БАРКАН - ЦВЕТУЩАЯ ЗЕМЛЯ

                                                             Поселение Баркан

«Высказывая свою точку зрения по поводу того, чем может объясняться низкая популярность Израиля в Великобритании и других странах Европы, уже в интервью британскому телеканалу Sky News, министр иностранных дел Великобритании Уильям Хейг заявил: "Израиль отчасти утратил поддержку в Великобритании и других европейских странах за последнее время – и я на это часто обращал внимание израильских лидеров – из-за поселенческой деятельности, которую мы осуждаем... Мы категорически против поселений на оккупированных землях». Из СМИ

 Прочел я эту мерзость и вспомнил о своем первом знакомстве с поселением. В тот год все было совсем не так, а превратилось в проблему стараниями и таких обычных и наглых юдофобов, как Хейг.

-        - Хорошо бы, - сказал я, - в Баркан смотаться по старой памяти. Нахмурились.

-         Зачем тебе это?

-         Посмотреть, как поселенцы сегодня живут…. Вот у меня старые фотографии…. Интересно все-таки.

-         Ничего интересного. Не живут они там, а доживают. После первой интифады еще и кошмар второй... И ехать надо через арабские деревни. Ты что, забыл?

 Ничего я не забыл. Мне тогда, 6 марта 1990 года, эти деревни не показались бедными. Просторные дома из камня – какая уж тут нищета после российских, гнилых изб.

Попросил остановить машину у магазина в одной такой деревне. Остановили без возражений. В магазине был обычный и для Израиля ассортимент товаров. Пожилой хозяин-араб ругался с покупательницей, наглухо закрытой в темные одежды. Той не понравилось яйцо с трещиной. Хозяин, судя по всему, доказывал, что это вовсе не трещина на скорлупе, а природный узор.

Нам он привычно улыбнулся, был предупредителен, вежлив. Мы тогда купили бутылку воды и покатили дальше.

 Деревня та была в сорока минутах езды от Тель-Авива. От деревни до еврейского поселения Баркан в Самарии мы ехали не больше двадцати минут.

 Десятилетия перед тем слышал несмолкающий хор: «Зверства израильской военщины…. Агрессоры …. Оккупанты…». Знал, врут как обычно, и все-таки в глубине души сидело подлое: «А вдруг?».

 Тут Горбачев начал неуклюже разворачивать проржавевший дредноут Советской власти. Голоса хулителей Израиля поутихли. Открылись границы, но дипломатические отношения не были восстановлены. Ехал гостем в Израиль на перекладных, через Кипр.

 Осмотревшись, примерно через неделю, попросил отвезти меня на территории. Попросил осторожно, заметив, что понимаю, как это опасно.

 Пожали плечами.

-         Да ничего опасного, поехали.

Земля Самарии показалась запущенной, дикой даже весной, когда земля, напитанная зимними дождями, должна была плодоносить.

 Камни, камни, камни по обе стороны дороги. Камни и редкие поляны жухлой, даже после зимних дождей, травы. Древняя, будто уставшая от своего возраста, земля.

 Дважды попались «оккупанты». Один солдат дремал на пороге сторожевой вышки, другой на земле, у такого же хлипкого сооружения, играл с арабом в нарды. Рядом паслись черные козы пастуха.

 « Вот тоска-то, - подумал я тогда, вспомнив перлы антисионистской пропаганды. – Сколько шума из-за жалкого куска скучной и бедной земли».

 Баркан вырос внезапно черепичными крышами, будто в лесу камней - поганок вдруг набрели мы на поляну веселых, красноголовых сыроежек.

 Въехали в поселение – ни часовых, ни охраны. За оврагом приметил мотки «спирали Бруно» – вот и все меры защиты от нападения.

 Молодые посадки: кусты, цветники, деревья, дома, пахнущие известкой, и свежей краской. Здесь можно было в те годы построить себе бунгало за гроши.

Мы приехали в гости к человеку, который воспользовался этой возможностью в полной мере: отгрохал домину  в  три этажа. Да и семья у строителя была большая: детей четверо или пятеро – не помню уж точно.

 Удивила застройка Баркана. Каждый дом  по специальному проекту, с каким-то обязательным вывертом, с изюминкой.

 Ожидал встретить суровых мужиков – поселенцев с кольтом на поясе, а вокруг было множество детей и стариков. Ожидал услышать басовитый и грозный лай цепных псов - бегали по поселку мелкие, добродушные шавки.

 Люди умеют лгать и подличать, собаки – нет. Я попал в тихий, уютный, деревенский мир. Впрочем, признаков развитого сельского хозяйства не заметил. Неподалеку от Баркана была обширная промышленная зона. Там работали арабы - жители окрестных деревень и евреи из поселения. Многие ездили из поселения на работу в Тель-Авив.

 Наш хозяин каждое утро садился в свою машину и мчался через арабские деревни в город. Возвращался поздно, как правило, – затемно.

-         Где? – спрашивал я. – Где кровожадные индейцы, охотники за вашими скальпами? Где отважные покорители прерий? Я думал - вы герои, а вы обыватели обычные, построившие свои дома по дешевке на пустых и диких землях.

Со мной не спорили. Им было лень спорить. Хозяева готовили стол, по-деревенски  обильный.

Тем временем, я продолжал упрямо искать следы конфронтации. Шумел настырно:

-         У вас должно быть оружие, нельзя здесь без оружия, кругом враги.

-         Был где-то автомат…. Не помню только где, -  вяло отбивался хозяин.

-         Покажи! – требовал я.

-         Девки, - взмолился бывший питерский стиляга. – Найдите вы ему ствол.

Мы долго искали автомат, и нашли оружие на чердаке в ящике от платяного шкафа, под тряпками. Рожок с патронами так и не смогли обнаружить.

 Потом был крайне утомительный обед с обильной выпивкой, а вечером разгул Пурима на поселковой площади, у клуба.

 Настоящий получился праздник. Там я впервые увидел подлинный Пуримшпиль: и Мордехая, и Амана, и Артаксеркса, и Эстер.…

 Тогда, вечером, стало ясно, что Баркан – это не просто внезапный выброс энергии в мертвой пустыне. Это был выброс веселый, радостный, уверенный в своем будущем. Это была не оккупация, а очеловечивание, освоение земли. Земле все равно, кто возвращает ее к жизни. Лишь бы возврат этот состоялся.

Сегодня друзья хмурятся, не хотят везти меня туда. Все кончилось. Черные «козы» раздора съедят траву, превратят сады Баркана в пустыню. Страх перед террором способен уничтожить все живое.

 Вскоре после моего отъезда из Израиля, Арафат развязал ту, первую, интифаду. Пастух - араб  больше не играл с еврейским солдатом в нарды. Автомат, надо думать, перекочевал с чердака к порогу дома и обрел свой рожок с патронами.

 Сегодня, после крови нового противостояния, стало еще хуже. Многие покинули поселения. Те, что остались, стали нервничать, и местные собаки научились рычать и поджимать хвосты.

 Кому понадобилось эта новая раскрутка ненависти? Кто-то уверен, что нельзя было строить эти прекрасные замки среди замшелой тоски… Зависть имеет свойство накапливаться и превращаться в горючее и взрывчатое вещество. Но что может спасти от зависти и ненависти? Не случись Баркана и других поселений, остался бы вызовом Тель-Авив в двух шагах от мертвой пустыни.

Баркан построили красиво, открыто, свободно, без страха: стен, башен, бронированных автобусов с решетками на лобовых стеклах, солдат в джипах.

И это стало вызовом злу. Безликому, мертвому, как земля Самарии, злу. Это ему, злу, необходимы страх и кровь… и пустыня на месте цветущего Баркана.

                                      2003 г.