Рублевка по-скандинавски
Ими стали жители Аландов, которым принадлежат два мировых рекорда. Они населили самое крупное островное формирование на Земле и основали сообщество самых состоятельных европейцев.
Положение двоякое. С одной стороны, внешняя оторванность от большой земли. С другой стороны, все время в окружении цивилизационных достижений. Это как? В той самой суете городов и в потоках машин, о которых пел Высоцкий, и от которых просто некуда деться? Да нет, город на островах всего один. Маленький, чистый, неутомительный. Ну а надоел и такой безобидный вариант – выбирай любой остров, который приглянулся. Побудь наедине с собой. Так что есть куда деться. Вокруг тебя тысячи островов. Их, если точно, 6757, маленьких и больших, образующих архипелаг, называемый Аландские острова, на южном входе в Ботнический залив.
Чертовски приятно почувствовать себя Робинзоном? Вот и чувствуй, наслаждайся. Особенно если знаешь, что если тебе наскучит на своем островке, ты всегда можешь отыскать своего Пятницу на соседнем.
Правильнее сказать – соседних. «Я – коренной аландец». Лет пятьдесят назад такое заявить о себе лишь каждый пятый житель, сегодня – каждый третий. Здешних робинзонов считают миллионерами: дескать, если не у любого островитянина, то у каждой семьи есть по острову. Но это из области мифов, так как точно известно, что жителей Аланд чуть больше 30 тысяч, а поселениями богаты только 60 или около того островов.
Но согласитесь, что и будничным тоном высказанное откровение «да у нас каждый пятисотый человек – миллионер» звучит вполне солидно. Но на скандинавской Рублевке все совсем не так, как на подмосковной. Никаких дворцов, шестиметровой высоты заборов, иных знаков, свидетельствующих о кичевой культуре российской элиты. По неписаному закону, на островах демонстрировать свое благополучие не принято – дурной тон.
Строения – ничего особо примечательного. Что-то вроде дачного кооператива. Сами смотрите.
Поэтому миллионеры вспоминают о том, кто они, только при посещении банка. Даже если прибыли туда на своем олдтаймере – древнем, из середины прошлого века, но еще вполне исправном автомобиле. Тем более, что таковым никого не удивишь: на 1000 жителей – 800 автомобилей. Почему?
Во-первых, сдержанность – не только аландский, но и в целом скандинавский стиль жизни. Во-вторых, богатство напоказ вызывает у разных людей противоречивые чувства. От «молодец, такой, как все» до «зачем ему вдруг это понадобилось» и «а почему он смог стать миллионером, а я нет». Заглядывать в чужой карман – дело в любом случае малоприятное и чреватое последствиями.
Давайте-ка обозрим иное богатство – подаренное островам природой. Аландская цепочка тянется с севера на юг на 130 км. Так что малейшее твое желание – и ты оказываешься под сенью рогатых (на гербе Аландов – олень), среди серо-розовых валунов и непроходимых пихто-еловых лесов, прибывших прямиком их допотопных времен, а, может, и более ранних. Первобытных – слабо сказано! Здешний ландшафт сформирован в ледниковый период, так что доморощенному геологу, не говоря уже о профессионале, будет интересно узнать, как выглядела земля в докембрийские времена (около 1,6 млрд. лет назад).
Нам не жить друг без друга
Хочешь выживать сам – без проблем. Покупай остров и живи, как твой прародитель в каменном веке. Пять тысяч лет назад он тут бил тюленя гранитным топориком. Правда, с тюленями и гранитным инструментарием нынче напряженка. Ну тогда лови рыбу. Водится в здешних водах щука – по осени ловят ее на спиннинг. Ну а весной – на удочку – семгу и тайменя. Не по нраву морская охота – паси коров, выращивай картошку. На островах двенадцать тысяч гектаров пахотной земли, на которой снимают богатые урожаи свеклы, картошки, сои.
«В лесах Аландов полно черники, брусники, грибов, – писал четверть века назад журнал «Вокруг света». – Но, по скандинавскому обычаю, собирают только лисички, называемые здесь «кантарелла». Это – любимый аландский гриб, изображение которого часто встречается на дверях кафе, в отелях и магазинах». Есть множество ферм по разведению улиток. Дело весьма прибыльное: регулярно проводятся улиточные бега, и ставки весьма высоки. Правда, аландцы расстаются с деньгами очень неохотно – это самые известные в Скандинавии скупердяи. Даже за общественный транспорт не желают платить. Что делать – пришлось проезд автобусным маршрутом сделать бесплатным.
Ну вот так, на халяву миновал пару-тройку остановок, углубился в лес и займись охотой, на ягоды-грибы, а то и на косуль. Разумеется, на все виды занятий на природе требуется разрешение. Иначе сочтут браконьером и определят в местный полицейский участок, называемый кутузкой – по русскому обычаю. В память о российском периоде в жизни Аланд. Но об этом чуть позже.
А сейчас – о том, что площадь имеющихся островов год от года становится просторней. Балтийские воды отдают суше то, что когда-то ей принадлежало: острова вырастают почти на сантиметр в год. Вот такая Венеция наоборот. Что, в принципе, неудивительно: около 13 000 лет эти бараньи лбы постепенно поднимались из моря. Мелкий песок и ил становятся почвой, которая мгновенно покрывается травой, цветами, кустарником – новой средой обитания. Поэтому живности не меньше, а больше. Острова – зона обитания 25 видов млекопитающих, 130 видов птиц, находящихся под угрозой исчезновения и, следовательно, под защитой закона об охране природы. Но аландца учить этому не надо – он просто не понимает, к чему убивать редкую птицу, да и вообще живность, когда холодильник затарен под завязку. Да и рыбой балуются-то из спортивного интереса. Конкурсы «Самый богатый улов» заканчиваются одним и тем: после взвешивания и провозглашения нового чемпиона рыба из садков или, что чаще, аккуратно освобождаемая от крючка, выпускается на волю. Прямо в море или в озеро, если таковое на острове имеется. А оно имеется, оттого щука, дама исключительно пресноводная, и водится на Аландах.
Живи да радуйся. Хочешь удрать от благ цивилизации – удирай. Чувствуешь, что подзатянулась робинзонада – шагай на все четыре стороны. То есть поначалу до берега. Ну а потом до ближайшего соседа. Варианта три. Либо на пароме – рыжем, как лисий хвост, и оттого весьма приметном на серо-голубом северном просторе. Либо на лихом персональном катерке. Либо – что совсем уж просто – по кажущемуся зыбким деревянному мостику.
Так аландский народец переправляется. Кому куда. На свой личный огородик, где вызревает лучшая в округе клубника, или на стадион, где сегодня должна выйти в четвертьфинал любимая футбольная команда. Добираться до цели, возможно, придется пешком, но чаще на собственном автомобиле. Острова опутаны густой сетью автодорог общей протяженностью почти 1000 километров, из которых две трети асфальтированы.
Такая вот комфортабельная Робинзонада в скандинавском исполнении.
Оторванность друг от друга при постоянном контакте. Взаимовыручка при том, что полагаешься, как правило, на собственные силы и сноровку. Сочетание индивидуализма и коллективизма, дикости и ухоженности. И все это – Аландские острова.
Нашествие оккупантов
Некогда они полюбились итальянским монахам, которые, говорят, построили здесь первый монастырь и стали обращать в христианство дикарей, основу которых составляли пираты, удравшие от силовых структур. За состоятельными пиратами потянулись законопослушные граждане. Но с пустыми кубышками и при оружии. Они отправлялись покорять архипелаг.
18 марта 1809 года во время русско-шведской войны русский корпус под командованием князя Багратиона занял Аландские острова, затем ставшие частью Великого княжества Финляндского в составе Российской империи. В 1832 году построена русская крепость Бомарсунд, которая в ходе Восточной войны 1853−56 годов была взорвана. От былого российского присутствия остались руины, которые, впрочем, с интересом посещаются теми, кто навещает робинзонов. «Русским воинам-защитникам крепости Бомарсунд» – значится на памятном камне, установленном в 1854 году. Данное россиянину определение «воин-защитник», который, как и остальные иноземцы, пришел сюда завоевателем, неоднозначно воспринимается сегодняшним поколением аландцев. Особенно на фоне актуальной войны с Украиной. Но камень, тем не менее, оставлен, – как знак той истории, которая была и от которой нет смысла отказываться.
Помнится все российское, но по-разному. В том числе вклад российских предпринимателей в развитие торгового и почтового дела. Россиян образца 1714 года считают оккупантами. Это их вторжение стало знаком настолько жестокого правления, что сформировало массовое бегство островитян в Швецию. Очень знакомый сюжет, не правда ли? Так и висит на языке: «Нет на земле такого курортного места, которое Россия не смогла бы превратить в военную базу». В любом случае, Путин и сегодня считает Аланды территорией, которую надо вернуть в состав будущей империи. Вот подтверждение – строки из рассказа российского яхтсмена: «Так уж получилось, что за последние десятилетия российские яхты на Аландах были редкими гостями, хотя издавна эти острова считали русскими. Еще в начале ХХ века острова хорошо были известны в России как престижный курорт, куда приезжали на отдых представители дворянства и богатые торговцы. Здесь неоднократно останавливалась на отдых и императорская семья на своей яхте «Штандарт».
Вот-вот, без имперского взгляда не обойтись. Существует он и сегодня. Семь лет назад министр обороны Финляндии Юсси Ниинистё объявил: страна готовится к возможной оккупации расположенных в Балтийском море Аландских островов. Такая опасность связана с российской политикой и важным обстоятельством: система обороны Аландских островов нуждается в пересмотре в связи с изменением геополитической ситуации на Балтике, украинским кризисом и аннексией Россией Крыма. Военные эксперты Северных стран полагают, что в случае военного конфликта в регионе Россия может попытаться вновь, уже в пятый раз, захватить Аландский архипелаг – возникнет ситуация, аналогичная той, что в феврале-марте 2014 года случилась в Крыму, когда на полуострове внезапно появились «зеленые человечки». Финны понимают, что полагаться на международное право в отношениях с Россией, – заблуждение, отчего необходима новая концепция обороны Аландов. Это подтверждает и нынешняя война с Украиной, которая привела к ожидаемым последствиям: Финляндия готова стать членом НАТО.
Последний российский солдат покинул Аланды за полгода до того, когда был расстрелян Николай Второй. В феврале 1918 года. На смену ему пришел солдат германский, который ушел еще быстрее, чем его славянский предшественник, не простояв тут и года. Острова никого не задерживали надолго. Каждая новая смена вооруженных пришельцев, претендующих на острова из стратегических соображений (эти поползновения продолжаются в российском формате по сей день – надо же возвращать некогда утраченные острова в родную гавань), становилась для их жителя школой постижения свободы. Стало понятно, что самое лучшее, что он может сделать, – объявить собственную независимость. Сегодня это – самоуправляемая территория с финской государственной принадлежностью, шведским языком в качестве государственного, суровым нравом викингов, романтичностью датчан. До шведского побережья – 40 км, до финского – 100 км. Чтобы ни одной стране не было обидно, кончики часовой и минутной стрелок украсили изображением флагов Швеции и Финляндии. Причем, стрелки по длине почти неотличимы.
Шведский является единственным официальным языком в регионе, который принадлежит Финляндии как демилитаризованной зоне по решению Лиги наций в 1921 году, но управляет своими внутренними делами в основном автономно. При всем при этом аландцы – народ многоязыкий. Кроме финского и шведского, а также языков меньшинств (латышский, румынский, эстонский, русский и тайский) говорят на диалектах. На причудливой смеси: на шведском с финским акцентом, на финском с шведским. Зачастую жители восточной части архипелага не понимают «западников». Аланды называемы по-фински Ахвенанмаа и Оланд – по-шведски.
В пестрый исторический ковер вплетены, как уже отмечалось, и российские нити: столица Аландских островов основана в 1861 году царем Александром Вторым. Он дал поселку на самой северно-западной оконечности империи статус города и утвердил ему имя своей жены Марии Александровны – Мариехамн (порт Марии). Некогда тут гремели сражения, о которых говорят руины – память о крепостных сооружениях.
А вот имя женщины оказалось прочнее камня, таким оно и сохранилось для потомков. А если еще и учесть, что к Марии-царице я приплыл на пароме с именем Cinderella, все становилось на свои места. Кому-то покажется, что название отдает ароматом какого-нибудь итальянского сыра. Но Синдиреллу каждый из нас знает с детства по сказкам братьев Гримм и Шарля Перро: это – Золушка. Золушка, которая становится принцессой, а затем и королевой, – весьма перспективная особа, чтобы оказать честь своим посещением Марии – уже ставшей коронованной особе. Своя символика.
Говорят, чтобы совершить путешествие в XIX век, надо посетить Мариехамн. Тишина, чистота, уют, ухоженность палисадников – в цветах и деревьях.
Об Аландах – устами классиков, состоянием небес и строками гимна
О том, что рядом – море, говорят стоящие во дворах на кильблоках-подставках свежевыкрашенные обычные и моторные лодки, легкие катерки и романтические яхты, которые готовятся к первому выходу в море, обычно в конце мая. Суда рядом с домом – неугасающее напоминание о былом. Аландские острова отковали суровый и решительный нрав. Они много веков считались родиной парусных кораблей, которые создавались фантазией знаменитых мастеров. Вот как пишет о них Константин Паустовский в «Северной повести»: «Они строго хранили и передавали старшим сыновьям законы своего искусства. Каждую осень на острова возвращались для починки высокие бриги и клипера, барки и бригантины. Они приходили из Карибского моря, из Леванта и Шотландии, из всех углов земли. Приводили их шведские шкипера – неразговорчивые и честные люди». Их потомки живы и по сию пору. Хотя суда обрели иной облик, уснастились совершенными приборами. Но море осталось тем же – непредсказуемым и опасным. И мастера такими же – рукастыми и сметливыми. Их в Мариехамне сотни.
Возможно, поэтому аландская столица ни в коем случае не ощущает себя чем-то обделенной, оторванной от большой земли. Паромы в Мариехамн не переводятся круглый год. Ход судна плавный, будто по сонному озеру, а если учесть, что фарватер «Синдиреллы» в сумеречные часы обозначен нескончаемой чередой светящихся маяков, буев и иных вех, казалось, что вплываешь в сказочную страну.
…Cinderella качнулась и задрожала. Она причаливала. Паромный терминал обозначил себя развевавшимися на высоких флагштоках флагами Финляндии, Аландов и Европейского Союза. Это случилось на рассвете, народ еще спал, никаких объявлений о том, куда мы причалили. Мне было интересно, куда же именно нас прибило. Я оделся и вышел на палубу. Над морем завис огромный серый шар, который то накатывался, то отползал. Сначала я принял его за туман. Поначалу было непонятно, что идет дождь. Если бы не водостоки, по которым урча начали скатываться струйки, можно было подумать, что дождь существует только в воображении. Собственно, это был дождь-грудничок, которому еще надо было дорасти до звания дождя. Шар качался над портом и городом. Ни тот, ни другой не желали просыпаться, хотя занимался понедельник, рабочий день.
Cinderella попала аккурат меж двух однотипных судов и казалась запертой ими. Разбудить никого не было ни возможности, ни желания. Так все и стояло в оцепенении: суда, порт, город. Только чайки были признаком жизни; быстрые, двухцветные, с верховым черным оперением и белым брюшком, они маятливо сновали над кораблями, между шаром и портом, и настойчиво кричали побудку. Еще часок-другой – и на палубе появятся туристы. Основная их часть говорит на шведском, финском и немецком. Журчание этой разноязыкой массы дополнит легкий перестук капель… Но нет, вдруг выглянуло солнце, и народ потянулся ему навстречу.
Может, такое же ощущение затерянности в дожде, языках и во времени испытывали Аланды в 1809-м году, когда отошли они по условиям мирного договора к Российской Империи. По одной из версий, именно из этого очаровательного островного края происходит и название «Россия». Финны же издавна именовали Roslagen (в переводе с шведского – берег росов) поныне существующий и стоящий напротив Аландов, в часе плавания от них, регион Швеции в провинции Уппланд – по-своему: Ruotsi. Так что слово «русь», обозначавшее шведскую территорию, вроде подарили финны. Возвращаясь к мирному договору, скажем, что через полвека после названного присоединения население составляло несколько десятков человек. Еще через пару веков, – около 11 тысяч, нарастая примерно на несколько сотен в год, начиная с 1990-х. 9 июня, в национальный праздник, аландец (а житель островов называет себя именно так) салютует государственному флагу – красно-желтому кресту в синем поле – и торжественно поет «Оланнингенс Зонг» (Песня аландцев), национальный гимн, впервые прозвучавший в 1922 году:
«Земля тысяч островов и островков, ты, наша родина. Стоит лишь покинуть тебя, как все наши стремления – побыстрее встретится с тобой. Родина наша воспета тысячелетними сагами».
Аланды – самоуправляющаяся территория Финляндии, называемая по-фински Ахвенанмаа и Оланд – по-шведски. Со своим флагом, столицей и парламентом. Среди аландцев нет случайных людей. Право на жительство предоставляется лишь гражданам Финляндии, прожившим на Аландах не менее пяти лет и обладающих «удовлетворительным знанием шведского языка», на котором говорят все без исключения аландцы, не заморачиваясь, который их двух языков – язык старшего брата.
Таким образом было улажено былое финско-шведское противостояние. Подчинить себе аландцев и владеть островами на правах захватчиков в разные времена желали не только финны и шведы, которые в конце концов мирно поладили, но и датчане, анличане, немцы, французы. Только в российском формате Аланды завоевывались и обосновывались четырежды – в 1714, 1742, 1809, 1914 гг. В XVIII веке через Аланды проходил почтовый путь из Петербурга в Стокгольм.
Но, повторяю, случилось так, как случилось. Аланды – самоуправляющаяся территория Финляндии, называемая по-фински Ахвенанмаа и Оланд – по-шведски. Со своей столицей, парламентом Lagting и флагом. Синий фон с желтым крестом представляет шведскую половину Родины, красный крест на желтом кресте напоминает о традиционной окраске Финляндии (цвета финского геральдического льва).
О разного рода территориальных притязаниях, понятно, ни слова в гимне, который поется 9 июня. Враг в этой песне обобщался: «Никогда аландцы – ни мужчины, ни женщины – не предавали свое племя и славу. Не раз грозился враг уничтожить нас, однако побеждали мы, наследники свободы». Зато в песне вспоминались предки, которые к природной самобытности Алан добавили собственные, рукотворные: «Отцы наши – простые крестьяне, которые переселились на каменные острова и украсили их садами. Смотрите, как прекрасны они, эти сады, и густы рощи, и манят к себе берега, утопающие в цветущих лугах». И, добавил бы я, стоящих на знакомом вам красновато-сером граните, называемом здесь рапакиви.
О чем молчит рапакиви
В предрассветный час, когда я видел неповторимые красоты, над Мариехамном занималось не 9 июня. Был обыкновенный аландский рассвет. «Синдирелла» снова качнулась, под ногами побежала знакомая мелкая дрожь.
Принцесса Золушка покидала императрицу Марию. Видимо, для того чтобы определить свой собственный путь к высокому трону.
По струйкам воды из крохотных лужиц с левого борта, перетекающим к правому, можно было догадаться о том, что Cinderella совершает маневр. Судно ложилось вправо, под северо-восточный бриз… А на причаливание к Западному порту нацелились другие, слабо белеющие вдали такие же крупнотоннажные суда, белом пунктирчиком выстроившиеся на подходах к столице. Это прибывали паромы и яхты, катера из Стокгольма, Турку, Хельсинки и Таллина. Они связывают Аланды практически со всей Скандинавией. Вот ближайший сосед нашей Золушки.
На этом причале Робинзону делать нечего. Его дорога иная. Он может прибыть в столицу, расправив паруса собственной яхты. Дел у Робинзона множество: кому надо в Морской колледж, чтобы справиться об учебе отпрыска, кому – в Аландсбанк, чтобы привести в порядок финансовые дела, кому – на занятия в школу, в университет прикладных наук или институт музыки, кому – в церковь, чтобы послушать евангелическо-лютеранскую проповедь, кому – затариться провиантом, который, в силу особого режима, не облагается налогами.
А кому и в парламент, который зовется лагтингетом, лактингом или ландстингом – в зависимости от того, из какой части островной гряды посетитель приплыл. К примеру, «свистеть» для одних звучит как blystra, а для других как vissla. Несмотря на особенности свиста, это не мешает им одинаково пронзительно оценивать действия игроков любимой футбольной команды, а также состоять в восьми (!) политических партиях, выпускать две газеты, вступать в 60 спортивных клубов и содержать целых пять полицейских, которые помогают решать бытовые споры. Известно, что последнее громкое преступление было совершено в 1978 году, когда муж из ревности убил жену.
В 1856 году Парижский мирный договор присвоил Аландским островам статус демилитаризованной зоны, который был подтвержден в 1921 году. С этого времени на островах не видели ни одного силовика с ружьем. 20 октября 1921 года в Женеве была достигнута договоренность о демилитаризации и нейтралитете Аландов, которую, за исключением Советской России, подписали все страны, имеющие выход в Балтийское море. Однако укрепления на островах были разобраны еще раньше, в 1919-м. Здесь ни воинских частей, ни баз – военно-морских или авиационных (правда, сейчас эта проблема пересматривается). В отличие от всех остальных граждан Финляндии, жители Аландских островов не призываются на воинскую службу. И, похоже, не очень горюют по этому поводу.
Горевать – вообще вне аландской ментальности. Робинзон многолик. Он выпускает самые редкие в Европе почтовые марки, трудится на фабрике по производству чипсов, укрепляет славу судоходной компании Viking Line, ловит сельдь и временами поразмышлять о своем робинзонье, о неизменном и вечном. Особенно приятно делать это у камина с потрескивающими еловыми полешками под свист и завывания ветра в непогоду. Несмотря на северную 60-градусную широту, зимы мягкие: самая низкая температура – февральская, минус 3,7–4,5 градуса по Цельсию с рекордом в минус 30. Но и лето не особо балует – воздух прогревается до рекордных 15,9–16,5 градусов по Цельсию только в июле, опять же с рекордом в 31. Самым дождливым считается август, когда выпадает вдвое больше осадков, чем в наименее маловодном марте. Однако их здесь меньше, чем в Швеции и Финляндии. Словом, и тепла, и воды, и прохлады – в самый раз.
Суровая Атлантика сжалилась над робинзонами, поселив их близ течения Гольфстрим. Поэтому на островах вызревают фрукты, прежде всего, яблоки. Из них готовят аперитив Alvados, то есть аландский кальвадос. Славятся острова свеклой, из которой производят сахар. Выращивают собственные злаки – ячмень, овес и пшеницу, из овощей, кроме свеклы, картофель и лук. Аландцы облагородили все возможные каменистые ландшафты, чтобы в продовольственном вопросе ни от кого не зависеть. Каждая третья фирма Аландов – а всего их 2600 – занята в земледелии и животноводстве. Счет ежегодно идет на десятки тысяч тонн овощей, зерна, молока. Аландские рыбаки ловят в море сельдь, а их собратья на 36 рыбных фермах заняты разведением озерной рыбы. Численность работников 90 процентов фирм не превышает десяти человек.
Чтобы было понятно: Аланды не только полностью обеспечивают свои потребности, но еще и поставляют на материк, как здесь называют Финляндию, набор уникальных продуктов. Среди них острый сыр, сливочное масло, картофельные закуски, хлеб, сидр. И – пиво. Да, островитяне наслаждаются собственным пенным напитком.
«Наше пиво самое правильное, – заявляют работники местной пивоварни Stallhagen, что в считанных минутах езды от Мариехамна. – А значит, нормальное».
Правильное, нормальное… Это какое именно? Соседи по Северной Европе сыплют такими характеристиками на каждом шагу. Ирландцы хвалят свое зеленое пиво, бельгийцы – свое вишневое, немцы – свой продукт, помеченный наклейкой «Произведено согласно закону о чистоте пива» (а это сотни разновидностей). Что ни страна, то свой стандарт нормальности. А поскольку аландские мастера вооружились чешской и германской технологиями и варят пиво по стандартам невыдыхающейся европейской классики, оно у них таково, что ни от пражского, ни от мюнхенского неотличимо.
Экспорт пива от аландских робинзонов – это, согласитесь, неожиданный проект.
Экономика островов держится на туризме и судоходстве. Что красавица Cinderella и подтверждает.
Аланды стали местом работы для многих шведов и финнов. Они, как и коренные жители островов, заняты обслуживанием и ремонтом судов, приборостроением, деревообработкой, книгопечатанием, информационными технологиями, электроникой. Кто они, эти занятые с раннего утра в общественном производстве? Да все те же робинзоны – просто с соседнего острова, которые не опаздывают на работу благодаря четко налаженной паромной переправе.
Все это обеспечивает высокий уровень жизни. При этом основные бюджетные расходы социально ориентированы. Каждый третий евро направлен на социальную поддержку, здравоохранение и охрану окружающей среды, каждый шестой – на развитие образования и культуры. Кстати сказать, здесь в ходу не только евро, но и шведская крона.
Острова не обязательно маленькие. Есть и размером с волейбольную площадку, есть побольше, есть просто неохватные глазом.
Смотришь на любой – и чувствуешь, как в тебя перетекает эта северная красота. Ищешь убедительные и энергичные слова, чтобы передать ее и с ужасом понимаешь, что всему увиденному нет и не может быть внятного объяснения… Тогда начинаешь искать выход, рассказывая о том, о чем можно говорить языком прагматичного человека. Несмотря на то, что судоходный сектор экономики занимает важную позицию, – на нем, по существу, держится вся хозяйственная жизнь, – он обеспечивает лишь 30 процентов валового внутреннего продукта Аланд. Основа предпринимательства – сфера обслуживания. Около 100 отелей, туристических гостиниц, кемпингов дополняются обилием частных пансионов, которые, став скоплением миниатюрных морских курортов, дают возможность обрести здоровье 2–2,2 млн туристов ежегодно. В чести десятки частных причалов, от которых уходят в плаванье яхтсмены.
Безработица самая низкая в Европе (около 2 процентов), однако в сейчас, в отпускное время, когда зашкаливает наплыв туристов, занятость полная. Путешественникам предоставляют побыть Робинзонами в шезлонгах на щедром солнце и у самых чистых во всей Балтике вод.
Прибыть сюда с годами все проще; с 2005 года, к примеру, можно даже на самолете созданной здесь компании Air Åland – из Хельсинки, Турку и Стокгольма, прямиком в Мариехамн. Аэропорт рядом: на машине – минуты три и минут 40 пешего хода, если пассажир налегке. Сходишь с трапа самолета, надеваешь широкополую панаму, шорты, черные очки, отыскиваешь глазами или просто берешь под руку Пятницу в женском обличье и вся недолга.
Робинзонь на здоровье.
Александр МЕЛАМЕД. Фото автора
