Мораль, основанная на любви. Недельная глава «Экев»
В книге Дварим открыто сказано то, что с самого начала звучало в Торе подспудно. Б‑г — Б‑г любящий. Он любит нас еще больше, чем мы любим Его. Например, в начале нашей недельной главы говорится: «Если вы внимательно отнесетесь к этим законам и станете тщательно исполнять их, то Г‑сподь, ваш Б‑г, будет хранить Свой завет любви [эт а‑брит ве‑эт а‑хесед] с вами , как Он и поклялся вашим праотцам. Он будет любить вас, благословит и размножит вас» (Дварим, 7:12–13).
Затем, в этой же недельной главе, снова читаем: «Г‑споду, вашему Б‑гу, принадлежат небеса и небеса небес, земля и все, что есть на ней. Но Г‑сподь возлюбил лишь ваших праотцев, избрал вас, их потомство, из всех народов, как и до сего дня» (Дварим, 10:14–15).
А вот стих из предыдущей недельной главы: «Ведь Он возлюбил ваших праотцев, Он избрал их потомство и Сам великой мощью вывел вас из Египта» (Дварим, 4:37).
Книга Дварим полна слов любви. Корень «a‑х‑в» встречается в книге Шмот два раза, в книге Ваикра — два раза (в Ваикра, 19), в книге Бемидбар — ни разу, а в книге Дварим — целых 23 раза. Дварим — книга о созидании общественного блаженства и преобразующей силе любви.
Величайшее заблуждение и вопиющая несправедливость — когда христиане, противопоставляя свою веру еврейской, утверждают, что христианство — религия любви и прощения, а иудаизм, напротив, религия закона и кары.
Как я однажды уже указывал в статье, посвященной недельной главе «Ваигаш» , идея прощения рождается (это отмечает и Дэвид Констан в книге «До прощения») именно в иудаизме. В межличностных взаимоотношениях прощение зарождается, когда Йосеф прощает братьев за то, что они продали его в рабство. Б‑жественное прощение берет начало в учреждении Йом Кипура — великого дня Б‑жественного помилования после греха с золотым тельцом.
У понятия «любовь» история похожая. Слова о любви в Новом Завете — прямые цитаты из книг Ваикра («Люби ближнего, как самого себя») и Дварим («Люби Г‑спода, твоего Б‑га, всем своим сердцем, всей душой, всеми силами»). Философ Саймон Мэй в своей книге «Любовь: история понятия» сказал так: «Расхожее мнение, что в Еврейской Библии говорится только о мести и принципе “око за око”, а любовь как безусловную и всеобщую ценность якобы изобрело только Евангелие, придется счесть одним из самых несусветных заблуждений за всю историю Запада. На деле Еврейская Библия — источник не только двух заповедей о любви, но и более широкой концепции нравственности, которая вдохновлена изумленным трепетом перед силой любви» . Он недвусмысленно заключает: «Если у понятия “любовь” в западном мире существует текст‑первоисточник, то этот текст написан на иврите» .
Философ Гарри Реднер в книге «Этическая жизнь: прошлое и настоящее этических культур» выделяет четыре основные концепции этической жизни, известные из истории разных цивилизаций . Первую он нарек «гражданской этикой», она была в ходу в Древней Греции и Древнем Риме. Вторая, по его терминологии, «этика долга», ассоциируемая им с конфуцианством, кришнаизмом и поздним стоицизмом. Третья — «этика чести», самобытное сочетание придворного и воинского кодексов чести, характерное для персов, арабов и турок, а также средневекового христианства (фигура «благородного рыцаря») и ислама.
Четвертую концепцию, называя ее попросту «моралью», Реднер возводит к книгам Ваикра и Дварим. Он без лишних мудрствований определяет ее как «этику любви» и видит в ней залог уникальности западной морали: «Библейская “любовь к ближнему” — совершенно особая форма любви, уникальное порождение иудейской религии, непохожее на все, что можно найти в иных культурах. Эта любовь в высшей степени альтруистична, поскольку любить ближнего, как самого себя, — значит мысленно ставить себя на его место и отстаивать его интересы так, как вы безотчетно и эгоистично отстаивали бы свои собственные интересы» .
Правда, в буддизме тоже нашлось место понятию «любовь», но у нее иной характер: буддистская любовь скорее безличная и не связана с отношениями с Б‑гом.
В чем радикальная новизна понятия «любовь» в иудаизме? Во‑первых, Тора, вопреки мнению Древнего мира, настойчиво заверяет: нет, элементы, образующие реальность, вовсе не относятся к человечеству неприязненно или равнодушно. Мы пришли в мир, потому что так пожелал Кто‑то — Тот, Кто переживает за нас, присматривает за нами, хлопочет о нашем благополучии.
Во‑вторых, любовь, в духе которой Б‑г создал вселенную, — это не только Б‑жественная любовь. Она призвана дать нам образец для подражания в мире людей. Нам предписано любить и ближнего, и переселенца, чужестранца, совершать добрые и милосердные поступки, строить общество, основанное на любви.
Вот как это сформулировано в нашей недельной главе: «Ведь Г‑сподь, ваш Б‑г, — это Б‑г богов и Владыка владык, Б‑г великий, сильный и грозный, беспристрастный и неподкупный. Он помогает в суде сиротам и вдовам, любит переселенцев — дает им хлеб и одежду. Любите же и вы переселенцев, ведь вы и сами были переселенцами в земле Египетской» (Дварим, 10:18–19).
Подытожим. Б‑г создал мир в духе любви и прощения, а нас Он просит любить и прощать других. Полагаю, это самая глубокая нравственная концепция в истории человечества.
Однако напрашивается вопрос. Почему любовь, играющая такую большую роль в книге Дварим, гораздо реже выходит на первый план в книгах Шмот, Ваикра (за исключением Ваикра, 19) и Бемидбар?
Лучший способ ответить на этот вопрос — задать другой. Почему в книге Берешит вообще не фигурирует прощение (по крайней мере, если не углубляться в подтекст повествования)? Б‑г не прощает ни Адама и Хаву, ни Каина (хоть и смягчает им кару). О прощении нет речи и в историях о Потопе, Вавилонской башне, разрушении Сдома и городов равнины (Авраам просит пощадить города, если в них наберется пятьдесят или десять праведников; но это мольба пощадить, а не простить).
Понятие «Б‑жественное прощение» впервые появляется в книге Шмот (когда после эпизода с золотым тельцом Моше удается вымолить прощение для народа), а затем узаконивается в форме Йом Кипура (Ваикра, 16). Почему этого не произошло ранее?
Ответ прост и ошеломителен: Б‑г не станет прощать людей, пока люди не научатся прощать друг друга. Книга Берешит заканчивается тем, что Йосеф прощает своих братьев. Только после этого Б‑г начинает прощать людей.
Вернемся к теме любви. В книге Берешит о ней упоминается часто. Авраам любит Ицхака. Ицхак любит Эсава. Ривка любит Яакова. Яаков любит Рахель. И Йосефа тоже. Примеров любви между людьми — полным‑полно. Но в Берешит любовь почти во всех случаях разобщает людей. Из‑за любви разгораются раздоры Яакова с Эсавом, Рахели с Леей, Йосефа с его братьями. В Берешит таится проницательное наблюдение, ускользающее от внимания едва ли не всех моралистов и теологов. Любовь как таковая — настоящая любовь, личная и страстная, та, которой посвящены страницы книг пророков и Шир а‑ширим, величайшая любовная песнь в Танахе, любовь, у которой нет ничего общего с агапэ — отстраненной любовью к человечеству, известной нам по античной культуре, — недостаточно прочная основа для общества. Такая любовь может не только объединять, но и разобщать.
Вот почему любовь становится одним из лейтмотивов, только когда мы добираемся до всеобъемлющего общественного и нравственно‑политического учения в книге Дварим, сочетающего любовь и справедливость.
Собственно, цедек («справедливость») — тоже ключевое слово для книги Дварим: оно встречается в ней 18 раз. В Шмот оно встречается всего четыре раза, в Бемидбар — ни разу, в Ваикра — только в главе 19, единственной главе во всей книге, где содержится слово «любовь». Иначе говоря, в иудаизме любовь и справедливость идут рука об руку.
Саймон Мэй тоже это подметил: «Здесь мы должны заострить внимание на том, что фундаментально важно для истории западного понятия “любовь”, — на великолепной и радикально новой идее справедливости, лежащей в основе заповеди любви в Ваикра. Это не холодная справедливость, механически воздающая всем по заслугам, а та справедливость, которая воспринимает другого как личность со своими потребностями и интересами, налаживает с ним уважительные отношения. Закон любви требует, чтобы мы признавали равными себе всех ближних. Следовательно, справедливость и любовь становятся неразделимы» .
Любовь без справедливости ведет к соперничеству, и в итоге — к ненависти. Справедливость без любви лишена сострадания и милосердия — сил, «вдыхающих» в нее человечность. Мы нуждаемся и в любви, и в справедливости. Эта уникальная этическая концепция — любовь Б‑га к людям и людей к Б‑гу, претворенная в этику любви к ближнему и чужестранцу, — фундамент и гордость западной цивилизации.
А рождается эта концепция именно здесь, в книге Дварим, книге о законе как любви и любви как законе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий