В пятницу на канале Fox News Digital появился 42-летний республиканец Джейсон Смит, новый председатель комитета Палаты представителей по распределению ассигнований (Ways and Means Committee), который должным образом отозвался о предложении президента Байдена повысить налоги.
«Это значит, что американскому рабочему классу придется платить больше за еду на столе, за одежду на теле и за бензин в машины, потому что эти невероятные расходы только раздуют инфляцию, — сказал Смит. — Эти налоги Байдена снизят только зарплату, которую американцы приносят домой. Накануне Байден выступил в Филадельфии, где, как сообщила перед его визитом туда пресс-служба Белого дома, должен представить «свой бюджет на 2024 финансовый год» и «выступить с речью, посвященной его планам инвестировать в Америку, продолжить снижать цены для американцев», укрепить программы социального обеспечения и медицинской помощи престарелым (Medicare), а также сократить дефицит государственного бюджета.
Так оно и произошло, правда, с точностью до наоборот. В расходную часть бюджета Байдена вoшло увеличение на 5,2% зарплаты федеральных служащих; добавочные $ 59 млрд на «доступное жилье»; $ 26 млрд Пентагону; $ 26 млрд на безопасность границы; еще $ 6 млрд Украине; $ 5 млрд на усовершенствование работы выборов, $ 3 млрд на борьбу бедных стран с глобальным потеплением и $ 2,18 млрд на дошкольное воспитание. Взять эти деньги президент предлагает не займом у самих себя, а повысив налоги: с корпораций от 21% до 28%, а с богачей, которые зарабатывают от $ 1 млн в год, от 37% до 39,65. Корпорации с миллиардными доходами буду платить дополнительный налог в 15%, а стоимость программы для граждан с доходом больше $ 400 тыс. вырастет от 3,8% до 5%. В феврале Джо Байден заявил: «Давайте вознаграждать за работу, а не за богатство. Примите моё предложение обложить минимальным налогом миллиардеров. Потому что миллиардер не должен платить налоги по ставке налогообложения, которая ниже, чем у школьного учителя или у пожарного. Согласно моему плану, ни один человек, зарабатывающий меньше $400 тыс. в год, не будет платить ни единого дополнительного цента в виде налогов. Ни один. Ни цента». Ничего нового Байден не сказал, а повторил миллиардера Уоррена Баффета, который лет 15 назад, когда ему примерно столько же, сколько сейчас Байдену, заявил, что с его секретарши берут налоги больше, чем с него.
Глава бюджетного управления Белого дома Шаланда Янг на пресс-конференции назвала бюджет Байдена «началом здорового диалога», когда «самым богатым американцам и корпорациям станет ясно, что они должны начать платить справедливую долю». Термин «справедливая доля», который стал девизом наших леваков и правозащитников, вызвал реакцию, и кто-то из репортеров заметил 45-летней афроамериканке Шаланде Янг, что республиканцам это повышение налогов при бюджете в $ 5,5 трлн покажется помехой росту экономики. На это Шаланда Янг ответила, что предложенные Байденом перемены гарантируют, что «мы можем инвестировать в семьи трудящихся этой страны и можем продолжать гарантировать среднему классу процветание, будучи при этом финансово ответственными, снизив дефицит (бюджета) почти на $ 3 трлн. Как поется в босяцкой песне про «шаланды полные кефали», которые привозил в Одессу моряк Костя, «все биндюжники вставали, когда в пивную он входил», и реакция левых СМИ на слова Шаланды Янг была соответствующе восторженной.
Правда, репортер газеты The New York Post Стивен Нелсон возражать не стал, а спросил Янг, собирается ли лично Джо Байден возвращать министерству финансов налоги по программе Medicare, которые он не заладил. «Он внес упомянутое вами предложение, — ответила глава бюджетного управления Белого дома, — закрыть лазейки, которыми пользовались самые богатые, чтобы не платить справедливую долю или что-то близкое к ней».
Финансовые «ястребы» встретили бюджет Байдена гневным клекотом, и Расс Вод, занимавший должность Шаланды Янг в Белом доме Дональда Трампа, сказал, что этот бюджет ничего не сделает ни с финансовым кризисом, ни с высокой инфляцией, ни с пагубой «пробуждения», ни с использованием бюрократии как оружия против народа. По-английски это называется «weaponization» и часто используется Трампом в разговорах, как с ним обращаются власти. Лидер сенатского меньшинства, республиканец Митч Макконнелл, подчеркнул, что у предложения президента нет ни малейшего шанса стать законом, так как в этот план входят «массивное повышение налогов и увеличение расходов, то есть все то, что, к счастью для народа Америки, не увидит Божьего дня в республиканской Палате представителей»
В программе Fox News Digital конгрессмен Смит назвал план Байдена «сокрушительными» для экономки. Помимо роста налогов, он отметил предложение президента отменить субсидии на добычу ископаемого топлива и другие меры, которые в Палате представителей считают причиной роста налогов в энергетической индустрии на $ 37 млрд. Сюда же можно отнести давнишнее намерение президента увеличить количество налоговиков, и бюджет службы IRS в прошлом году, по закону Байдена о борьбе с инфляцией (Inflation Reduction Act), вырос на $ 80 млрд, а сейчас может вырасти еще на 15%. «Все это ударит по каждому американцу, — сказал Смит. И ради чего? Ради слежки за банковскими счетами американцев». Джейсон Смит привел выкладки своего комитета, что, по плану Байдена, мелкие бизнесы заплатят налогами на $ 1,8 трлн больше. «Нашей экономике сейчас для семей рабочего класса меньше всего нужно больше бюджетных расходов и больше налогов, — подытожил председатель комитета Палаты представителей по распределению ассигнований. — Сейчас за два последних года по вине инфляции они потеряли месяцы зарплат, а все из-за безрассудных федеральных расходов».
За день до Смита на канале Fox News в популярной вечерней программе Шона Хэннити принял участие 52-летний сенатор Тед Круз, республиканец от Техаса, бывший и не исключено, что будущий претендент на Белый дом. По его словам, план Байдена по бюджету на 2024 финансовый год показывает, что в администрации президента окопались социалисты, и они, а не Байден, правят бал, что Круз назвал печальной истиной. «Сенатор, — сказал ему 61-летний Хэннити, — приведу цифры. Две трети на сводят концы с концами, народ лезет в пенсионные планы и вовсю пользуется кредитными картами. Так плохо, во всяком случае, на моем веку, еще не было». Тед Курз привел только одну цифру — $ 50 трлн национального долга, который возникнет по вине Байдена, а его окружение видит выход в том, чтобы просто печатать деньги, подгонять инфляцию и брать в долг у Китая. «Дикая безответственность», — заключил Тед Круз. Не так мрачно на все это смотрит обозреваешь газеты The New York Times Джим Танкерсли. «Предложения Байдена, — написал он в пятницу, — уточняли триллионы долларов новых федеральных расходов, вводя новые налоги на лиц и корпорации с большими доходами. “План Байдена — защитить Social Securityдля миллионов американцев, которые зависят от этой программы». Этот план, добавил обозреватель Times, стал ответом на вопросы, которые все чаще задают экономисты и эксперты-бюджетники по всему политическому спектру: борьба американских трудящихся за стабильные и гарантированные пенсии. Вот вам и ответ, совсем, как в песне про шаланды полные кефали.
Представители оппозиции и коалиции прокомментировали "народный план" реформы израильской юридической системы, представленный сегодня президентом страны Ицхаком Герцогом.
Представители "Ликуда" выступают резко против плана Герцога. Глава этой партии и правительства был краток: "Этот план не был согласован с коалицией. Ключевые пункты в нем лишь закрепляют существующую ситуацию и не обеспечивают баланс между ветвями власти".
Министр транспорта Мири Регев предположила, что указанный план написал не президент страны, а председатель Верховного суда: "План президента? План председательницы! Создается впечатление, что она диктовала эти наброски президенту. Этот план направлен против народа, и его суверенитета, он однобокий. Я ожидала чего-то более серьезного".
Министр образования Йоав Киш высказался дипломатично: "Любая попытка достичь соглашения уместна, но в течение нескольких недель, пока представители коалиции вели переговоры с президентом, представители оппозиции отказывались вести какие-либо беседы. В представленной президентом схеме действительно были затронуты вопросы реформы, но, к сожалению, в нее включены ключевые пункты, которые лишь закрепляют существующую ситуацию и не создают необходимого минимального баланса между ветвями власти".
Министр культуры и спорта Мики Зоар написал: "МЫ обещали реформу, а не сохранение статус-кво".
Министр финансов, лидер партии "Религиозный сионизм" написал в "Твиттере": "Я с большим уважением отношусь к президенту страны, но план, отменяюший результаты выборов и увековечивающий недемократическое правление юристов, к тому же включающий все поправки противников реформы, не может быть основанием для компромисса, даже если кто-то называет его "народным". Народ сказал свое слово на последних выборах, и это должно быть отправной точкой любого обсуждения. Я надеюсь, что вскоре из резиденции президента придет сообщение о том, что произошла ошибка, и он представил документы с изложением позиции, присланные ему председателем БАГАЦа Хаютом и Институтом демократии Израиля, вместо сбалансированного плана, который, как я знаю, он хотел продвигать в последние несколько дней. Если такого объявления не будет сделано, то это значит, что президент совершил резкий поворот налево, поддавшись угрозам и вознаградив насилие".
В оппозиции отнеслись к "народному плану" более благосклонно.
Ее лидер, председатель партии "Еш атид" Яир Лапид прореагировал на инициативу Герцога следующим образом: "Я благодарю президента за его "народный план". Государство Израиль разрывается на части, и мы должны приложить все усилия, чтобы предотвратить экономический, социальный кризис, который серьезно подрывает национальную устойчивость. Мы должны подходить к плану президента серьезно из уважения к высшим ценностям, лежащим в его основе".
В "Лагере государственников" заявили, что "принимают план президента как единое целое, как основу для будущего законодательства вместо существующих опасных законопроектов".
Лидер "лагеря" Бени Ганц прокомментировал предложение Герцога следующим образом: "Призываю Нетаниягу и всех представителей политической системы вести себя ответственно в этот роковой час, принять план и немедленно начать его выполнять".
Представляя свойкомпромиссный планпо пересмотру судебной системы, президент Ицхак Герцог заявил, что конфликт по этому вопросу поставил Израиль на грань гражданской войны.
Герцог говорит, что он был шокирован тем, что услышал от израильтян в последние недели.
"Те, кто думает, что гражданская война - это то, до чего мы не можем дойти, не имеют ни малейшего представления", - говорит Герцог.
"Я хочу сказать вам кое-что от всего сердца, и я очень надеюсь, что это проникнет и в ваши сердца".
"В своей жизни, в самых страшных кошмарах, я никогда не думал, что услышу такие слова, пусть даже от очень небольшого меньшинства людей. Я услышал поразительную риторику. Я услышал настоящую, глубокую ненависть. Я слышал людей - из всех партий, что идея крови на улицах больше не шокирует их. Бездна находится в пределах досягаемости именно сейчас, на 75-м году существования государства", - говорит он.
Герцог подчеркнул: "ЦАХАЛ нельзя трогать. Мы находимся на перепутье исторического кризиса, определяющего конституционного момента. Сами наши основы призывают нас добиваться справедливости и мира".
Суть плана Герцога
Израильские СМИ сообщают подробности “золотого компромисса” по правовой реформе президента Ицхака Герцога.
В состав комитета по назначениям судей войдут 11 членов. 4 члена коалиции, 2 члена оппозиции, 3 судьи и 2 представителя общественности, которые будут назначены министром юстиции с одобрения председателя БАГАЦа. У судей не будет права вето, но и не будет большинства для коалиции. Дисквалификация законов будет возможна большинством в 7 голосов из 11.
План Герцога: право БАГАЦа отменять законы радикально ограничат
"Народный план" правовой реформы, составленный президентом Ицхаком Герцогом, включает в себя ряд важных реформ. Среди прочего, он предусматривает существенное ограничение возможностей Кнессета принимать основные законы, изменение состава комиссии по выбору судей, но таким образом, чтобы не дать коалиции структурированного большинства.
БАГАЦу запретят отменять основные законы и ограничат возможности отменять обычные законы. Таким образом, судебный пересмотр законов будет возможен при расширенном составе из 11 судей и большинстве в две трети голосов, а судебный пересмотр основных законов будет невозможен.
Кроме того, будет сформулирован согласованный порядок прохождения военной службы или гражданской национальной службы, который будет принят в качестве основного закона и не будет подлежать судебному пересмотру.
Также было заявлено, что “основание разумности” будет отменено в отношении решений правительства по вопросам политики и назначений министров, и применение этого принципа будет сокращено в отношении решений министров по вопросам политики.
США обвинили изгнанного китайского бизнесмена в миллиардном мошенничестве
Правительство США в среду обвинило Го Венгуя (также известного как Майлз Квок), китайского бизнесмена в изгнании, связанного с бывшим советником Дональда Трампа Стивом Бэнноном, в организации сложной аферы с целью обмана его онлайн-подписчиков на сумму более 1 миллиарда долларов, сообщаетReuters.
Власти заявили, что Го Венгуй с помощью своего давнего финансового советника Кин Мин Дже обманул тысячи фолловеров, пообещав "чрезмерную" прибыль от инвестиций, но направил большую часть их денег на финансирование роскошного образа жизни для себя и своей семьи.
По данным властей, предполагаемые неправомерные покупки включали яхту за 37 миллионов долларов, особняк площадью 50 000 квадратных футов на севере Нью-Джерси, Ferrari за 3,5 миллиона долларов для сына Го, телевизор за 62 000 долларов и два матраса за 36 000 долларов.
Го было предъявлено обвинение по 11 уголовным статьям после того, как он "набил карманы на украденные деньги", говорится в заявлении прокурора США Дамиана Уильямса на Манхэттене.
Го был деловым партнером Бэннона, который был арестован по делу о мошенничестве в августе 2020 года на борту яхты Го "Леди Мэй". Трамп помиловал Бэннона в последние часы его президентства.
Министерство юстиции США заявило, что оно арестовало и добивается конфискации 634 миллионов долларов предполагаемых доходов от мошенничества с 21 банковского счета, в том числе нескольких в ныне закрытом банке Silvergate.
Власти заявили, что также конфисковали активы, приобретенные на доходы от предполагаемого мошенничества Го, в том числе Lamborghini Aventador.
52-летний Го был арестован в среду утром, и ему предъявлены обвинения, включающие мошенничество с ценными бумагами, мошенничество с использованием электронных средств и отмывание денег, что может привести к нескольким десятилетиям тюремного заключения.
Против Го также выдвинуты гражданские обвинения Комиссией по ценным бумагам и биржам США.
Пртив финансового советника Кин Мин Дже, который живет в Лондоне и также известен как Уильям Дже, выдвинути те же 11 уголовных обвинений плюс обвинение в воспрепятствовании правосудию. На данный момент он находится на свободе.
Го — известный критик Коммунистической партии Китая. Он покинул страну в 2014 году во время репрессий по борьбе с коррупцией при президенте Си Цзиньпине и был обвинен там в преступлениях, включая взяточничество и отмывание денег. Го отрицает правонарушения.
Авраам Маймонид (далее Маймуни, ум. в 1237 году), сын Моше Маймонида, разбирал два юридических дела, касающихся еврейских торговцев из Юго‑Восточной Азии. Примечательно, что он вообще занимался этими делами, учитывая, что описываемые события разворачивались за 8 тыс. километров от Фустата.
Перевод обоих документов опубликовал пятьдесят лет назад Гойтейн в работе Letters of Medieval Jewish Traders («Письма средневековых еврейских торговцев», № 46 и 47). Одно дело представлено в виде свидетельства в суде, второе — в виде вопроса и ответа. Оба документа написаны рукой Маймуни.
Насколько обычным для евреев XIII века было путешествие в порты Юго‑Восточной Азии? Путешествия в Юго‑Восточную Азию были исключением для еврейских торговцев, которые обычно оставались в западной части Индийского океана: портах Красного моря, Аденского залива, на побережье Гуджарата, Конкана и Малабара.
Например, около 1204 года еврейский торговец пустился в странствие по восточной части Индийского океана. Его письмо жене с утешениями тоже опубликовано в сборнике Letters of Medieval Jewish Traders (№ 45) — очевидно, она упрекала его за слишком долгое отсутствие. Купец объясняет, что потерял всё и чуть не погиб в кораблекрушении, но взял ссуду и пытается компенсировать убытки с помощью торговли, отправляясь «в страны за Малабарским берегом» .
Этого купца только нужда завела за Малабар — по крайней мере, так утверждал Гойтейн, с явным восхищением комментируя эту фразу: «Это Коромандельский берег юго‑восточной Индии [курсив Гойтейна]. Очень немногие из тысяч упомянутых в Генизе еврейских путешественников, приезжавших в Индию, добирались до Коромандельского берега, а дальше него не заплывал почти никто. Наш путешественник на многое пошел, чтобы возместить свои убытки» . Но насколько далеко за Малабар он заплыл — до Короманделя, до Юго‑Восточной Азии или только до Шри‑Ланки — нам неизвестно.
Объясняя скудость информации о Юго‑Восточной Азии в документах Генизы, Гойтейн предполагал, что торговцы «не посылали писем на такое далекое расстояние». Когда они писали письма домой из Юго‑Восточной Азии, они отправляли их «на юго‑восточное побережье Индии», откуда их пересылали дальше. Так что «естественно, что ни одного письма из этих далеких краев до Генизы не дошло» .
Но два следующих документа в сборнике Гойтейна — документы Маймуни — касаются купцов, умерших в Юго‑Восточной Азии.
Разбирая эти тексты со студентами в последние несколько лет, я заинтересовалась, до какой степени они действительно исключительны. Однако я не предпринимала никаких действий до переписки в твиттере с Аланом Эльбаумом (автором твиттера принстонской Лаборатории Генизы) и Амиром Ашуром. Благодаря им я упала в палеографическую кроличью нору.
«Смерть в Малайе»
Документ T‑S Ar.30.42 представляет собой судебную заметку, явно написанную рукой Маймуни и датированную по мусульманскому и еврейскому календарям (10 раджаба 623 года Хиджры и 10 тамуза 1537 года Селевкидской эры = 7 июля 1226 года). Маймуни вновь (а может быть, и не в последний раз) оказался в незавидной позиции, когда ему нужно было вынести судебное постановление о смерти торговца в Юго‑Восточной Азии .
Судебный документ Авраама Маймонида, T‑S Ar.30.42, лицевая сторона
Сохранилась большая часть документа, и его цель очевидна. Еврейский купец по имени Абу Саид аль‑Леви бен Абуль Маани свидетельствовал перед судом, что один из его сотоварищей скончался в местности, именуемой Калах (כלה) «в землях…». Также Абу Саид заявил, что «проверил» эту информацию «и удостоверился» в ней, «прибыв в индийский Малабар (хина духулики ила аль‑мабар мин билад аль‑хинд)», возможно, из Египта. По‑видимому, Абу Саид пришел к выводу, что исчезновение его сотоварища вызовет юридические трудности: еврейское право не позволяло его вдове повторно выйти замуж, пока смерть ее мужа не будет подтверждена законным образом. Поэтому Абу Саид взял на себя труд подтвердить информацию о его смерти, вероятно собираясь засвидетельствовать ее по возвращении в Фустат.
Пока что в этом деле нет ничего экстраординарного. Когда торговцы из Египта и других средиземноморских регионов попадали в бассейн Индийского океана, они обычно задерживались там на несколько лет подряд, соизмеряя путешествия со случавшимися каждые полгода муссонами. Многие из них оставляли жен и детей, с тревогой ожидавших их возвращения, а возвращались не все. Пока эти купцы были живы, они поддерживали связь с родной общиной письмами; но их смерть или исчезновение могли создать дома юридические и финансовые проблемы .
Мое внимание привлек не сам казус, а скорее пробелы в переводе Гойтейна. На оборотной стороне (лицевой при хранении) есть пропуски — чернила вокруг двух сгибов выцвели.
Оборот документа, T‑S Ar.30.42, оборотная сторона
Одна лакуна находится сразу после топонима Калах, который описывается словами «в стране…». Гойтейн поместил этот Калах на западном побережье Малайского полуострова (вероятно, справедливо). Он также отождествил его с Кедахом — портом, расположенным в северо‑западном углу современной Малайзии; и эта идентификация представляется спорной.
Современные исследователи обсуждали точное местонахождение Калаха на Малайском полуострове с 1718 года и до сих пор не пришли к консенсусу. Средневековые арабские географы помещали Калах на равном расстоянии от иранского Сирафа и Китая (под которым они, вероятно, подразумевали порты юго‑восточного Китая). В этом случае он располагался на Малайском полуострове, но непонятно, знали ли они точно, где именно . Современные ученые делятся на три лагеря, два из которых помещают Калах на 1100‑километровой береговой полосе от Пхукета в современном Таиланде до Кланга в Малайзии. Почему Гойтейн придерживался своей точки зрения, непонятно .
Что касается фразы после названия «Калах», Гойтейн замечает, что она «частично затерта, и это жаль, потому что средневековое арабское название Малайского полуострова пока с точностью не установлено» . Транскрипция, оставленная Гойтейном в его бумагах, дает основания полагать, что он так и не расшифровал этот текст.
Однако возможно, что Гойтейн неправильно задал вопрос: совсем необязательно за Калахом следует арабское название Малайского полуострова. Это может быть какой‑то более общий топоним. По крайней мере, на это намекает элемент билад аль‑…, «земли…»: такого рода конструкции обычно указывают на крупный регион. Средневековые торговцы обозначали словосочетанием билад аль‑хинд, «земли Индии» нечто вроде «бассейна Индийского океана». В письме из Генизы, где содержится несколько таких общих топонимов, упоминаются торговцы, прибывающие в Аден из самых разных мест: «из прочей билад аль‑хинд» (из чего следует, что Аден тоже считался частью билад аль‑хинд), билад аль‑зандж (восточное побережье Африки и, возможно, Мадагаскар) и билад бар барбара валь‑хабаш («побережье Берберы и Абиссинии», то есть Африканский рог) . Парадигма билад аль— не позволяет нам ожидать настолько конкретного обозначения, как Малайский полуостров.
Теперь я была заинтригована. Документ обещал информацию не только о еврейских торговцах в Юго‑Восточной Азии, но и портах восточной части Индийского океана и о представлениях об этих портах средневековых египтян. Не меньше провоцировало оборванное предложение, оставленное Гойтейном («земли…») и восторженный твит Алана: «Есть одно нерасшифрованное слово!» Меня уже охватил охотничий раж; и когда Амир снял с себя всякую ответственность, ответив Алану: «Если у тебя есть прочтение получше…» (и снова оборвано на полуслове), я прыгнула в эту кроличью нору.
Поиски Явы
Пока я не столкнулась с этим документом, я не пыталась расшифровывать курсив Маймуни, очень сефардский и довольно своеобразный. Мне потребовалось несколько часов читать документы, написанные его рукой, чтобы приспособиться к этому почерку. Прошло несколько часов, и я все еще была далека от хорошего варианта. Я смогла разобрать אל[.]א[.]ה, но две ключевые буквы все еще оставались непонятными.
Тогда я обратилась к своему коллеге Майклу Лаффану, историку Юго‑Восточной Азии. Он поспешно напомнил мне, что не знает ивритских букв. Но меня это не смутило, потому что арабским языком он владеет превосходно, а еще он прекрасно знает порты средневековой Юго‑Восточной Азии. И он стал предлагать слова из четырех букв, как будто разгадывая кроссворд, так чтобы с определенным артиклем могла получиться фраза «Калах в землях…». Один вариант сразу понравился мне по палеографическим соображениям, а ему — по историческим: аль‑джава.
Лаффан дал мне несколько ссылок, которые я проверила. Благодаря этому я поняла, как мне повезло, что я обратилась именно к нему: одна из его первых публикаций была посвящена названиям Юго‑Восточной Азии в средневековых арабских текстах — и одно из этих названий было аль‑джава.
В средневековом арабском языке Ява и аналогичные топонимы относились не только к острову к востоку от Суматры и югу Малайского полуострова. Они служили более общим, менее стабильным и более интересным обозначением различных частей, составляющих островную и полуостровную Юго‑Восточную Азию. Варианты этого топонима зафиксированы на арабском, китайском, санскрите, кхмерском, древнемалайском и других языках. Это могут быть Джаба, Джва и Забадж. И у всех у них, в свою очередь, множество валентностей — они могут обозначать различные конкретные острова в этом регионе. Географы, напомнил мне Лаффан, не любят выбрасывать старые термины, а просто двигают их по карте.
Тогда, чтобы распутать этот клубок противоречивых источников и словоупотреблений, я перерыла сотни страниц научной литературы — зачастую столь же противоречивой, сколь и ее источники, — и мало что извлекла полезного. Вариант Лаффана лучше всего подходил мне в истории с Маймуни, потому что в XIII веке произошло важнейшее изменение. Именно тогда арабоязычные географы перестали использовать термин «аль‑джаба» (الجابة) и начали вместо этого писать аль‑джава (الجاوة). Это изменение отражает не только фонетический, но и геополитический сдвиг. Начиная с Ибн‑Хордадбеха (умер ок. 912 года) и вплоть до Аль‑Идриси (умер в 1165 году), арабские географы называли аль‑джаба Суматру; а для Юго‑Восточной Азии вообще существовал другой (хотя и похоже звучащий) термин — Забадж, — обозначавший более или менее государство Шривиджая — буддистскую морскую державу со столицей в Палембанге на юго‑востоке Суматры. Однако начиная с XIII века слову «аль‑джава» стали отдавать предпочтение и для обозначения региона в целом. Так Якут (умер в 1229 году) и Ибн‑Саид (ок. 1270 года) называли аль‑джава вратами Китая (билад аль‑син) .
Чем объясняется такая перемена в номенклатуре? Лаффан полагает, что колебания между Джаба и Забадж и пришедшее им на смену название Джава отражают падение Шривиджаи в конце XII века. Хотя у нас очень мало достоверной информации о Шривиджае, принято считать, что в VII–XII веках она контролировала Суматру, обширные территории на Малайском полуострове и судоходство по Малаккскому проливу, периодически вступая в союз с яванскими династиями, а периодически конфликтуя с ними. Данные подводной археологии подтверждают, что Палембанг был торговым перевалочным пунктом, соединявшим исламский мир с Южным Китаем; три затонувших корабля IX и Х веков, открытых сравнительно недавно в Яванском море (возле Белитунга, Интана и Чиребона), везли смешанные грузы из китайских, арабских и местных товаров из Юго‑Восточной Азии, упакованных таким образом, что можно предположить, что арабские и китайские товары куплены здесь же, в Палембанге . Похоже, что Шривиджая контролировала морские пути между южным Китаем и Индийским океаном.
Но к 1200 году Шривиджая уже некоторое время сокращалась, и это оказывало влияние на номенклатуру. Новой региональной державой стало королевство, возникшее на Восточной Яве — и поэтому аль‑джава стала новой синекдохой для Юго‑Восточной Азии. Намек на это геополитическое изменение содержится в китайской географической и торговой компиляции, составленной чиновником, заведовавшим в эпоху династии Сун морской торговлей в Цюаньчжоу, по имени Чжао Жуко (1170–1231): по описанию Чжао в Юго‑Восточной Азии доминирует не одна торговая империя — какой была Шривиджая несколькими десятками лет раньше, — а две. Когда Ява (остров) пришла на смену Шривиджае в роли региональной сверхдержавы, арабские географы тоже переориентировались с Суматры (Джаба) на Яву (Джава). К 1226 году, когда Маймуни заслушал наше свидетельство, Джава (название) в силу центрального положения Явы (острова) стало в качестве синекдохи обозначать весь регион Юго‑Восточной Азии.
Современник Маймуни Якут подтверждает наши догадки по поводу значения термина аль‑джава. Описывая «земли Китая» (билад аль‑син), он пишет: «Первая из них — аль‑Джава, к которой плывут по морю, которое трудно пересечь и легко в нем погибнуть. Потом начинаются чистые [воды] земель Китая» . Я бы предположила, что море, которое «трудно пересечь», — это часть Южно‑Китайского моря между Вьетнамом и Палаваном (самым западным крупным островом Филиппинского архипелага), который называется Опасным местом и до сих пор не обследован из‑за крутых и внезапно появляющихся рифов: моряки на пути из Малайзии в Китай избегают Опасного места так же тщательно, как и в XIII веке. По Якуту, если плыть из Индийского океана в Китай, сначала встречаешь Аль‑Джава, потом Опасное место, а потом уже сам Китай. Так что название Аль‑Джава может относиться к Малайскому полуострову, южной оконечности Южно‑Китайского моря или Яванскому морю — ко всем вместе или чему‑то одному. В текстах XIII века, в том числе в свидетельстве Маймуни, «Аль‑Джава» следует понимать как Юго‑Восточную Азию, островную и полуостровную. Так что после названия «Калах» идет некий растяжимый термин.
Если я права, то свидетельство Маймуни не менее важно для истории Юго‑Восточной Азии, чем для исследований Генизы: оно представляет собой взгляд современника на геополитику региона в отблесках Шривиджаи — свидетельство того, что даже в Египте имели представление о том, как одна восточная империя откололась от другой.
Есть и еще одно осложнение. Оно не сильно меняет картину, но я упомяну о нем, чтобы быть честной.
Выше я писала, что никто точно не знает, где находился Калах, и два из трех мнений на этот счет заключаются в том, что он был расположен где‑то на тысячекилометровом отрезке западного побережья Малайского полуострова. Третья школа утверждает, что Калах — тоже растяжимое понятие и так мог называться не один крупный порт на западном побережье Малайского полуострова.
Археолог и историк дипломатии Алистер Лэм всего за десять лет до публикации «Писем» Гойтейна писал, что Калах — это не конкретная точка, а «некий регион, в котором находились перевалочные пункты, сдвигавшиеся выше или ниже по западному побережью Малайского полуострова» в зависимости от периода . По мнению Лэма, Калах — это скорее обобщенный термин, чем настоящее название. Если он прав, то под «калах мин билад аль‑джава» будет подразумеваться нечто вроде «порт в Юго‑Восточной Азии» — удобно расплывчатое обозначение очень далекого места . Это, в свою очередь, ставит вопрос, был ли Калах в достаточной мере незнаком в суде Маймуни, чтобы потребовалось уточнение — «Абуль Фадль бен Мухтар аль‑Искандари умер в Калахе, месте в Юго‑Восточной Азии», или еще менее конкретно — «Абуль Фадль бен Мухтар аль‑Искандари умер в портовом городе в Юго‑Восточной Азии».
Так что мы точно не знаем, что именно Маймуни имел в виду под Калахом. Но его свидетели и другие присутствовавшие в его суде знали, что означает билад аль‑джава: эта местность была неотъемлемой частью того, что Джессика Гольдберг называла «географией торговли и торговцев». Так что со всеми допущениями я бы предположила, что пропущенное слово в транскрипции Гойтейна — аль‑джава и Юго‑Восточная Азия на ментальной карте средневековых евреев находилась не так далеко, как мы раньше думали. Здесь я предлагаю свои исправления к изданию и переводу Гойтейна.
Опоздавшие в торговле на Индийском океане?
Примерно месяц назад, готовясь к докладу, в котором должны были прозвучать некоторые из изложенных выше гипотез, я перечитала классическое исследование Ричарда Ходжеса и Дэвида Уайтхауса «Мухаммед, Карл Великий и происхождение Европы» (Mohammed, Charlemagne and the Origins of Europe), впервые опубликованное в 1983 году.
Студенткой я читала эту книгу, чтобы понять, почему по всей Северной Европе находят массу аббасидских монет. (Ответ: работорговцы исламского юга платили за рабов, захваченных и проданных на христианском севере.) Но я пропустила главу 6, посвященную торговле между аббасидским миром и Китаем, потому что исламская история интересовала меня только постольку, поскольку рассказывала о средневековых евреях, а средневековые евреи к востоку от Тигра казались мне маргинальным явлением для еврейской истории.
Теперь я пожалела, что тогда не обратила на это внимания. Перечитывая главу 6 — на этот раз внимательно, — я поняла, что Ходжес и Уайтхаус представили множество доказательств, что торговцы все время перемещались морскими путями между аббасидским миром и Китаем, особенно между 800 и 1000 годами. Кое‑кто из них ехал из Сирафа, порта в Южном Иране, который служил важным транзитным пунктом в торговле с Китаем еще в VII веке н. э., как показали раскопки Уайтхауса 1970‑х годов .
Эта книга вышла задолго до открытия в Яванском море затонувших кораблей IX и Х веков, везших грузы китайского, исламского и суматранского происхождения. Когда я взялась ее перечитывать, я только‑только закончила читать археологические отчеты по этим кораблям. Когда информация о торговле в Индийском океане достигла у меня в голове критической массы, я внезапно поняла кое‑что о традиции торговли и мореплавания, в которую торговцы мира Генизы включились около 1080 года, когда они стали добираться до портов Красного моря, Адена и Малабарского берега. И это, в свою очередь, позволило мне увидеть кое‑что новое и в них самих — они были опоздавшими. Учитывая мощь трансазиатской морской торговли в течение первого тысячелетия, упомянутые в Генизе купцы, плававшие по Индийскому океану, — Ибн‑Йиджу, Аль‑Леби, Мадмун бен Йефет и многие другие, о ком мы узнали благодаря Гойтейну и Фридману, — пришли много позже.
Насколько позже, явствует из «Перипла эритрейского моря», мореходного руководства и географического справочника, написанного на греческом койне, возможно, в Египте в I веке н. э. Составитель «Перипла», по словам Ходжеса и Уайтхауса, «обладал информацией не только о Шри‑Ланке, но и о восточном побережье Индии». Так почему нас должно удивлять, что в XIII веке индийские купцы огибали мыс Коморин (Канниякумари) в Южной Индии? «Перипл» также описывает, что вино и столовая посуда из римского Средиземноморья достигала Арикамеду, торгового эмпория близ Пудучерри, недавние раскопки которого показали наличие амфор, светильников, стекла, монет и бусин, которые датируются тысячелетием со II века до н. э. до VIII века н. э. Так почему бы не находить фатимидское стекло в затонувших кораблях близ Явы? Возможно, главный вопрос материала «Индийской книги» состоит не в том, почему еврейские торговцы из Средиземноморья отправились в Индийский океан в конце XI века; в конце концов, длинные путешествия в поисках труднодоступных товаров обычно приносили более высокий доход. Вопрос скорее состоит в том, что останавливало их раньше.
Еще пять документов
Мой скромный палеографический прорыв заставил меня впервые задаться вопросом: а насколько вообще средний еврей XIII века был осведомлен о Юго‑Восточной Азии — не такие люди, как Якут или Ибн‑Саид, которые профессионально занимались сбором знаний о далеких странах, и даже не торговцы, которые обязаны были следить за далекими рынками. Свидетельство Маймуни — всего лишь один документ, который намекает на возможный ответ на этот вопрос. Вот еще несколько:
1. Второй документ Маймуни, переведенный Гойтейном, представляет собой законоведческий вопрос по поводу смерти торговца в Фанцуре (нынешний Барус) — портовом городе на северо‑западном берегу Суматры, знаменитом своей камфарой. Гойтейн опубликовал перевод верхнего левого фрагмента страницы (ENA 4020.41); Мордехай Акива Фридман впоследствии соединил его с документом T‑S Misc. 27.3.2 . В этом случае свидетельство очевидца не спасло вдову торговца от участи агуны. (Хотя Гойтейну был известен только второй фрагмент, его «лакунамантия», как назвал ее Гидеон Бохак, в неопубликованном издании оказалась вполне надежной.)
2. Мне известны еще два упоминания Фанцура в документах Генизы. Первое из них содержится в письме из Александрии, не датированном, но относящемся, видимо, к 1100–1130 годам, где среди прочего говорится о неких генуэзских купцах, получении долга в Адене и ценах на некоторые товары (Bodl. MS. Heb. b 3/26) . Один из обсуждаемых товаров — это камфара из Фанцура, аль‑кафур аль‑фанцури (лицевая сторона, строка 6). Гиль ошибочно прочел эту фразу как аль‑кафур аль‑манцури — возможно, еще один пример того, как удивляет появление Юго‑Восточной Азии в документах Генизы .
Фрагмент лицевой стороны документа, T‑S Ar.30.42
3. Еще одно упоминание Фанцура содержится в письме из Адена, написанном около 1180 года, где упоминаются цены на камфару из Фанц[ура] и Китая (T‑S Misc. 28.187) . Не только товары из Юго‑Восточной Азии прибывали в Аден; само письмо было отправлено из Адена купцу, находившемуся в Юго‑Восточной Азии, откуда его, очевидно, привезли обратно в Египет и положили в Генизу. Продукты неважны; адрес на письме нацарапан на обратной стороне арабскими буквами без диакритических знаков; Фридман прочел его предположительно, но довольно убедительно как Лаваманд — это остров в архипелаге Мергуи (Мьей) у берегов Южной Мьянмы.
4. Ява появляется еще в двух письмах, ни одно из которых не датировано. Первое из них отправил торговец из Индии своему родственнику в Египет (T‑S 10J18.10) . Среди других семейных дел автор передает привет и поздравления своему кузену Абуль Муне, который успешно вернулся из аль‑Джава.
5. В другом письме, на которое обратил мое внимание Алан Эльбаум, автор спрашивает о своем дяде и других торговцах, «которые вступили в аль‑Джаву» (T‑S 12.85) . В обоих этих документах мы теперь можем со всеми оговорками идентифицировать топоним аль‑Джава как «где‑то в Юго‑Восточной Азии».
