БАЙКИ СТАРЫЕ. НО КАКИЕ!

Зиновий Гердт про Марка Бернеса и Никиту Богословского

Это был пятьдесят седьмой год. Москва, фестиваль молодежи и студентов. Толпы иностранцев! Впервые! И приехали пять французских композиторов, сочинители всех песен Ив Монтана: Франсис Лемарк, Марк Эрраль, еще какие-то... Знаменитейшие фамилии! И к ним был приставлен Никита Богословский -- во-первых как вице- или президент общества СССР--Франция, а во-вторых, у него прекрасный французский. Ну вот. А я тогда играл в Эрмитаже Необыкновенный концерт, а по соседству выступал Утесов. И так как только от меня, конферансье, зависело, два часа будет идти наш концерт или час двадцать, то я быстренько его отыгрывал, чтобы успеть на второе действие к Леониду Осиповичу. Я его обожал. И вот я выбегаю, смотрю: стоит эта группа -- пятеро французов, Никита и Марк Бернес. Он к ним очень тянулся... И идет такая жизнь: Никита что-то острит, французы хохочут. Я ни слова не понимаю, Бернес тоже. И он все время дергает Богословского за рукав: Никита, что ты сказал? Тот

морщится: погоди, Маркуша, ну что ты, ей-богу! Через минуту опять хохочут. Бернес снова: Никита, что он сказал? На третий раз Богословский не выдержал: Марк, где тебя воспитывали? Мы же разговариваем! Невежливо это, неинтеллигентно...Потом он ушел добывать контрамарку -- французам и себе, и мы остались семеро совсем без языка. Что говорит нормальный человек в такой ситуации? Марк сказал: Азохн вэй... Печально так, на выдохе. Тут Фрэнсис Лемарк говорит ему - на идиш: Ты еврей? Бернес на идиш же отвечает: Конечно. Я тоже еврей, - говорит Лемарк. И повернувшись к коллегам, добавляет: И он еврей, и он еврей, и он... Все пятеро оказались чистыми французами! И все знают идиш! Марк замечательно знал идиш, я тоже что-то... И мы начали жить своей жизнью, и плевать нам на этот концерт Утесова! Тут по закону жанра приходит - кто? - правильно, Богословский! Мы хохочем, совершенно не замечаем прихода Никиты... Он послушал-послушал, как мы смеемся, и говорит: Маркуша, что ты сказал? А Бернес отвечает: Подожди, Никита! Где тебя воспитывали, ей-богу? Мы же разговариваем!

Это был единственный раз в моей жизни, когда мое происхождение послужило мне на пользу

***

Однажды делегация композиторов Союза путешествовала по Тунису; стремясь избавиться от мальчишек-попрошаек, Богословский пообещал им все свои суточные. Но с одним условием: мальчишки должны выучить два слова по-русски и говорить следующей за композиторами советской делегации писателей, что известный в то время реакционер и антисемит главный редактор "Огонька" Софронов - "г...но!". Когда попрошайки выучили эти два слова, Богословский с ними рассчитался. А писатели из делегации, следовавшей за делегацией композиторов, услышав слова мальчишек: "Саферонов - г...но", были потрясены тем, что об этом знают даже мальчишки Туниса!

***

Как-то Никита Владимирович попросил выдающегося диктора радио времен Великой Отечественной войны Юрия Левитана , того самого Левитана, за голову которого Гитлер обещал колоссальные деньги, того самого Левитана, про которого во время войны ходил анекдот: спрашивают Сталина: "Товарищ Сталин! Когда война кончится?" - "Левитан скажет". Так вот, просит Левитана Никита Владимирович нарисовать что-нибудь на листке бумаги. Тот отпирается , говорит, что никогда в жизни не умел рисовать.

 - Ну, нарисуй хотя бы домик, ведь это так просто!

Короче говоря , уговаривал он его, уговаривал, и Левитан сдался. Нарисовал домик , из трубы дымок идет. Такой примитивный, детский рисунок. Никита Владимирович взял этот рисунок, вставил в рамку под стекло , повесил у себя дома и с каждым, кто приходил к нему в дом , на что-нибудь спорил, что это подлинный Левитан .

* * *

И еще одна "шутка" Н.Б.

Однажды в квартире С. В. Михалкова раздается звонок .

- Здравствуйте , вас беспокоят из Президиума Верховного Совета СССР. К нам обратились рабочие судостроительного завода. Они изъявили желание назвать теплоход , который они должны спустить со стапелей, вашим именем . Михалков с чувством глубокого удовлетворения дает свое согласие. Через некоторое время из Президиума Верховного Совета звонят опять.

- Вы знаете , что -то у них с выпуском теплохода задерживается, они просят вашего согласия назвать вашим именем речной трамвай.

- Я не возражаю, - слегка разочарованно говорит великий писатель.

Проходит еще какое-то время . Опять звонок.

- Что-то там у них и с речным трамваем не получается . Они хотят вашим именем назвать баржу.

Михалков, уже совсем расстроенный:

- А что они хоть на этой барже возить будут?

- Говно...

***

Зиновий Гердт как-то рассказывал. Была у него соседка, милая и добрая женщина, но очень уж серьезная, никакого чувства юмора. Однажды Зиновий Ефимович пытался ей анекдот рассказать, начинающийся словами: "Умер один мужчина...", а она его вопросами засыпала: как его звали, отчего он умер, долго ли болел, были ли у него дети... Однажды решил Зиновий Ефимович ее разыграть. Ровно в шесть вечера звонит ей по телефону и измененным голосом спрашивает: "Простите, а Сан Саныча можно к телефону?" - "Нет, вы не туда попали." Перезванивает ей ровно через полчаса и задает тот же вопрос другим голосом. И так каждые полчаса. Другой бы уже послал подальше или трубку снял, но она женщина интеллигентная, отвечала на все звонки и вежливо говорила, что такого здесь нет. Развязка должна была быть в полночь. З.Е. звонит ей в очередной раз и говорит: "Здравствуйте, это Сан Саныч. Мне никто не звонил?" Ответ сразил З.Е. наповал: "Сан Саныч, вы куда пропали? Вас уже полгорода ищет!"

***

Неудачный розыгрыш

Рассказывает Зиновий Гердт.

Вы никогда не наблюдали за людьми, у которых начисто отсутствует чувство юмора? Я всегда испытывал к ним нездоровый интерес, более того - коллекционировал. Одним из выдающихся "экземпляров" моей коллекции была Сарра, администратор нашего Театра кукол. Милая, добрая, славная женщина, но шуток не понимала решительно. Все мы ее, конечно, разыгрывали, а я - больше других. Она, правда, не обижалась, а только обещала: "Зяма, тебе это боком выйдет!" И вышло. Как-то Театр кукол гастролировал в небольшом российском городке. Шло расселение артистов. Я быстро обустроился в своем номере, соскучился в одиночестве и отправился в фойе на поиски приключений. Спускаюсь по лестнице и вижу: стоит наша пышная Сарра, засунув голову в окошко администратора, и ведет напряженную беседу. Понимаю, что вопросы обсуждаются важности чрезвычайной: кого из актеров перевести с теневой стороны на солнечную и наоборот; кого переместить из двухместного номера в трехместный, а кому "по штату" полагаются отдельные хоромы...

Вид сзади открывается просто роскошный. Идея у меня еще не созрела, но импульс уже появился - и я несусь по ступенькам вниз. А когда достигаю цели (Сарры), материализуется и идея. Я хватаю нашего администратора за самое выдающееся место, мну его все и при этом еще и трясу...Класс? Сарра в негодовании оборачивается и... оказывается не Саррой! Мог ли я вообразить, что есть на свете еще одна женщина с формами подобного масштаба?! Я лихорадочно соображаю, что идеальный выход из ситуации, в которой я оказался, - умереть на месте. И действительно, со мной начинает происходить нечто подобное: сердце замирает, кровь перестает течь по жилам; я с головы до ног покрываюсь липким холодным потом... Тут добрая незнакомка начинает меня реанимировать. Она хватает меня за шиворот, не давая грохнуться на пол; бьет по щекам ладонью и приговаривает: "Ну-ну, бывает, не умирайте. Ну, пусечка, живите, я вас прошу! С кем не случается - ошиблись жопой!-

Я выжил... Оказалось, она - доктор химических наук, профессор; большая умница. Мы с ней продружили все две недели, на которые нас свела в этой гостинице моя проклятая страсть к розыгрышам...-

Из статьи Полины Капшеевой, "Конец божественной субботы" (...еще

чуть"чуть к портрету Зиновия Ефимовича Гердта).

Да это еще ерунда. Однажды Зиновий Ефимович Гердт выпил в гостях. То есть выпил не однажды, но однажды он выпил и возвращался домой на машине. С женой. Так гласит легенда, что с женой он возвращался на машине якобы домой. Причем машина была японская с правым рулем. Это сейчас их полно, а тогда это была чуть не первая в Москве с правым рулем, их толком еще и гаишники не видали. И вот как раз их почему-то останавливает гаишник. Видимо, ему понравилась траектория движения машины. Останавливает и столбенеет, потому что за рулем сидит Зяма, но руля нет! И Зяма, видя это дикое изумление, со своей вкуснейшей коньячной интонацией говорит:

-- Да это херня. Когда я выпью, я всегда отдаю руль жене...