.ПРОСТО АНЕКДОТ

   Жили-были две хитроумные девицы - сестрицы - Букша: Анна и Рива. В заштатном городке на реке Оке жили. Выучились сестрицы на медицинских сестричек. И даже работать пошли в местную больничку на 40 коек. Выросли девицы в честной семье врача. Папа - Натан Абрамович Букша - никогда не взял ничего чужого, а свое имел обыкновение отдавать без счета. Все бы хорошо, только папа  очень гордился своей высокой нравственностью, часто о ней говорил, а потому не очень-то склонил дочек к своему, персональному моральному  кодексу.

   Девицам больше нравился родной, младший брат отца - Моисей Букша. Этот вписался в нынешние российские реалии и греб деньгу лопатой, возглавляя фирму, успешно творившую денежные знаки практически из воздуха.

   У шустрого Моисея семьи и детей не было. К женщинам он относился легкомысленно, но своих племянниц любил нежно. Знал их с трогательного детства и всегда одаривал богатыми дарами. Папа - Натан при этом всегда поднимал крик, что не допустит, чтобы ворованное находилось в его доме, но человек добрый, он, в конце концов, уступал, махнув рукой и пробормотав что-то вроде: "Бог ему судья, а вам должно быть стыдно". Сестричкам не было стыдно. Они часто ездили к дяде в Москву, целовали его во все щеки и ходили с ним в самые роскошные рестораны столицы./

   Дядя процветал лет пять, но в ноябре 1998 года пал от пули наемного убийцы. Что-то там не заладилось в его бухгалтерии, начались разборки и. … В общем, история обычная./

  Семья Букша погрузилась в траур. Особенно горевали сестрицы, пока не выяснилось, после роскошных и многолюдных похорон, что дядя оставил им по завещанию изрядную долю своего имущества, а именно: четырехкомнатную квартиру в центре Москвы, на улице Беговой, коттедж в три этажа в 25 километрах от столицы ( Щелковское направление) и две машины "Мерседес-600" с подземным гаражом неподалеку от квартиры./

   Такие дела. Папа Натан, конечно, поднял крик, что лучше честная, трудовая горбушка хлеба, чем дармовой каравай, но взрослые  девицы давно уже относились к словам отца, как докучливой однообразной музыке, сочиненной задолго до их рождения. Мама девиц - Эсфиль Букша - ни в какие споры никогда не встревала, а считала своим прямым долгом обеспечение девиц питанием и пристойной одеждой. Если честно, была она не очень умна, хотя и вызывающе красива, даже в свои 47 лет./

  Итак, сестрицы отбыли в Москву и поселились в роскошной квартире дяди. Прописка им стоила одной из машин, но сестры не сильно горевали, потому что прав у них пока что не было и особого вкуса к быстрой и роскошной езде они не мел. Сказывалось воспитание в маленьком и уютном городке./

   Значит, поселились они в роскоши, прописались там и стали искать работу, потому что иначе не представляли свое существование. Они были тоже честные девушки и не хотели использовать в корыстных целях красоту, полученную по наследству от мамы - Фиры./

   А предложения разные были. Еще на похоронах близкий друг дяди, некий Софрон, предложил Анне совместное проживание на заманчивых условиях. Софрон этот не был стариком и выглядел вполне прилично, но Анну испугало обилие татуировок на теле этого господина. Одной ночью в объятиях татуированного дело и кончилось. Рива, та вообще пребыла в девичестве и в глубине души мечтала отдать роскошь своего богатого тела только принцу./

  Ладно, работу сестричкам удалось найти в одной из Градских больниц. И казалось, что жизнь налаживается к всеобщему удовольствию. Но тут явился к девицам улыбчивый гость в безукоризненном черном костюме и расшитой цветами жилетке. Жилетка особенно поразила девиц, а потому они не сразу поняли, что гостю от них нужно. Пришлось повторить. Господин в черном поведал сестрицам, что из дядя, светлой памяти, Моисей Букша остался должен его фирме 2 миллиона долларов, на что имеется письменное обязательство в виде расписки. Ему, гостю, жаль беспокоить таких приятных девиц, но он вынужден просить их вернуть дядин долг незамедлительно./

   Сестры в ужасе смотрели на жилетку гостя и совершенно не знали, что ему ответить. Гость ответил за них. Он сказал, что понимает затруднительное положение наследниц. Он входит в их положение и думает, что стоимость квартиры на Беговой улицы, автомашины Мерседес, коттеджа и гаража составят часть суммы, достаточной для покрытия долга. Гость сказал, что ждет деньги или перевод оговоренного имущества месяц, а потом им будут предприняты надлежащие меры.

-         Вы подадите на нас в суд? - спросила Рива. Она первая пришла в себя.

-         У нас суд особый, - улыбнулся гость. - Его приговор всегда известен заранее. Ваш дядя был в курсе, но не придал этому значения.

  Сказав это, гость вежливо раскланялся.

  Девица долго сидели в полном отупении, но вскоре начали метаться, искать выход. Был вызван на переговоры сам Софрон. Татуированный пригласил девиц на бега и там поговорил с ними в отельной ложе. Он не обиделся на разборчивую Анну, и в память о своем друге помог сестрам добрым советом./

-         В наших джунглях рубить тропу надо этим, как его … мачете, - сказал Софрон. - Это вам не по силам. Значит, так: или отдавать вам надо то, что требуют и возвращаться в родной городок на Оке, или валить из отечества за бугор. Для вас, евреев, это не проблема. Причем валить туристами, а там оформиться на ПМЖ. Тогда за вами барахлишко в Москве остается. Схоронитесь в своей Африке, а там поглядим, что будет. Этот , в жилетке, тоже не вечно живой./

-         Мы бы продали все, - сказал Рива. - И поехали с деньгами. Все-таки спокойней./

-         Под колпаком вы, - усмехнулся Софрон.-  Телом двигать не советую, сразу засекут. Да и на счетчике вы./

-         Это как? - испуганно спросила Анна./

-         Деревня, - вздохнул Софрон и тяжело поднялся. - Решайте, - сказал он, отвернувшись к ипподрому, где начинались скачки. - Позвоню через два дня. /

-         Мы едем, - выпалила Рива./

-         Всегда знал, что у Моисея не может быть глупых родственников, - повернулся к нм Софрон. - Вот карточка визитная. Позвоните. Вам все оформят. Самолеты летают каждый день. В Тель-Авиве вас встретят, определят на первое время, зеленью отоварят. Есть еще вопросы?

   Вопросов не было. Было нежное и трогательное прощание в городке на Оке. Были слова папа, что он все знал и предвидел. Были обещания последовать вскоре за дочерьми, потому что жизнь в городке стала и вовсе невыносимой. Были слезы мамы и пирожки с мясом, были рассказы о дедушке Авраме, который всю жизнь мечтал уехал в Иерусалим, а кончил свою жизнь на болотах Биробиджана. Много всего было.

   И вот девицы наши по туристской визе оказались в Израиле. Как и было обещано, их встретили и отвезли на жительство близкий к аэропорту город Лод. Квартирку сестрам предоставили вполне приличную, обеспечили шекелями на первое время и обещали опеку и поддержку.

   Обещавший оказался шустрым господином очень небольшого роста, но имел он белозубую, приятную улыбку и гриву курчавых волос. Курчавый сразу "положил глаз" на Риву, и Рива не стала изображать из себя неприступную крепость. /

   В должную контору, чтобы заказать израильские  документы по Закону о возвращении, отправились все трое на следующий день. Документы у них  приняли очень вежливо и велели ждать . Выдали им временное удостоверение с правом на работу и с этим отпустили в бурные волны  Еврейского государства./

   Курчавый сказал девицам, что ждать придется долго: месяцев семь - девять. Но он их не оставит заботами своими, и надеяться, что проживут сестры эти месяцы неплохо./

   Так и вышло, с одной только накладкой: их опекун оказался мужчиной весьма страстным. Одной Ривы ему оказалось недостаточно, и он стал активно ухаживать за Анной, гарантируя при этом обеим сестрам равноценное внимание. /

   Ладно, все это детали. И должен признаться,  даже не присказка, а так, одна болтовня.  "Винт" этой истории совсем в другом. Был наконец-то получен  ответ из Иерусалима. Анну - признали еврейкой с правом на израильское гражданство, а Риву - нет./

   И вот сидят они в полиции перед усталой чиновницей и спомощью курчавого друга стараются понять, что случилось. Чиновная дама на них не смотрит. Чиновная дама кофе пьет с печеньем, и объясняет курчавому, что метрика одной из сестер признана действительной, в то время, как метрика другой - фальшивой. Подделкой, в общем. При этом сестрам демонстрируют акт экспертизы, за подписью и печатью.

-         Так, - поворачивается к сестрам ошалевший курчавый. - Выходит, ты Аня - еврейка, а ты Ривка - нет. Вам все понятно? /

  И тут он, израильтянин опытный, поднимает такой крик, что через минуты вся троица оказывается в кабинете начальника./

-         Смотри на них! - орет курчавый. - Внимательно смотри! А то, кроме своих поганых бумажек, ничего не видите!/

-         Ну, смотрю, - осторожно отзывается начальник. - Что дальше?

-         А теперь скажи, если одна из них признана еврейкой, то кто другая?/

-         Естественно, тоже еврейка, - пожал плечами начальник. - Так в чем проблема?/

-         Слава Богу, - рухнул в кресло курчавый. - Хоть один попался зрячий./

  Вы, конечно, и сами догадались, в чем фокус. Дора и Анна родились близнецами, да не простыми, а однояйцовыми и похожи они были друг на друга, как два шарика для пинг-понга. Родная мама - Фира не всегда их различала, а вот полиция сразу разобралась, кто есть кто. Такой анекдот./

   Ну, конечно, дело сестер пересмотрели. Очень извинялись и выдали им паспорта и всякие надлежащие денежные средства без всяких проволочек. Сестры избавились от курчавого, пошли в ульпан учить иврит и стали жить в ожидании возможности реализовать московское богатство и встретиться, наконец, с папой Букшей и мамой Букшей на земле Израиля. Но это уже другая история, история обычная и к сути нашего рассказа отношения не имеющая./

   А я в заключение вот что скажу. Это еще крепко повезло сестрицам - близнецам - дочерям  Натана и Эсфирь, а то еще и русскими могли признать их на пару. Вот теперь - все.

                                          2002 г.