения высится уродливая башня, будто безумный архитектор решил соединить легкость сказочных, даже вычурных форм с машинерией Центра Пампиду в Париже.

-         А  это еще зачем? – только и смог пробормотать.

Мне объяснили, что труба  – каркас будущего кондиционера, теплообменника – остроумной и дешевой машины, которая погонит охлажденный воздух во все залы и комнаты дворца. И обещали, что, со временем, уродство это украсят, распишут во все цвета радуги, и стальная башня не будет бросаться в глаза.

 По случаю шабата на стройке никого, но было видно, что работали здесь люди совсем недавно. Причем работали спокойно, обстоятельно, для себя лично, а не для дяди. Безукоризненное качество работ сразу бросалось в глаза.

 Мраморные, мозаичные полы ( во всех залах разный рисунок). Мрамор на ступенях лестниц. Балконы за ажурными решетками, неожиданные переходы, веселая, радостная раскраска лепнины стен, и каждое окно со своим витражом оригинального рисунка.

 То, что я увидел, было настоящим произведением искусства. Строители даже для дверей использовали настоящее дерево, а рука, привыкшая к стандартной обыденности наших запоров, как-то легко, но бережно ложилась на тяжелую, «музейную» бронзу дверных ручек.

-         Деньги, деньги откуда? – забормотал я, как только пришел в себя от увиденного.

-         «Керен каемет» поддерживает, - объяснили мне. – Этот фонд, распоряжающийся заповедными землями, и сдал в аренду поселенцам большой участок пустыни. Есть у них и овощные плантации и большая козья ферма, есть и «теплица», где поселенцы успешно занимаются наукой. Налоги, как ты понимаешь, пустяшные, и всю прибыль здесь тратят на строительство. Учти, что и фонда заработной платы у них нет. Все строят своими руками.

 Тут я стал спорить. Сказал, что нужны для такого, уникального строительства профессионалы высокой пробы. Мои спутники только пожимали плечами и объяснили, что самострой – принцип жизни поселенцев, точно такой же, как отсутствие в Неот смадаре ( название этого удивительного поселения) радио и телевидения.

-         Подожди, - сказали мне. –Это еще не все.

Дворец покидать совсем не хотелось. Казалось, что за каждыми дверями таится что-то необыкновенное. Тут я сообразил, что о предназначении этого удивительного сооружения в пустыне  ничего и не узнал толком.

 Вопрос задал дурацкий: « К чему, зачем это все?» Мне растолковали, что  дворец должен заменить поселенцам стандартные, новейшие развлечения цивилизованного мира. В его залах поселяться музыкальные инструменты, мольберты для школы живописи, книги библиотеки, спортивный инвентарь, и, как я догадываюсь, многое  другое, о чем не могли знать мои спутники.

 Красота форма, в которую поселенцы были готовы поместить свой культурный мир, сама по себе отрицала возможность банального, привычного подхода к его основам.

 В этом «дворце Алладина» и мир этот обещал быть царским, особенным в своей интеллектуальной роскоши.

  Потом я узнал, что дети поселенцев учатся дома, и подумал, что ребятня этих удивительных робинзонов должна проявить особые способности в науке и искусстве. И, вполне возможно, задумано это поселение с удивительной и оригинальной, воспитательной целью.

 Время, проклятое время! Вечно его не хватает, и, как правило, на самое любопытное и существенное.

 Меня буквально оттаскивают от дворца. Неподалеку отстраивается жилая зона: два десятка  домиков, выкрашенных голубой краской, под узорчатой, черепичной крышей.

 Двери в одну из «хижин» открыты. Мы увидели просторные комнаты, холл, кухню. Туалеты и ванные комнаты были оснащены новейшей, современной сантехникой.

 Обычное, комфортабельное жилище, но революционный дух основателей поселения и здесь одержал победу. Строители оснастили свои будущие дома естественной, простой и эффективной вентиляцией: под крышей мы увидели свободное пространство, организованное хитрым, «сквознячным» образом, а в помещения, вниз, вели вентиляционные трубы.

 Так замечательно, в скором времени, будут жить поселенцы, но пока ютятся они в тесных вагончиках. Почти десять лет ютятся в предвкушении того момента, когда смогут переселиться в рай, отстроенный своими собственными руками.

 Представил себе, каким веселым получится праздник. Судя по всему, день заселения жилой зоны и открытия дворца уже близко. Наверняка события эти состоятся одновременно.

-         Теперь к озеру, – вновь поторопили меня.

 Ушам своим не поверил. Дворец – это еще куда ни шло, но озеро в дикой, каменистой, совершенно безводной пустыне? Нет, быть этого не может.

 Но вот это озеро передо мной, да еще в торжественный момент пуска воды. Огромное ложе, метров четыреста в диаметре, готовое принять и сохранить драгоценную воду пустыни, а посреди озера остров с пальмами.

 В тот момент я был готов ко всему. Скажи мне мои спутники, что поселенцы строят неподалеку аэродром для реактивных лайнеров, я бы и этому поверил.

-         Вода, вода откуда? – только увидев озеро, залопотал я о главном.

-         Скважина у них есть, оттуда качают, - объяснили мне. - Воды под нами много, целый океан. Для питья она не очень годится, необходимо опреснение, а для полива садов и плантаций, и озера с лебедями и рыбой - в самый раз.

   На моих глазах рождалось озеро неподалеку от дворца. На моих глазах возникал странный, ни на что не похожий мир, созданный небольшой группой людей ( население Неот Смадара не достигает и сотни душ).

 Но каких душ! Сколько нужно терпения, любви друг к другу и доброты, чтобы ужиться вместе, в изоляции от мира, и построить все, что мы увидели в тот день.

 Мы шли к нашей машине мимо белоснежного корпуса будущего детского сада, и я думал о том, что совершенно случайно стал свидетелем очередного и удивительного эксперимента человечества над своей, собственной природой.

 Думал, что впереди у веселых и мудрых отшельников самое главное испытание: жить в том и с тем, что им удалось построить. Сам процесс обычно увлекает, манит надеждой и предчувствием нового, только твоего мира, но как только человек начинает пользоваться плодами рук своих – приходит и усталость и разочарование.

  В тот день мне так хотелось думать, что ничего этого не случится с поселенцами в пустыне, и смогут они жить долго в отрыве от всего того, что считают суетным и порочным; состариться в этом удивительном месте, воспитать детей особых душевных и физических качеств.

 Сегодня Неот смадар – это еще и попытка спасти то лучшее, что было в кибуцах Израиля, неизбежная реакция на полное перерождение наших колхозов.

 Прежде, в годы бедности, поселенцы Эрец-Исраэль были вынуждены начинать с необходимого. Отшельники нашего времени задумали жить в лишнем. Они решили, что красота и роскошь – и есть то необходимое, что не даст умереть их мечте об особом, своем и прекрасном мире.

 Мы медленно пробирались вниз, по серпантину горной дороги, светило яркое солнце, но я почему-то подумал о том моменте, когда на пустыню Арава опуститься ночь, все погрузится во тьму, тишина ночи охватит безграничное пространство пустыни, исчезнет мираж дворца и будет слышен только шелест воды, наполняющей озеро, озеро жизни….