Насколько уникален Дональд Трамп? Сторонникам Трампа импонирует его неполиткорректная манера, а его оппонентов это раздражает. Сторонников Трампа привлекают его достижения, его дела, а противникам Трампа не нравятся его слова. При всем разнообразии мнений о Дональде Трампе, подавляющее большинство во всем мире сходится во мнении, что Трамп как политическая фигура уникален.
Но так ли это?
Райан Детрик из компании LPL Financial опубликовал исследование, в котором были проанализированы потенциальные политические последствия движения фондового рынка. Результаты оказались ошеломляющими. Оказалось, что некоторые индексы фондового рынка – такие, как S&P 500 – имеют возможность предсказывать результаты президентских выборов.
По результатам движения индекса S&P 500 за три месяца до выборов было предсказано 87% результатов выборов с 1928 года по 2016 год. Достоверность прогнозов с 1984 года вообще уникальная – 100%. Если за три месяца до президентских выборов индекс S&P 500 растет, то побеждает тот кандидат, который принадлежит к партии власти. Если индекс понесет убытки в этом трехмесячном интервале, партия власти проигрывает, и Белый Дом переходит в руки оппозиции.
Для иллюстрации приведем графики индекса S&P 500 в трехмесячном интервале (начало августа – начало ноября) для выборов 2000–2020 годов.
Рис.1 Выборы 2000 года. Рынок упал на 2%, и партия власти (Гор) проиграла.Рис.2 Выборы 2004 года. Рынок вырос на 9%, и партия власти (Буш) победила.Рис.3 Выборы 2008 года. Рынок упал на 30%, и партия власти (Маккейн) проиграла.Рис.4 Выборы 2012 года. Рынок вырос на 2%, и партия власти (Обама) победила.Рис.5 Выборы 2016 года. Рынок упал на 2%, и партия власти (Клинтон) проиграла.Почему так происходит? Кроме тривиального «люди голосуют деньгами», объяснение этого феномена основано на том, что биржевые индексы в Америке давно стали объектом государственной политики. Так было не всегда – много лет назад индексы типа S&P 500 были точным измерителем ожиданий состояния экономики (как правило, на 6 месяцев вперед). Сейчас же, и особенно с середины 80-х годов, индексы типа S&P 500 отражают в основном уровень ликвидности рынка, то есть уровень наличности.
Произошло это потому, что официальный Вашингтон, хотя и не имеет прямых рычагов влияния на экономику, имеет в своих руках уникальный инструмент влияния – уровень ликвидности. Федеральное правительство имеет возможность открывать и закрывать кран эмиссии денег, и с середины 80-х это стало одним из главных политических рычагов для манипуляций с рынком. Иногда это делается успешно, и тогда происходит удачная передача эстафеты от одного представителя правящей партии другому. Но иногда происходит сбой, и Белый Дом переходит в руки оппозиции.
В настоящее время на рынке, некогда бывшим и в самом деле свободным, господствует доллар. Вашингтон управляет ликвидностью доллара, и тем самым имеет возможность нажимать на педаль газа или на педаль тормоза. Если Вашингтон добавляет триллионы ликвидности в систему, то доллар падает, и деньги переводятся в те активы, которые выигрывают от падения доллара – акции, золото, и недвижимость. Этот процесс нашел свое отражение в известной фразе стратега избирательной кампании Билла Клинтона 1992 года Джеймса Карвилла: «Это экономика, придурок».
В этом смысле Дональд Трамп не уникален. Не он придумал эти правила игры, но он вынужден по этим правилам играть. В соответствии с правилами игры, президент Трамп должен стимулировать экономику, чтобы выиграть перевыборы, а демократы стараются все его попытки торпедировать. Именно поэтому переговоры с Нэнси Пелоси зашли в тупик.
Иллюстрацией этой войны по перетягиванию финансово-политического каната служит Рис. 6:
Рис. 6. Выборы 2020 года. К середине октября рынок предсказывает победу Трампа.
Может ли рынок за оставшиеся до выборов недели упасть достаточно низко, чтобы Байден получил хоть какие-то шансы на выигрыш? Разумеется, рынок может упасть. Но для такой огромной махины, какой является американский фондовый рынок, потребуется такой же внушительный катализатор, каким был финансовый кризис 2007–2008 годов или коронавирус. Вряд ли у демократов имеются в запасе политические боеприпасы такой мощности, которые были бы способны повлиять на рынок в целом и вдохнуть хотя бы проблески надежды для спящего Джо Байдена.
Дополнительным следствием этих результатов является то, что опросам общественного мнения, которые не отражают динамику фондового рынка хотя бы качественно, доверять нельзя. Такие опросы общественного мнения призваны формировать общественное мнение, вместо того чтобы это мнение отражать.
Ситуация с фондовым рынком в год выборов – вполне заурядная. Поэтому требовать незаурядности Трампа в этих заурядных обстоятельствах не следует. Дональд Трамп делает то, что он должен делать. А его сторонники для того, чтобы предсказание сбылось, должны сделать то, что они должны делать – не отсиживаться дома, а принять участие в голосовании 3 ноября.
Израиль и Бахрейн установили дипломатические отношения
В воскресенье, 18 октября, Израиль и Бахрейн официально установили дипломатические отношения.
В Манаме состоялась встреча, на которой было подписанию соглашения об установлении отношений между двумя странами.
На пресс-конференции в Манаме после подписания двумя странами соглашений министр иностранных дел Бахрейна Абдуллатиф бин Рашид аль-Заяни выразил надежду на "плодотворное двустороннее сотрудничество во всех сферах" и региональный мир, включая решение израильско-палестинского конфликта.
"Его Высочество король Хамад бин Иса аль-Халифа верит в важность укрепления ценностей терпимости, сосуществования и взаимопонимания между различными культурами и религиями", – сказал глава МИД Бахрейна Абдуллатиф бен Рашид Аль-Заяни.
Он добавил, что палестинский вопрос должен быть решен путем прямых переговоров между двумя сторонами для достижения решения, которое "приведет обе стороны к решению о двух государствах".
Выступая после того, как Израиль и Бахрейн подписали соглашение о нормализации отношений, Аль-Заяни отметил, что страны также подписали ряд меморандумов о взаимопонимании в различных областях, включая коммерческую, сельскохозяйственную и технологическую области.
"Мы приветствуем израильское правительство за его оперативность в реализации этого исторического шага. Мы будем работать с международным сообществом для достижения мира на Ближнем Востоке в ближайшем будущем", – сказал он.
Перед подписанием соглашений состоялся телефонный разговор премьер-министра Биньямина Нетаниягу с министром иностранных дел Королевства Бахрейн Абдель Латыфом аз-Зайянии и министром финансов США Стивеном Мнучиным.
Премьер-министр приветствовал это событие и прибытие в Бахрейн первого авиарейса из Израиля.
"Мы продвигаем мир семимильными шагами. Это продолжение прорыва к миру", – сообщил премьер-министр.
Умер основатель и режиссер российского театра "Тень" Илья Эпельбаум
время публикации: | последнее обновление:
В воскресенье, 18 октября, в возрасте 59 лет от коронавирусной болезни умер основатель и режиссер российского театра "Тень" Илья Эпельбаум.
15 октября режиссёр попал в больницу в тяжелом состоянии и спасти его не удалось.
Илья Эпельбаум – театральный художник и режиссёр. Родился 21 июля 1961 года. В 1984 окончил Высшее художественно-промышленное училище (Московский художественно-промышленный институт) им. С.Г. Строганова (факультет промышленного дизайна). Как художник оформлял концерты, Кремлёвские елки, а также работал художником-оформителем на XII Международном фестивале молодёжи в Москве в 1985 году.
В 1988 году Эпельбаум и его жена-актриса Майя Краснопольская основали небольшой московский театр "Тень", в котором они ставили спектакли в самых разных форматах, придумывая каждый раз новый способ, чтобы удивить зрителей. Это был первый частный семейный театр в России.
Театр 9 раз становился лауреатом премии "Золотая Маска", а также участвовал в фестивалях "Большая перемена", "Арлекин", "Кукарт" и других фестивалях за рубежом, в том числе в Испании, Франции, Германии, Бразилии и США.
Соединённые Штаты введут санкции против любых физических и юридических лиц, которые будут участвовать в поставках оружия Ирану, заявил госсекретарь Майк Помпео после того, как в Тегеране сообщили о прекращении действия оружейного эмбарго в отношении страны.
«Ни одно государство, желающее мира Ближнему Востоку, не должно помышлять о продаже оружия Ирану — каждое оружие, которое купит режим, окажется в распоряжении его радикальной идеологии. Мы готовы использовать власти для применения санкций к лицам или организациям, участвующим в продаже этого оружия», - написал Помпео в Twitter.
Ранее Министерство иностранных дел Ирана сообщило о прекращении действия оружейного эмбарго в отношении страны.
Замминистра иностранных дел России Сергей Рябков уже заявил, что «появляются дополнительные возможности для военно-технического сотрудничества с Ираном», что можно рассматривать в качестве готовности РФ продавать Исламской республике современное вооружение.
Российская либеральная мысль продолжает поиски и анализ причин своего поражения в путинские годы. Определенной вехой на этом пути явился международный круглый стол на тему «Либеральная демократия проиграла?», проведенный онлайн Сахаровским центром.
Почетным гостем и «гвоздем программы выступил болгарский политолог Иван Крастев, который выпустил год назад в соавторстве с американским коллегой Стивеном Холмсом книгу „Свет, обманувший надежды“. Название авторы, писавшие по-английски, взяли у романа Редьярда Киплинга The light that failed.
Правда, как напомнил ведущий Борис Грозовский, киплинговский роман во всех четырех русских переводах озаглавлен как „Свет погас“ — что естественно, поскольку там главный герой ослеп. Книга Крастева и Холмса не так трагична, но, тем не менее — она посвящена теме разочарования в Западе и западном пути, которое наблюдается в России и таких восточноевропейских странах, как прежде всего Венгрия и Польша, но отчасти и в Болгарии с Румынией, а заодно в КНР.
А поводов для серьезного разговора „наедине со всеми“ в наши дни предостаточно. Ведь последние 30 лет, как отметил один из собеседников, вице-президент фонда „Либеральная миссия“ Кирилл Рогов, стали вообще-то годами „триумфа глобализации“. „Совершеннейшая интернационализация экономики, невероятные масштабы миграции, трансферы технологий и расцвет коммуникаций, — перечислил Рогов. — В эти четыре кита не входят политические институты: казалось, что они поедут в прицепном вагоне — а они не поехали“.
Рогов выделил три этапа, примерно совпадающих с десятилетиями. В 1990-е годы был период „фукуямовский“, когда всем казалось, что все пойдут туда, на Запад, „поскольку больше некуда“. В 2000-е годы аналитики стали делить посткоммунистические страны „на отличников и двоечников“. „А в 2010-е все перевернулось: хорошисты в 2000-х, как Польша и Венгрия, оказались в зоне глубокого ресентимента, в них произошло антилиберальное восстание, — рассказал Рогов. — А те, кому объяснили, что они все делали неправильно, не только не стали делать правильно, но еще сильнее укрепились в своем неправильном подходе“.
В начале пути, на рубеже 1980-х и 1990-х, как подтвердил научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин, он застал совершенно правильное базовое согласие в российском обществе (кроме некоторых упертых коммунистов). „Было простое и понятное представление о том, что мы должны сделать для того, чтобы жить хорошо, а не в системе дефицита, которой мы привыкли в советское время, — рассказал Травин. — Должна быть частная собственность, конкуренция, хозяин“.
А получилось все, мягко говоря, куда сложнее и запутаннее, а с либеральной точки зрения, и печальней. Почему?
Позаимствовав у Киплинга заглавие, авторы книги также позаимствовали у французского философа Рене Жирара широкое использование термина „имитация“ — в том смысле, что Восточная Европа имитировала западные идеи и институты государственного устройства, а потом устала от этого занятия. В ответ поднялась „популистская волна“ — здесь авторы объединяют Россию при Путине с Венгрией при Викторе Орбане и Польшей при братьях Качиньских (но и по сию пору тоже).
Правда, они же проводят и разницу: как заметил Иван Крастев, „если Орбан и Качиньские спорят с западным либерализмом, то Путин спорит с самим Западом“: для российского лидера, все западные демократические ценности являют собой просто лицемерие, прикрывающее такое же хищничество, как и у всех. Так что российское разочарование — глубже.
„Имитация“, как подчеркнул Крастев, для него и Холмса „не носит негативного характера“. „Мы, Восточная Европа, хотели быть как Запад, потому что мы и были Западом до прихода Красной Армии, — заметил гость. — Мы думали, что быть как Запад и значит быть самим собой. Мы объясняли, что приняли такой-то закон, потому что в Голландии это работает. Для нас очень важна эта парадигма нормальности, без этого невозможно понять Восточную Европу 1990-х“.
Среди причин правого популистского отката в Польше и Венгрии Крастев выделил в том числе и то, что многие из наиболее прозападных граждан просто эмигрировали: „Зачем ждать 30 лет, пока Болгария станет Германией, когда можно просто поехать в Германию?“. Уехало, вероятно, до 10-15% населения Болгарии и Румынии. Но главное все же не в этом.
„К тому же, имитировать Запад было непросто, — рассказал Иван Крастев. — Отношение к национализму было очень разным: в Восточной Европе националисты не проиграли, они были частью коалиции, которая победила коммунизм. Националистический сегмент в ‚Солидарности‘ был очень силен“.
Отрицание всякого национализма, характерное для ФРГ, полякам и венграм пришлось не по вкусу. Сюда можно добавить: столь же резкое отвержение русского национализма передовой интеллигенцией в России пришлось-таки не по вкусу весьма значительной части русского народа.
Кроме того, как напомнил Крастев, Запад сам очень сильно за эти 30 лет менялся. Консервативному поляку в 1989 году очень нравилось, что Запад верит в Бога, прежде всего. А четверть века спустя на Западе — секулярное общество, права секс-меньшинств… И многими был сделан вывод: „Мы имитируем не то!“
А пришедшие к власти элиты 2000-х годов — и это уже особенно относится к нашей стране — поняли, что „имитируя институты, ты можешь строить совсем другой политический режим“. „Теперь мы будем имитировать настоящий Запад, настоящую Америку!“, — интерпретирует Крастев Путина. — Мы уже не говорим: „Мы лучше вас!“, а говорим: „Мы с вами два сапога — пара“.
Участники дискуссии не столько спорили с гостем, сколько дополняли его. Разделились мнения по вопросу о правомерности слова „имитация“, которое, как ни крути, носит вот именно что негативный оттенок. Как подчеркнул политолог и географ Николай Петров, далеко не сразу в РФ началось „выхолащивание институтов и создание субститутов вместо них“. „Конституционный суд вначале не был бутафорским, — напомнил Петров. — Это был сильный, независимый интересный и самостоятельный институт… Задачей не было построить какую-то декорацию в духе потемкинских деревень“.
Исследователь в Университете Джорджа Вашингтона Мария Снеговая задалась вопросом: почему же право-популистская волна захватила не все страны Восточной Европы, и уж точно, захватила их в очень разной степени? В качестве ответа, собеседница указала на то, что в большей степени увлеклись правым популизмом те страны, что меньше преуспели в экономике: хотя Венгрия очень хорошо стартовала с реформами, но не так хорошо продолжила. На это Иван Крастев возразил, что Польша как раз продвинулась в экономике весьма хорошо, и к моменту прихода братьев Качиньских уровень жизни поляков рос.
Кроме того, ситуацию в Венгрии и Польши, по мысли Марии Снеговой, осложнило то обстоятельство, что либеральные экономические реформы в них возглавили левые силы (та же „Солидарность“). Так сложилось исторически, и хорошо, что реформы провели — но в результате эти левые партии не взяли на себя роль защитников интересов пострадавших от реформ и глобализации — прежде всего, промышленных рабочих. И этот пролетариат повернулся к Орбанам и Качиньским.
Можно было бы добавить: в Польше и Венгрии не возникло нормальной социал-демократии — как не возникло ее и в России. Почему — это уже тема для другого обсуждения. (Правда, у немецких рабочих Веймарской республики было очень много социал-демократии — но почему-то они все равно повернулись к правому популисту Гитлеру, однако это тоже немного другой разговор).
Дмитрий Травин подчеркнул, что самое, вероятно, тяжелое для демократически настроенных россиян — это травма от невозможности создать то общество, о котором они мечтали. И именно этим объясняется пресловутый „ресентимент“ современной России — отнюдь не тем, что „народ ненормальный, хочет вечного Сталина“.
„Дело не в ошибках реформаторов, — настаивал Травин, — а в том, что в России была совершенно перекошенная структура экономики с кучей предприятий, которые и не могли создать рабочие места с хорошей зарплатой“.
И второй момент: просто фактор времени. „Российское общество совершенно не представляло себе длительности процесса модернизации в западных странах, — рассказал Дмитрий Травин. — Люди думали, а многие и по сей день думают, что Германия такой богатой и успешной и родилась. Тогда как процесс преобразований в Германии занял 150 или даже 180 лет, если отсчитывать от серьезных экономических реформ Штейна и Гарденберга, которые начались после поражения пруссаков от Наполеона“.
„Ну, и что получилось в итоге? — резюмировал эксперт. — Увидели, что мы честно старались, копировали западные институты, уровня жизни желаемого не поучилось — значит, Запад нас обманул!“
Большое влияние, как было отмечено, оказывают и успехи „незападного и нелиберального капитализма“ — прежде всего, китайского.
При этом, собеседники более-менее пришли к выводу, что „альтернатива все-таки не появилась ни понятию ‚демократия‘, ни понятию ‚рынок‘, и путь к этим важнейшим ценностям все-таки будет продолжен, хотя и после откатов и витков.
Я начал работать в Тбилиси в Институте приборостроения. Однажды мы с моим другом Гиви поехали в командировку на Запорожскую электростанцию в город Энергодар. Самолет прилетал в Запорожье в полночь. Первый автобус выезжал с автовокзала в пять утра. Сели в автобус. Я устал и заснул. Вдруг Гиви толкнул меня рукой и сказал по-грузински: «Марат, смотри!» Я открыл глаза. Ничего не понял. Передо мной сидела парочка и целовалась.
– Ради этого ты меня будил?
– Да нет, ты не понял, это парни.
Наконец до меня дошло. У меня началась рвота. Это происходило со мной первый раз в жизни. Второй и третий – во время инфарктов. Испуганный Гиви побежал к шоферу за тряпкой. Послышались крики: «У, грузин проклятый! Наклюкался с утра!» Я не стал спорить. В дальнейшем мне приходилось в жизни видеть много гадостей, но от зрелищ, подобных этому, Всевышний меня избавил.
Мы въехали в городок, поселились в гостинице. Вечером решили отпраздновать приезд. Пошли в кафе «Электрон». Его только открыли. Цены были какие-то копеечные, а выбор блюд – как во французском ресторане, в котором,я впрочем, никогда не был. Котлеты «деволяй» и т.д. Гиви спиртного не употреблял, хотя коллекционировал коньяки. Мы заказали котлеты «деволяй» и еще что-то с французским названием. И главное, большой кувшин с холодным березовым соком. Поговорить мы умели. Весело смеялись, шутили, так что издали было видно, что грузины разгулялись.
Неожиданно перед столом возник парень уголовного вида, лет тридцати, с железными коронками на передних зубах и татуировкой на руке типа «Не забуду мать родную». Он уважительно взглянул на графин с березовым соком (который выглядел в точности как водка) и сказал: «Да, грузины…» Потом обратился к Гиви (тот выглядел более представительно. Все-таки он был мастером спорта по ручному мячу, а я – по шахматам.)
– Мы тут отбываем срок, я чеченец, у нас драка с русскими. Вы с нами?
Не увидев энтузиазма на наших лицах, добавил:
– Ингуши уже с нами.
Гиви встал и с сияющей улыбкой начал жать нашему гостю руку.
– Марат, ты слышишь? – обратился он ко мне. – Ингуши уже с нами.
Я вскочил и, широко разведя руки, обратился к Гиви:
– Ну, если уже ингуши…
Чеченец был поражен нашей реакцией и решил добавить:
– Дагестанцы тоже обещали…
Я сказал:
– Ты иди, мы сейчас, только сбегаем в гостиницу за кинжалами, мы же не
бабы какие-то руками драться.
Как только чеченец, радостный, нас покинул, Гиви прошептал мне:
– Марат, я пойду расплачусь, а ты беги. Я за тобой.
Я побежал, и, как всегда, не туда. И вскоре очутился в толпе дерущихся. В ход шли стулья, палки и т.д. Я никак не мог выбраться. Драки я не любил с детства. Солидарность с угнетаемыми народами Кавказа проявлять не хотелось. Гиви понял, что я попал не туда, куда надо, и прибежал мне на помощь. В руках у него был портативный японский зонтик. В Грузии мужчины зонтики не носили, избегали слишком красивых слов (там у меня и выработался лаконичный литературный стиль). Все это считалось не мужским занятием. Но Гиви был пижон, часто ездил за рубеж, и там, вероятно, ходил с зонтиком. Раздался испуганный крик: «У грузина «узи»!» Я решил, что «Узи» называют меня. Но меня приятно поразил топот ног. Бежали все: и чеченцы, и ингуши, и русские, и даже дагестанцы. Гиви бежал за ними и кричал: «Стойте, я вас!..» Меня он не видел. Наконец я выбрался из толпы и спросил Гиви, почему они называли меня «Узи» и что их всех так напугало. Гиви ответил: «Узи – это израильский автомат. Он тебя спас». И мы пошли и выпили армянского коньяку за израильское оружие, за Израиль, Грузию и нашу с Гиви дружбу
Большинство опросов предрекают президенту США Дональду Трампу поражение на выборах в следующем месяце. Тем не менее Роберт Кахали, возглавляющий исследовательскую фирму Trafalgar Group, не согласен с подобными утверждениями.
Кахали оказался единственным крупным социологом, который точно предсказал президентскую гонку 2016 года. В интервью подкасту The Political Trade на прошлой неделе Кахали заметил, что согласно его оценкам, 3 ноября Трамп снова победит.
По мнению Кахали сегодня, точно также, как и в 2016 году, несоответствие между собранными им данными и показателями других агентств объясняется последовательным пренебрежением остальных исследовательских центров к тому, что он называет «эффектом застенчивого избирателя Трампа».
С тех пор, как Хиллари Клинтон впервые называла сторонников Трампа «жалкими», и вплоть до сегодняшних дней, когда демократы вовсю демонизируют республиканцев, называя их «расистами» и «фашистами», объясняет Кахали, значительная и нарастающая часть избирателей Трампа просто не готова признаться в своей поддержки нынешнего президента. Опасаясь социальных и профессиональных преследований, застенчивый избиратель Трампа лжет социологам и всем, кто спрашивает его о том, что он думает о Трампе.
Роберт Кахали
Кахали отметил, что в отличие от него, прилагающего немалые усилия к тому, чтобы учесть и скорректировать эффект застенчивого избирателя Трампа в своих опросах, другие фирмы попросту игнорируют это явление.
Эффект застенчивого избирателя Трампа интуитивно понятен каждому, кто наблюдает за тем, как запретительная культура в Америке с каждым днем становится все более угрожающей. И одной из общин, где это, вероятно, играет немалую роль, стала американская еврейская община.
Еврейская община США является одной из самых нетерпимых по отношению к сторонникам Трампа. После бойни, устроенной два года в синагоге «Древо жизни», ведущие еврейские интеллектуалы вообще призвали синагоги запретить сторонникам Трампа входить в их молельные залы.
Образчик антитрамповской пропаганды
В тот день, когда Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн подписывали мирные соглашения с Израилем в Белом доме, JDCA (Еврейский демократический совет Америки — еврейский филиал Демпартии) инициировал распространение пропагандистской кампании, в которой Трамп сравнивается с Гитлером. В прошлом году целью этой группы стало изображение Трампа в качестве самой серьезной угрозы для американской еврейской общины.
При этом ненависть к Трампу и страх перед ним и его сторонниками пропагандируют не только известные еврейские деятели. Старая шутка о том, что реформистский иудаизм — это просто Демократическая партия с еврейскими праздниками, сегодня звучит справедливее, чем когда-либо. Во многих реформистских и консервативных синагогах иудаизм объявлен синонимом прогрессистской политики. Еврейские сторонники Трампа, принадлежащие к этим конгрегациям, скорее всего опасаются высказывать своё видение ситуации в присутствии других прихожан своих синагог.
Поэтому можно с немалой уверенностью предположить, что эффект застенчивого избирателя Трампа во всю процветает в американской еврейской общине.
И это приводит нас во Флориду.
Согласно усреднённым оценкам опросов общественного мнения, полученным Real Clear Politics, Байден опережает Трампа в этом ключевом штате на 2,7%. Однако опросы Кахали показывают, что Трамп, напротив, выигрывает у своего соперника 2 очка. В 2016 году Трамп победил во Флориде с отрывом от Клинтон на 1,5%.
Евреи составляют около 3,5% от населения Флориды и еще больший процент от избирателей этого штата. Иными словами, голосование евреев играет для победы во Флориде решающую роль. При этом Кахали утверждает, что согласно его опросам «поддержка Трампа в еврейской общине стремительно нарастает».
Если Трамп добьётся исторического небывалого уровня поддержки среди американских евреев, это станет свидетельством мудрости беспрецедентно большого количества американских евреев. Ведь, для американского еврейства президентские выборы в этом году, действительно, станут, вероятно, самыми судьбоносными и важными за всю историю евреев на американском континенте.
Антисемитизм в последние четыре года стал неотъемлемой, по сути, центральной составляющей платформы Демократической партии. Да, да, той самой партии — которой большую часть последних ста лет подавляющее большинство американских евреев присягало на верность. Одновременно в Республиканской партии антисемитизм упал до исторического минимума.
Антисемитизм демократов, на первый взгляд возник как бы ниоткуда и совершенно неожиданно, но на самом деле эта партия на протяжении всего последнего полувека шла в одном направлении — ко всё большей и большей радикализации. Просто этот путь превратился в многорядное шоссе лишь в последние четыре года, когда на руководящие позиции в ней выбрались такие откровенные антисемиты, как Рашида Тлайб, Линда Сарсур, Андре Карсон, Кейт Эллисон и Ильхан Омар.
Сегодня антисемитизм буквально пронизывает политику и стратегию Демократической партии, определяя поведение её активистов в целом ряде вопросов. Во внешней же политике ненависть к Израилю стала самой яркой и важной позицией прогрессистских масс.
Униформа еврейских сторонников Байдена-Харрис
Байден уже заранее объявил, что в случае своего избрания он восстановит приверженность США ядерной сделке с Ираном, которая была заключена Бараком Обамой. Это означает, что администрация Байдена отменит экономические санкции против Ирана и спасёт правящий там режим от неминуемого краха.
Это также означает, что администрация Байдена позволит отменить эмбарго ООН на поставки режиму аятолл оружия, а это, в свою очередь предоставит Ирану возможность закупать любые современные системы вооружений. Хуже того, это означает и то, что режиму, открыто пообещавшему уничтожить самую большую еврейскую общину в мире — государство Израиль, будет открыт путь к созданию ядерного арсенала.
Байден также намерен вернуть в центр мирового внимания палестинских арабов. Это — отнюдь не позиция сторонника мира. Не случайно подписанный недавно «Договор потомков Авраама» стал как раз результатом оттеснения Трампом палестинских арабов, лишившихся своего давнего вето на заключение мирных соглашений с Израилем. Цель же политики, ориентированной на палестинских арабов, состоит в том, чтобы, лишив легитимности Израиль, обосновать тем самым одновременно враждебную Израилю внешнюю политику, и враждебную сторонникам Израиля в США политику внутреннюю.
И это ни что иной, как самый обыкновенный антисемитизм.
Правда можно утешать себя тем, что Байден, вслед за Трампом, вероятно, продолжит бороться с белым расизмом, однако, в отличие от Трампа, Байден, скорее всего, закроет глаза на усиливающийся в его политическом лагере антисемитизм.
К слову, JDCA объявил о своей кампании по демонизации Трампа и объявлению его самой серьезной угрозой для американской еврейской общины в тот самый день, когда Трамп подписал указ о распространении защиты на евреев в университетских городках в соответствии с Параграфом IX Закона США о гражданских правах. +
В указе было сказано, что при рассмотрении антисемитской дискриминации в качестве ориентира должно использоваться определение антисемитизма, данное Международной ассоциацией памяти жертв Холокоста (IHRA). В свою очередь, определение IHRA говорит о том, что антисионизм — это антисемитизм и что отрицание права Израиля на существование, сравнение его с нацистской Германией или апартеидом в Южной Африке являются формами антисемитских действий.
Совсем недавно, 1 октября Нью-Йоркский университет договорился об урегулировании с отделом гражданских прав Министерства образования США по жалобе, поданной бывшим студентом, об антисемитской дискриминации со стороны университетских властей. Жалоба была подана как раз после распоряжения Трампа. В соглашении Нью-Йоркский университет согласился применить определение антисемитизма IHRA к своим действиям по защите еврейских студентов от дискриминации.
Дело Нью-Йоркского университета наглядно показывает, насколько важным стал для защиты гражданских прав американских евреев указ Трампа. В университетских городках наиболее распространенной формой антисемитских преследований является антисионизм. Враждебность к еврейским студентам и преподавателям возросла именно потому, что до сих пор власти университетских городков отказывались признавать то, что антисионизм является антисемитизмом.
Так руководство Нью-Йоркского университета позволило своему университетскому городку стать враждебной для евреев средой, где малейшее выражение поддержки Израилю вызывало атаки на еврейских студентов и их дальнейший остракизм. Теперь же, по крайней мере до тех пор, пока указ Трампа будет оставаться в силе и исполняться, евреи смогут обращаться за защитой в Министерство образования.
Разумеется, сохранение этого указа в силе, не говоря уже о приведении его в исполнение, окажется в случае победы Байдена под большим сомнением. В течение восьми лет администрация Обамы-Байдена последовательно отказывалась защищать еврейских студентов от дискриминации, коренящейся в антисионизме. В результате дискриминация росла от семестра к семестру, пока не достигла нынешних масштабов.
Антисемитизм, конечно, не ограничивается одним только антисионизмом. Существует также и традиционный антисемитизм, включающий в себя классические обвинения евреев во всех бедах и нападения на них просто так — за то, что они евреи. В наши дни в демократических кругах многое позволено.
Так, например, 5 октября губернатор Нью-Йорка Эндрю Куомо провел пресс-конференцию, на которой открыто угрожал ортодоксальной еврейской общине штата. В середине праздника Суккот Куомо сказал:
«Я должен сказать ортодоксальному сообществу…Если вы не желаете жить с этими правилами [ограничениями, введёнными из-за пандемии на количество участников молитв], я закрою синагоги».
На фоне катастрофических последствий китайского вируса выделение евреев было бы вполне объяснимо, если бы ортодоксальные евреи действительно оказались бы единственными, кто отверг ограничения на религиозные собрания. Но это не так. Совсем не так.
Как сообщил Дэниел Гринфилд в онлайн-журнале Frontpage, всего лишь за день до того, как Куомо пригрозил ортодоксальной общине, тысячи мужчин — мусульман шиитов собрались в Квинсе без масок и без какого-либо социального дистанцирования, чтобы отметить свой праздник Ашура. Куомо о них и слова не сказал. Не упомянул он о них и в августе, когда шииты праздновали другой свой праздник на Манхэттене, разумеется, без масок и без социального дистанцирования, хотя на следующий же день Куомо пригрозил запретить еврейские свадьбы.
Чтобы оправдать свое повышенное внимание именно к общинам ортодоксальных евреев, Куомо показал фотографию массовых хасидских похорон. Правда, Куомо, как видно, не обратил внимание на то, что это фотография была сделана в 2006 году.
А недавно Куомо послал государственных служащих заварить вход на еврейское кладбище в округе Рокленд в канун поминовения хасидского лидера, на которое регулярно собираются тысячи последователей. Через дорогу от еврейского кладбища находится нееврейское кладбище, и, в то время, как евреям вход на территорию их кладбища был запрещен, сотни неевреев спокойно находились на своём кладбище без всякого социального дистанцирования и, по крайней мере, в некоторых случаях, без масок, как, к слову, и без представителей полиции, которых не прислали для их разгона.
По сообщениям СМИ, Куомо является фаворитом на пост генерального прокурора в администрации Байдена.
К слову, выплески ненависти в отношении ортодоксальных евреев со стороны Куомо и мэра Нью-Йорка Билла де Блазио с самого начала пандемии коронавируса последовали за полуторагодичной эскалации нападений на ортодоксальных евреев в центральных районах Нью-Йорка. Кульминацией этих нападений стали массовые убийства евреев в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, и попытка массового убийства евреев в Монси, штат Нью-Йорк, в ноябре и декабре прошлого года.
Вместо того, чтобы предпринять решительные шаги по защите еврейских общин в таких районах, как Краун-Хайтс и Вильямсбург, от преступников, которые в подавляющем большинстве являются выходцами из афроамериканских и мусульманских общин, Куомо и Де Блазио просто проигнорировали их. Хуже того, не ударив палец о палец для предотвращения подобных нападений и преследований, Де Блазио обвинил в атаках… белых националистов.
Принимая во внимание поведение Куомо в Нью-Йорке, и учитывая то, что большинство демократов в Конгрессе не готово осуждать антисемитизм, если тот исходит от их сторонников, возникает сомнение в том, что администрация Байдена станет защищать гражданские права евреев.
И особенно это верно в отношении нарастающего числа случаев, когда антисемиты являются либо прогрессистами, либо членами привилегированных общин внутри прогрессивного лагеря, а жертвами становятся либо евреи-сионисты, либо евреи-ортодоксы.
Опрос «Джерузалем пост» на этой неделе показал, что 70% американских евреев намерены проголосовать за Байдена, 25% намерены голосовать за Трампа.
Если эти цифры верны, то Трамп уже имеет больший процент голосов евреев, чем любой другой кандидат от республиканцев со времен Рональда Рейгана. Если же модели Кахали окажутся нынче такими же точными как в 2016 году, вполне вероятно, что застенчивые избиратели Трампа в еврейской общине предоставят Трампу больше еврейских голосов, чем любому республиканцу за всю историю США
