КОВАРСТВО ПАМЯТИ рассказ

-         Нет в этом ничего особенного, - сказал Илье Резникову его школьный друг и врач-психиатр Петр Мражик.

-         Как это нет? – возмутился тот. – Ты пойми – я человек дела,  бизнесмен, и вдруг, в самый неподходящий момент, начинаю думать о каких-то пустяках. Но это полбеды. Я не только вспоминаю ерунду разную, но при этом никак не могу от воспоминаний этих избавиться. Стараюсь отвлечься - ничего не получается. Недавно одна крупная сделка  сорвалась по этой причине. Вдруг, будто черт попутал: потерял нить разговора. Ибрагимов, ты, возможно, помнишь Ибрагимова, даже заподозрил, что на меня нашло временное помешательство. Он, подлец, спрашивать меня стал, как я себя чувствую.

-         Погоди, - вздохнул Петр. – Ты должен понять, что с возрастом в нашей черепушке происходят неизбежные изменения. С этим нужно примериться, как–то себя успокоить, регулируя  психическое состояние. Ты человек разумный, уравновешенный – и успех я гарантирую.

-         Выходит, это не болезнь? – насупившись и выдержав паузу, спросил Резников.

-         Ни в коей мере. Лечить тут нечего. Сам говоришь, что вспоминается сущая ерунда. Ну, так пытайся не думать о ней – и все. Вспомни о чем-то более приятном и ярком. Выбивай клин клином.

В общем, как мог, успокоил  Илью Резникова психиатр Петр Мражик. Расстались они тепло, договорившись об очередной встрече: теперь уже не по делу, а просто так – в удовольствие, по – дружески.

Весь короткий путь до машины Резников думал о своем бизнесе. Проблем накопилось множество. В главном, в кадровом вопросе, как это обычно бывает, Илья Резников никак не мог прийти к однозначному решению.   Он стал думать о том, кому поручить рекламу своего товара, сел, тем временем, в машину, бросил шоферу: "Поехали"… И тут, опять, вспомнил о том, о чем в данный момент вспоминать было совсем необязательно и даже вредно.

Илья Резников маму свою звал матушкой. Так вот, он вдруг увидел перед собой лицо молодой матушки, приближенные к нему сияющие глаза, и услышал родной голос: "Смотри, Илюша, белочка!". А потом он вспомнил, как эта белочка бежала по  золотому, в закатном свете, стволу сосны. Она как-то странно бежала, будто по бесконечной спирали: появлялась и исчезала…

-         Илья Борисыч, едем-то куда!  - шофер, судя по раздраженному тону, не первый раз обращался к боссу.

-         В контору, - сердито буркнул Резников и, злясь на себя самого, вновь стал размышлять о кадровом вопросе. На этот раз он твердо решил поручить рекламу своему заместителю. Но решение это пришло к нему сравнительно быстро, будто только затем, чтобы Резников смог вернуться к проблеме своей памяти.

"Нет, - думал он, – в этом есть что-то ненормальное. Проклятые вспышки похожи на мягкие, но сильные и оглушающие удары по голове. Никогда со мной  подобного не случалось. Петр ошибается. Со всем этим не так легко будет справиться. Он  не  понял меня,  забыл, что время – это деньги, и, если я начну тратить драгоценные минуты на эти идиотские воспоминания…

И тут, как назло, поразила Резникова новая "вспышка" памяти. Он увидел крыльцо дачи и матушку, идущую по тропинке: маму с тяжелой авоськой, полной продуктов…. Он, малыш, так рад этому и бросается с криком навстречу маме, падает, споткнувшись, летит на  каменистую тропу. Он плачет от обиды и боли, а мама бросает авоську, бежит к сыну, обнимает его крепко, утешает, целует разбитое колено. Бедняга даже почувствовал прикосновение губ мамы к расцарапанной до крови коже…

Илья Резников жил в столице России, а маму он отправил, еще в 1993 году, на постоянное место жительства в Израиль. Тогда он только разворачивал свой бизнес, и  ходил, как говорится, по лезвию ножа. В борьбе с конкурентами Илья рисковал, по сути дела, всем, включая свою собственную жизнь, даже  жизнь близких подвергал опасности. Собственно, с женой Резников развелся еще в конце перестройки, сына от этого брака видел редко, а жил вдвоем с мамой  в большой четырех комнатной квартире.

Была у Резникова женщина, по имени Тамара, с которой он собирался связать свою судьбу, но с женщиной этой мама не ладила. Она по-прежнему была привязана к первой жене сына и своему внуку, хотя и Тамаре отдавала должное: ее спокойному, разумному и уравновешенному характеру.

Собственно, прямым поводом к решению отправить маму в Израиль послужило одно анонимное письмо с угрозами, где напрямую говорилось, что Резников рискует не только своей жизнью, но и жизнью "твоей бабы и мамани".

Вот тогда, в первый раз, и возник разговор об Израиле. Надо сказать, что матушка бизнесмена до умопомрачения любила своего единственного сына, уважала Илью безмерно и без рассуждений подчинялась его воле.

Отец Резникова утонул за два месяца до рождения первенца, и матушка всю себя посвятила воспитанию Ильи, изредка решаясь лишь на тайные и краткие романы с мужчинами.

-         Скверная ситуация, - сказал тогда Резников. – Кровью пахнет. Сама видишь, что творится. Может быть, нам некоторое время побыть врозь. В Израиле, говорят, людям пожилым совсем неплохо живется. Пособие платят хорошее. Жилье дают… Я бы тебя, матушка, там бы спрятал до поры, временно, конечно, пока здесь все нормализуется.

-         Может быть нам вместе? – тихо спросила мама.

-         О чем ты говоришь? – только отмахнулся Резников. – Что мне там делать?  Пятьдесят лет стукнуло. Кому я там нужен в этом возрасте и без языка? Плевки чужие подтирать, посуду мыть? Нет, не хочу, матушка, не умею быть бедным и униженным. Ты же меня знаешь.

-         А Тамара? – тихо спросила мама.

-         Предупредил, что со мной оставаться опасно, - Илья неожиданно улыбнулся. - Тамарка ответила, что без меня еще опасней, так как рискует потерять навсегда завидного жениха.

-         Тебе ее не жалко, – еле слышно сказала мама. – А  меня – жалко…Может быть, все не так. Она тебе нужна, а я – нет.

-         Думай, что хочешь, - отмахнулся Резников.

-         Хорошо, - мама низко склонила голову, чтобы скрыть слезы. – Как знаешь…

Через месяц Резников провожал матушку в Израиль. Репатриантов в аэропорту было множество. Нашлась даже одна знакомая, немолодая пара. Илья поручил этим людям старушку, обещал ей, что скоро приедет в гости, будет звонить каждый день, писать и прочее.

Мама улетела, а Резников, если честно, почувствовал великое облегчение. Дело, конечно, было не только в том письме. Илья чувствовал себя как-то неловко рядом с матушкой. Верно, она любила, уважала сына, но невольно, одним своим присутствием, будто осуждала сам стиль  его новой жизни. Мама, в отличие от Резникова, никогда не умела "делать" деньги, всегда зарабатывала их честным и спокойным трудом врача - терапевта в поликлинике. Она не вмешивалась в дела сына, но будто не понимала и не хотела понимать и принимать все то новое, что происходило в России.

Резников смог выбраться в Израиль только через год и всего лишь на несколько дней. В аэропорту он взял такси до города в Галилее, нашел маму в каком-то странном, длинном, трехэтажном доме на окраине этого города.

Матушка выглядела неплохо. Сказала, что эта небольшая комнатка с душем и туалетом ей практически ничего не стоит. Вот только скучает   очень по Москве и по друзьям. Здесь есть симпатичные люди, но заводить новые связи она не  умеет….

Резников привез маме деньги: две тысячи долларов. Матушка не хотела их брать. Илья почти насильно заставил ее принять подарок…. Затем, уже на следующий день, он был вынужден уехать, так как еще в Москве один израильтянин из России предложил Резникову выгодную сделку на солидную, по тем временам, сумму. Отказываться от возможной прибыли  и зарубежного контракта было глупо. Илья обнял маму, расцеловал ее в обе щеки и отбыл в Иерусалим на встречу с деловым партнером. 

Встреча та ничем не кончилась. Раздосадованный Резников улетел в Москву и с тех пор, вот уже 9 лет, на родине предков  не был. С матушкой своей он перезванивался и переписывался все реже и реже. Впрочем, деньги посылал маме часто, как правило, с нарочным. Матушка каждый раз писала Илье, что он зря беспокоиться. На жизнь ей хватает, а, в остальном, по возрасту, и нет нужды.

 Тем временем, бизнес Резникова разрастался. Ему удалось защитить себя и свои деньги от бандитов и конкурентов, наладив связи с рядом криминальных авторитетов вне властных структур и в самих властных структурах. Все шло замечательно…

И вдруг эти причуды памяти. Случались они не только днем. Однажды Илья проснулся и продолжал грезить наяву странным видением, в котором матушка учила его плавать на круглом озере окруженном соснами.  Он барахтался в теплой воде, чувствуя под животом сильную руку матушки. А мама говорила об отце Резникова, о том, что мужчина обязан не только уметь держаться на воде, но и хорошо плавать.

-         Твой папа боялся воды, – говорила матушка. – Вот его и нет с нами. Нельзя бояться воды.

Это был какой-то длинный, чудовищный сон-явь. Чтобы прийти в себя, Резников даже закричал во сне, разбудив спящую рядом Тамару.

-         Что с тобой? – испугалась женщина.

-         Сны идиотские, - ответил Резников. –  Черти что сниться!

-         Что конкретно? - зевнув, спросила Тамара.

-         Матушка…. Всегда только она…. И днем о ней вспоминаю. Не хочу, а вспоминаю, – раздраженно ответил Резников.

-         Понятно, - снова зевнула женщина. – Нет проблем. Смотайся в Израиль. И все придет в норму.

-         Когда мне лететь? У меня что, других дел нет?! – заорал Резников.

-         Сволочь ты порядочная, - негромко и без злости пробормотала Тамара, отвернувшись от Ильи. – А, мне-то какое дело…. Хочешь с ума сходить, сходи.

Весь день провел Резников с мыслью о полете в Израиль. Добило его еще одно видение. На этот раз матушка провожала сына с цветами в школу, в первый класс… Резников собрал подчиненных, чтобы наметить ход одной неотложной финансовой операции, а тут эти цветы, мамины разношенные туфли и снова теплая и крепкая ладонь матушки, стискивающая его пальцы….

У Резникова имелись связи и возможности, чтобы быстро оформить визу. С билетами не было проблем. Душным, летним днем его самолет приземлился в аэропорту имени Бен - Гуриона…

 Матушку Резников нашел не дома, а в каком-то закутке, на первом этаже конторской пристройки. Матушка спала на узком топчане, укрывшись, несмотря на духоту,  толстым пледом.

Девушка в белом брючном костюме объяснила Резникову на скверном русском языке, что здесь расположено специальное реабилитационное отделение, в котором старушки – одиночки находятся некоторое время после операции, а его маме, как раз, сделали недавно операцию грыжи. Несложную, в общем-то, операцию, но администрация не хочет все-таки оставлять больную одну в ее комнате, а здесь постоянно люди и какой-то уход.

Резников сидел на шатком стуле у топчана матушки и терпеливо ждал, когда она проснется.

-         Илюша, - сказала мама, открыв глаза. – Как хорошо, что ты приехал.

-         Что с тобой? – спросил Резников. – Ты почему ничего не сообщила об операции!

-         Да не о чем сообщать, - улыбнулась мама. – Пустяк. Я все-таки врач, хоть и без практики. Вот только они боятся пока отпустить меня отсюда. А теперь ты приехал и все наладиться. Ты надолго?

Резников промолчал. В коридоре кто-то на полную громкость включил радио. Протяжный восточный напев заполнил все сумеречное, душное пространство вокруг Ильи и его матушки.

-         Как хорошо, что ты приехал, - повторила матушка. – Илюша, милый, как это хорошо.

И тут Резников, совершенно неожиданно для самого себя, сполз со стула на пол, опустился на колени, и застыл, прижавшись лбом к холодным, вздрогнувшим пальцам матушки.

 Девушка в белом костюме подбежала к ним.

-         Господин, вам плохо?

-         Аколь беседер, - старая женщина успокоила дежурную  на иврите. – Аколь беседер… Все в порядке.