Лично я на это был неспособен. Я рос в пролетарском квартале, повзрослев общался с работягами на подсобных работах и в пивных точках; наконец, много путешествовал по России, преимущественно автостопом. И повсюду отмечал одно: вяло-критическое отношение к родному Советскому строю устойчиво сочеталось в народе с глухой некритической неприязнью к Свободному миру.
Помню, как в одном путешествии подобравший меня дальнобойщик въехал на заправку, где ждали очереди платформа с танком и автобус с интуристами.
— Эх, развернуть бы сейчас башню, да долбануть по буржуям! – размечтался водитель.
На каждом шагу сталкиваясь с этой враждебностью, я считал ее продуктом коммунистической пропаганды, с дошкольных лет накачивающей народ священной ненавистью к «эксплуататорам».
Когда кто-то (обычно по «вражьим голосам») называл Советский Cоюз «русскими», я искренне возмущался. Как так можно?! Русские – жертва токсичной марксисткой идеологии! Попади европейские народы под эту власть, мало бы им не показалось!
Но жизнь полностью опровергла столь естественный для ХХ века подход. История скомандовала: «кругом!» — и в считанные десятилетия все развернулось на 180 градусов.
Отказавшаяся от коммунистической идеологии Россия по-прежнему угрожает всему миру, но опираясь именно на имперские инстинкты россиян, а проникнувшийся неомарксистскими идеалами Запад до сих пор не перешел на плановое хозяйство и обходится без ГУЛага!
Начнем с русских. Архитекторы «спецоперации», поначалу претендовавшие «денационализировать» Украину, все чаще выбалтывают свои коренные планы: оказывается, как минимум, они чаяли восстановить советскую империю, а по большому счету – мечтали, чтобы русский солдат прополоскал портянки в Атлантическом океане!
При этом, конечно, нельзя сказать, что у архитекторов напрочь отсутствует какая-либо идеология. Судя по всему, они опираются на евразийские прозрения Дугина, причудливо сплавляющего православие и шаманизм с ностальгией по татаро-монгольскому нашествию.
Но евразийская идеология глубинному народу неведома. Вкладывающий душу в имперский проект, народ живет своей жизнью, зафиксированной во многих сочинениях русских литераторов, хорошо объясняющих нынешние российские бесчинства в Украине.
Приведу отрывок из чеховской повести «Моя жизнь»: «Мне приходили на память люди, все знакомые люди, которых медленно сживали со света их близкие и родные, припомнились замученные собаки, живые воробьи, ощипанные мальчишками догола и брошенные в воду — и длинный, длинный ряд глухих медлительных страданий, которые я наблюдал в этом городе непрерывно с самого детства; и мне было непонятно, чем живут эти шестьдесят тысяч жителей, для чего они читают евангелие, для чего молятся, для чего читают книги и журналы. Какую пользу принесло им все то, что до сих пор писалось и говорилось, если у них все та же душевная темнота и то же отвращение к свободе, что было и сто и триста лет назад?».
Среди русских можно встретить немало светлых, благородных, отважных людей, подобных герою «Моей жизни», но они «отщепенцы» — каждый из них живет сам по себе. Не эти люди задают национальный тон, не они определяют поведенческие коды нации. Раболепствуя перед чиновниками, с «отщепенцами» глубинный народ говорит как власть имеющий («Чё лыбишься?», «Больше всех надо, что ли?» и т.д.).
Но не меньшее постоянство, и одновременно не меньшую изменчивость, обнаружило также и Свободное общество, подхватившее красное знамя в тот самый миг, когда русские его бросили.
Впрочем, это преображение не было внезапным. Еще в 1955 году французский политолог и публицист Раймон Арон (1905-1983) издал книгу «Опиум интеллектуалов», имея в виду под этим опиумом марксизм.
Книга получила широкий резонанс, но все же гораздо меньший, чем изданный в том же году труд неомарксиста Маркузе (1898-1979) «Эрос и цивилизация», ставший программным документом сексуальной революции, вскоре превратившейся в главный маркер «прогресса».
Как бы то ни было, потребление интеллектуального опиума продолжалось, и к концу ХХ века академический мир и СМИ Запада полностью покончили в своей среде с «инакомыслием».
Приведу лишь одно свидетельство профессора Макгильского Университета (McGill University) Филипа Карла Зальцмана: «Возрождение марксизма в 70-х, расовая активность от «Черных Пантер» до «Black Lives Matter», движение за освобождение геев, пропалестинское антиизраильское движение — были приняты в университетах и развились там в самых крайних и максималистских формах. Профессора перестали считать себя учеными, стремящимися к беспристрастным и объективным знаниям, вместо этого они стали сторонниками предпочитаемых групп и движений, а также активистами, продвигающими «прогрессивные» и крайне левые темы. Обучение в значительной степени превратилось в политическую индоктринацию, а администрация занимается идеологическим контролем и подавлением нежелательных мнений. Западная цивилизация… характеризуется как империалистическая, колониалистская, капиталистическая, сексистская, расистская, гомофобная, трансофобная и исламофобная, порождение злых белых людей, которых следует вычеркнуть из памяти. Студенты больше не будут осквернять себя изучением позорных произведений авторов ТАНАХа и Евангелия, Гомера, Эсхила, Софокла, Еврипида, Платона, Аристотеля, Августина, Данте, Чосера, Шекспира, Сервантеса, Мольера и, пропуская многих, Йейтса, Пруста, Джойса, Кафки и Камю. Единственный западный автор, которого чтут в современных американских университетах — Карл Маркс. Фактически, марксова модель общества на основе конфликта классов была принята в общественных и гуманитарных науках, образовании, социальной работе и юриспруденции… Цель — социалистическая утопия».
Но почему тогда до сир пор все еще не отменена капиталистическая система, а инакомыслящие разгуливают на свободе?
В «Манифесте Коммунистической партии» 1848 года было упомянуто четыре зла, подлежащих искоренению: помимо главного из них – капитализма, в качестве сопутствующих ему «пережитков» были названы семья, религия и патриотизм.
С годами неомарксисты пришли к выводу, что капитализм — вовсе не самое тяжелое наследие «проклятого прошлого», что коммунизм может прекрасно с ним уживаться (лучший тому пример – современный Китай). Но тем самым задача упразднения семьи, религии и патриотизма выступила на первый план.
Неомарксисты франкфрутской школы именно в этих составляющих общественной жизни усмотрели основною угрозу «Прогрессу», который ассоциируется в их головах с глобализацией, с пропагандой сексопатологии и, наконец, с полным изгнанием религиозной проблематики и символики из общественного дискурса.
«Репрессивные» религии (иудаизм и христианство) веками угнетали человеческую сексуальность, но наконец-то фанатизму и ханжеству положен конец! Цепи сброшены!
Забыты те времена, когда в учебных заведениях произносились молитвы. Сегодня в детских садах демонстрируются «просветительские» порнографические фильмы, и малышам предлагается хорошенько подумать, какого они пола.
Что же касается ГУЛага, то его отсутствие объясняется тем, что, утвердившиеся в Академии и СМИ идеалы коммунизма не затронули общего политического строя западных стран.
Профессора и журналисты, конечно, мечтают о диктатуре «интеллектуалов», они провели огромную работу по замещению власти народных избранников властью чиновников и «экспертов», но о роспуске парламентов речь пока все же не идет.
Лицам, поддерживающему семейную и религиозную жизнь, до сих пор не отказано в избирательном праве. Несмотря на поисковые алгоритмы и цензуру, по большому счету им не отказано даже в праве нести свой неполиткорректный вздор в социальных сетях.
С этим «злом» на Западе мирятся. В конце концов даже Маркс теоретически признавал диктатуру пролетариата временным явлением.
Свобода слова и свобода совести на современном Западе решительно ограничены, но не упразднены полностью. И это, с одной стороны радикально отличает Запад от «Русского мира», а с другой — оставляет надежду на возрождение Открытого общества.
И тут на первый план выступает как раз борющаяся за свою свободу Украина.
Весной многие недоумевали, почему Запад не поставляет Украине обещанное оружие? Ради чего оставляет ее армию истекать кровью?
Обозреватели сошлись на том, что Запад боится победы Украины не меньше, чем победы России.
Но этот тезис следует разъяснить до конца: дело не только в том, что ряд стран старой Европы (в первую очередь Германия, Франция и Италия) боятся лишиться своего доминирующего политического влияния, дело в том, что рискует измениться сам характер «политики»; дело в том, что победа Украины может поставить под сомнение сами «неоевропейские» ценности!
Распростившись с коммунистическими идеалами так же решительно, как и Россия, в отличие от последней Украина стремится не к мировому господству, а к политической свободе и национальной независимости.
Но тем самым победа Украины может реально изменить духовную ситуацию в Европе, может подорвать Европейский Союз, который, по определению советника президента Украины Арестовича, является «левым, в некоторых местах ультралевым проектом, целиком опирающимся на франкфуртскую школу (неомарксизма)».
https://www.youtube.com/watch?v=pgeWJGSLVwE&ab_channel=AlexeyArestovych
Получение Украиной статуса кандидата на членство в ЕС немедленно повлекло идеологический прессинг и нанесло ощутимый удар по перспективам украинской самостийности.
Впрочем, скрепя сердце, Арестович приветствовал получение этого статуса, полагая, что он способен стабилизировать Украину, которую после победы ожидают тяжелые внутренние раздоры.
