Джеффри Такер | Кто контролирует административное государство?
Президент Трамп 20 марта 2025 года отдал следующее распоряжение: «Министр образования должен, в максимально возможной степени и в соответствии с законом, предпринять все необходимые шаги для содействия закрытию Министерства образования».
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Photo copyright: Gage Skidmore
Интересная формулировка: «предпринять все необходимые шаги для содействия закрытию» – это не то же самое, что закрыть. И “соответствие с законом» – это именно то, что вызывает сейчас споры.
Решение Трампа должно восприниматься как упразднение министерства, и СМИ именно так это и подали, но на деле это даже близко не так. И в этом нет вины Трампа. У так называемого “авторитарного лидера” руки связаны во многих направлениях – даже в отношении тех агентств, которыми он, по идее, управляет и за действия которых в конечном счёте несёт ответственность.
Министерство образования – это исполнительное агентство, созданное Конгрессом в 1979 году. Трамп хочет, чтобы оно было навсегда упразднено. Этого же хотят и его избиратели. Может ли он сделать это? Нет. А может ли он лишить агентство персонала и разбросать его функции? Никто точно не знает. Кто решает? Вероятно, в конечном итоге – Верховный суд.
Все острые политические вопросы сегодня сводятся к одному: кто или что управляет административным государством. Никто не знает ответа – и на то есть причина. Основные функции современного государства выполняет чудовище, которого не существует в Конституции.
Общественное мнение никогда не питало особой любви к бюрократии. Как и опасался Макс Вебер, бюрократия заключила общество в непроницаемую «железную клетку», выстроенную из безжизненного рационализма, навязчивых указов, корпоративной коррупции и неустанного имперского строительства, не сдерживаемого ни бюджетной дисциплиной, ни волеизъявлением народа.
Сегодняшнее осознание власти и вездесущности административного государства – явление довольно новое. Сам этот термин довольно громоздкий и совсем не передаёт масштаб и глубину проблемы, ничего не говорит о её корнях и разветвлённой структуре. Новое понимание заключается в том, что ни народ, ни избранные им представители на самом деле не управляют режимом, при которым мы живём, – и это является предательством всего политического наследия Просвещения.
Это пробуждение, вероятно, запоздало лет на сто. Механизм того, что в народе принято называть «глубинным государством» – а я бы сказал, что оно состоит из глубинного, среднего и поверхностного слоёв – начал формироваться в США с момента создания государственной службы в 1883 году и окончательно укоренился в ходе двух мировых войн и множества кризисов как внутри страны, так и за её пределами.
Структура принуждения и контроля невообразимо огромна. Никто точно не может сказать, сколько существует агентств и сколько людей в них работает – не говоря уже о том, сколько институтов и частных лиц трудятся на них по контракту, прямо или косвенно. И это лишь видимая сторона; подпольная ветвь куда более неуловима.
Совокупность этой череды возмутительных событий – того, что Джефферсон в своей Декларации назвал «долгой чередой злоупотреблений и узурпаций, неизменно преследующих одну и ту же цель» – привела к волне осознания. Это осознание вылилось в политические действия.
Отличительной чертой второго срока Трампа стало явное стремление – по крайней мере вначале – установить контроль над административным аппаратом и затем ограничить его власть, больше, чем это делал кто-либо из президентов в новейшей истории. На каждом этапе этих усилий возникали препятствия – и зачастую сразу с нескольких сторон.
В судах рассматривается по меньшей мере сотня исков. Судьи окружных судов блокируют возможность Трампа увольнять чиновников, перераспределять финансирование, сокращать полномочия и иным образом менять принципы работы ведомств.
Даже его ключевое раннее достижение – закрытие Агентства США по международному развитию (USAID) – было приостановлено по решению судьи, с попыткой его отменить. Один судья даже осмелился указать администрации Трампа, кого она может, а кого не может нанимать в USAID.
Не проходит и дня без того, чтобы New York Times не публиковала очередной сентиментальной апологии обиженных чиновников из налогопитаемого управленческого класса. В этой картине мира агентства всегда правы, а любой избранный или назначенный чиновник, пытающийся их обуздать или упразднить – это враг общественного интереса.
В конце концов оказалось, что традиционные СМИ и административное государство как минимум столетие работали рука об руку, чтобы контролировать то, что раньше называлось «новостями». А где бы были The New York Times и вся привычная медиа-структура без этого?
Сопротивление даже скромным успехам и зачастую косметическим реформам MAGA/MAHA/DOGE, оказалось очень яростным. Мстители-активисты перешли к актам терроризма против Tesla и их владельцев. Даже возвращение астронавтов, считавшихся «потерянными в космосе» не спасло Илона Маска от гнева правящего класса. Ненависть к нему и его компаниям – это «новая мода» среди NPC, в длинном списке которых раньше были маски, прививки, поддержка Украины и “права на операцию” при гендерной дисфории.
На самом деле, под угрозой находится не столько какой-либо отдельный вопрос американской жизни (и это касается и других стран), сколько сам статус, власть и неприкосновенность административного государства и всех его порождений.
Всё это, мягко говоря, неудобно. Обойти организационную структуру правительства США невозможно. Все, за редким исключением, агентства подпадают под категорию исполнительной власти. В статье 2, параграфе 1 Конституции говорится: «Исполнительная власть принадлежит Президенту Соединённых Штатов Америки».
Контролирует ли президент всю исполнительную власть в полном смысле этого слова? Кажется, что должен. Трудно представить, как может быть иначе. Главный исполнитель – это… главный исполнитель. Именно он несёт ответственность за действия этих агентств – мы ведь критиковали администрацию Трампа в его первый срок за всё, что происходило при нём. В таком случае, если действительно вся ответственность лежит на президенте, он должен обладать хотя бы минимальной степенью контроля – чем-то большим, чем возможность назначить марионетку с лучшим парковочным местом у здания агентства.
А какова альтернатива президентскому контролю и управлению агентствами, входящими в эту ветвь власти? Что, они управляют сами собой? Такая формулировка на практике ничего не значит.
Так называемая «независимость» агентства на деле означает взаимозависимость с отраслями, которые оно регулирует, субсидирует, штрафует или иным образом затрагивает в своей работе. HUD занимается жилищным строительством, FDA – фармацевтикой, DOA – сельским хозяйством, DOL – профсоюзами, DOE – нефтью и турбинами, DOD – танками и бомбами, FAA – авиалиниями, и так далее – бесконечно.
Вот что на практике означает «независимость»: полное подчинение промышленным картелям, торговым группам и закулисным схемам взяток, шантажа и коррупции. Последствия всего этого расхлебывают безвластные группы населения. Этому мы уже научились – и разучиться не сможем.
Именно это и есть та проблема, которая требует немедленного решения. Решение в виде выборов кажется разумным, но только при условии, что избранные нами люди действительно обладают властью над тем, что они намерены реформировать.
Существуют и возражения против идеи исполнительного контроля над исполнительными агентствами – хотя на деле это всего лишь та система, которую изначально установили Отцы-основатели.
Во-первых, передача большей власти президенту вызывает опасения, что он станет вести себя как диктатор – и такие опасения вполне обоснованны. Сторонникам Трампа не понравится, когда прецедент, установленный при нём, будет использован для того, чтобы обратить политические приоритеты вспять, а агентства начнут мстить избирателям из «красных» штатов.
Эта проблема решается демонтажом самой власти агентств, что, кстати, и пытаются осуществить президентские указы Трампа – именно это суды и СМИ всеми силами стараются остановить.
Второе опасение связано с возможным возвращением «системы добычи» (spoils system) – предполагаемо коррумпированной практики, при которой президент раздаёт должности и привилегии своим приближённым. Государственная служба была изначально создана именно для того, чтобы положить конец этой практике.
Но на деле новая система начала XX века ничего не исправила – она лишь добавила ещё один слой: постоянный правящий класс, который стал полноправным участником новой формы «системы добычи», прикрытой риторикой “науки” и эффективности.
Честно говоря, можем ли мы всерьёз сравнивать мелкое казнокрадство Tammany Hall с глобальными хищениями, в которых замешано USAID?
Возможно, Конгресс действительно хотел, чтобы административное государство стало негласной и неподотчётной четвёртой ветвью власти, но ни один из основополагающих документов не предполагал ничего подобного.
Если вы боитесь, что оказаться во власти ненасытного чудовища, лучший способ с этим справиться – не приручать его, не выкармливать до зрелости, не учить его нападать на людей и пожирать их и не выпускать его на волю.
Годы ковида научили нас бояться власти агентств и тех, кто ими управляет – и не только на национальном, но и на глобальном уровне. Теперь вопрос состоит в том, что с этим можно сделать и как перейти от текущего положения к решению?
Исполнительный указ Трампа о Министерстве образования иллюстрирует это особенно точно. Его администрация настолько не уверена в собственных действиях и в том, что она действительно контролирует, даже когда речь идёт об агенствах, полностью находящихся в ведомстве исполнительной власти, что ей приходится лавировать между практическими и юридическими барьерами и минами – даже в собственных официальных распоряжениях – чтобы хотя бы предложить незначительные реформы.
Кто бы ни управлял этой системой – это явно не народ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий