История партии
Вот такой сборная-подзаборная (если не случится чуда, больше шести мандатов Аводе не светит): закомплексованный новичок, гейский гордец, легковесная шалашовка, комиссар шариков в юбке, постаревший горлопан и сумасшедшая феминистка. Квинтэссенция типичной «партии фриков», наглядный конец некогда солидной политической силы, влиятельного общественного движения.
Эта партия старше РСДРП, Бунда, эсеров, эсдеков, Еврейской независимой рабочей партии Вильбушевич-Зубатова и прочих разномастных социалистов, коммунистов, меньшевиков и большевиков, включая троцкистов, сталинистов и пламенных ленинцев. Сначала она именовалась «Арбейтен Ционистен», затем перешла на ивритскую кальку исходного идишского названия: «Поалей Цион» и уже в таком виде прибыла в многострадальную Эрец Исраэль.
Ее первичные отделения всегда стремились к гордой независимости, так что единого всемирного руководства не было до самого конца, когда последние члены самостоятельных восточноевропейских месткомов сгорели в печах Аушвица и Треблинки. Первая программа эрец-исраэльной – тогда одной из самых незначительных по численности ветвей Поалей Цион (несколько десятков членов) – была написана рукой двадцатилетнего Давида Бен-Гуриона (что вовсе не говорило о его тогдашнем руководящем статусе: просто никто другой не взялся за столь неблагодарную работу). Программа призывала решить основную проблему еврейских сельхозрабочих – неравную конкуренцию с умелыми и привычными к местным условиям арабскими феллахами – путем интенсивной разъяснительной работы среди последних, дабы поднять их на совместную борьбу с капиталистическими угнетателями.
Хашомер сыграл позорную роль в истории с предательством НИЛИ – партии выходцев Первой алии, которая была организована Аароном Ааронсоном, выдающимся агрономом, ученым с международным признанием, одним из политических лидеров еврейского Нового ишува (так называлась преимущественно светская сионистская часть еврейского населения Эрец Исраэль – в отличие от Старого ишува – ультрарелигиозного населения Ерушалаима, Цфата, Тверии и Хеврона). Уничтожив руками турецкой полиции своих главных политических конкурентов, Поалей Цион занялась следующими по силе соперниками: партией Хапоэль Хацаир и «непартийными синдикалистами» во главе с Берлом Кацнельсоном.
Члены Хапоэль Хацаир тоже считали себя социалистами, но более умеренными, более либеральными, более профсоюзно-ориентированными и менее связанными с левыми идеями Второй алии. Для них, в отличие от Поалей Цион, лидер мирового сионизма доктор Хаим Вейцман был куда большим авторитетом, чем вождь мирового пролетариата Владимир Ленин. Ну а «непартийные» и вовсе не уважали политические дрязги, предпочитая сосредоточиться на создании практически полезных организаций (больничной рабочей кассы, рабочего банка, рабочей строительной компании, сети магазинов, спортобщества и проч.).
Первое объединение (по сути поглощение) произошло в 1919 году: Поалей Цион объединилась с «непартийными», установив таким образом контроль над рабочим синдикатом (Банк Хапоалим, строительная фирма Солель Боне, Больничная касса, страховая компания «Сне», сеть магазинов «Машбир» и проч.), а также заполучив в союзники «золотое перо» Берла Кацнельсона, самого, пожалуй, популярного рабочего лидера Нового ишува. Новая партия получила название Ахдут hа-Авода (Единство труда).
Над следующим слиянием Бен-Гурион работал почти десятилетие, но добился-таки своего: изнурительные переговоры с лидерами Хапоэль Хацаир Йосефом Шпринцаком и Хаимом Арлозоровым увенчались созданием в 1930 году Мифлегет поалей Эрец Исраэль (Партии рабочих Земли Израиля) – МАПАЙ. Это тоже оказалось не столько объединением, сколько поглощением. Шпринцака впоследствии отодвинули в сторону, на почетные, но не слишком влиятельные посты (был генсеком Гистадрута, председателем первого Кнессета, и.о. президента). Хаим Арлозоров пригодился больше: клеветническая кампания после его убийства всего 3 года спустя помогла партии МАПАЙ разгромить ревизионистов как внутри Страны (посредством очернения, гонений и избиений), так и в Европе, лишив Зеева Жаботинского шансов перехватить у Вейцмана руководство сионистским движением на судьбоносных выборах в депутаты 17-го Конгресса Сионистской организации.
Случались на мапайном пути и расколы – их Бен-Гурион переживал очень болезненно и никогда не прекращал усилий по возвращению «блудных детей» в лоно родной партии. Как правило, откалывались крайне левые фракции, которых не устраивало объединение с «соглашателями» и отказ выстраиваться согласно руководящей линии Москвы (Поалей Цион Смоль в 1920-м, «фракция-бет» Ицхака Табенкина в 1944-м). Невзирая на уговоры, леваки всегда предпочитали объединяться с еще более левыми (Хашомер Хацаир, Лига социалистов и проч.), образовав в 1948 году МАПАМ (Объединенную рабочую партию), которая располагала двумя десятками мандатов в кнессете первого созыва. Сейчас от МАПАМ осталась всего лишь одна – зато самая первая! – буква в названии нынешней ультралевой партии МЕРЕЦ.
Зато МАПАЙ превратилась в непререкаемую партию власти и стабильно набирала на выборах больше 40 (считая с первого Кнессета: 46 – 45 – 40 – 47 – 42 – 45 – 56 – 51…). Можно по-разному относиться к ее вождям, но не подлежит сомнению личностный и общественный масштаб этих людей. Берл Кацнельсон, Давид Бен-Гурион, Берл Локер, Ицхак Бен-Цви, Моше Шарет, Залман Шазар, Элиэзер Каплан, Пинхас Розен, Леви Эшколь, Голда Меир – все эти представители поколения Второй алии, Поколения №1 современной израильской государственности пользовались несомненным и заслуженным уважением как друзей (наряду с преклонением), так и врагов (наряду с ненавистью).
А вот сменившее их Поколение №2, увы, не могло похвастаться тем же. «Молодые» мапайники Моше Даян, Пинхас Лавон, Шимон Перес, Ицхак Рабин и их другие клоны были куда более наглыми, циничными, безапелляционными. Вообще говоря, это не является решающим недостатком в политике. Хуже другое: если Поколение №1 зарабатывало позиции у руля и у кормушки в жесточайшей конкурентной борьбе и потому привыкло тщательно обдумывать свои шаги, Поколению №2 те же места достались по наследству от отцов-основателей, почти даром, что неизбежно влекло за собой не только измельчание чисто человеческого материала, но и чудовищное легкомыслие в принятии важнейших решений. Эксклюзивный патент на знаменитый метод местного «научного» анализа, известный как «ийе беседер» и «смох алай» («всё будет в порядке» и «положись на меня»), записан прежде всего на них, мапайников Поколения №2.
Кто-то скажет, что закат правящей мапайной верхушки стал результатом провальной Войны Судного дня (на выборах 1977 года Перес проиграл, получив 32 мандата против 43-х у Менахема Бегина), но на самом-то деле все было наоборот: провал Войны Судного дня стал закономерным следствием морального и личностного заката, итогом преступной небрежности, невежественности, самоуверенности мапайных принцев. Их хозяйское хамство проявлялось не только в подготовке ЦАХАЛа к войне, но и во всем прочем: в подчеркнутом пренебрежении к «быдлу» (куда включались примерно все, кто не относился к партийной кибуцно-мошавно-пальмаховской элите), в бесстыдном непотизме, в появлении отвратительного клоповника гистадрутовских бонз, открыто паразитирующих на шее Страны. Людям просто надоело, обрыдло, осточертело – помимо и вне связи с просчетами, приведшими к жертвам Войны Судного дня.
И все же на втором мапайном поколении еще лежал некий романтический отсвет авторитетных предшественников. Не просто Перес, а сподвижник Бен-Гуриона. Не просто Рабин, а командир бригады Пальмаха. Вождей партии МАПАЙ (сменившей к тому времени название на Маарах, а затем Авода) по-прежнему уважали многие, пусть только по инерции. В итоге, прежде чем отправиться к праотцам, они еще успели основательно навредить Стране преступным Соглашением Осло, решение о котором было принято в типичном нахраписто-легкомысленном стиле Поколения №2: «А давайте-ка попробуем… ну, не получится, так поправим… да и почему же не получится – ийе беседер, смох алай!»
Но даже в той своей ипостаси второй половины 1990х – первой половины 2000х годов сколоченная Бен-Гурионом партия еще худо-бедно претендовала на статус общенациональной, предполагающей заниматься широким кругом общественных задач – от обороны и международной политики до развития экономики и решения социальных проблем. Возможно, кто-то сохранял ту же иллюзию и до нынешней предвыборной кампании Аводы. Но теперь, при взгляде на ее предвыборный список становится окончательно ясно, что пришло время подвести черту под весьма неоднозначной, но все-таки во многом славной историей партии ПоалейЦион-АхдутАавода-МАПАЙ-Маарах-Авода.
И дело даже не в том, что опросы сулят им от 5 до 7 мандатов. Дело в персональном составе списка. Солидная партия – даже самая малая – не может себе позволить выглядеть несерьезно. Политические репутации выстраиваются годами, министерскими портфелями, заметными постами, значительными проектами. Этот длинный путь можно сократить, запрыгнув на руководящий Олимп на гребне достижений в иной сфере – военной, научной, публицистической, но и в этом случае выскочке еще предстоит доказать профессиональную пригодность в новой для него политической сфере. Что, как хорошо известно, происходит далеко не часто.
Политическая элита похожа на официальный дипломатический коктейль, куда можно заявляться лишь в хорошо сшитом смокинге и элегантно-строгом костюме. Это не значит, что в зал вовсе не допускаются анархисты-волосатики в джинсах, девицы-распустехи и прочие существа, подходящие под жаргонное определение «фрики». Их политкорректно встретят, милостиво потреплют по плечу и предоставят самим себе. За кулисы, в библиотеку, где за рюмкой коньяку решаются судьбы и заключаются сделки, приглашаются только солидняки в смокингах и костюмах.
Как же тогда отнестись к партийному списку, составленному из одних только фриков? Во главе его стоит Ави Габай, несколько лет прослуживший директором крупных фирм. Допустим, его достижения в этой сугубо частной области можно признать удачными. Но в большой политике он всего лишь неопытный новичок, перескакивающий от скандала к скандалу и создающий устойчивое впечатление человека, одержимого тяжкой формой комплекса неполноценности – мстительного, болезненно обидчивого, готового утопить вверенное ему судно по одному подозрению в недостаточном уважении к капитану. Уже одного этого достаточно, чтобы считаться фриком. Поразительно, но в сравнении со следующими звездами партии даже Габай выглядит солидняком-тяжеловесом (возможно, именно поэтому он так доволен составом списка).
Второе место занимает малахольный фрик, вечный студент Ицик Шмули, победивший на праймериз преимущественно благодаря голосам гомосексуалистов, что и отмечается им со свойственной его половой общине гордостью. Я ничего не имею против этого вида гордости (пусть каждый гордится, чем может, мне не жалко), но вряд ли комплекс общегосударственной проблематики лидера партийного списка должен основываться прежде всего на борьбе за права геев. Сдается мне, что есть в Стране проблемы и посерьезней.
Далее следует крикливая рыжая фитюлька Став Шафир, пролезшая в кнессет под прутьями шалашей т.н. «общественного протеста» 2011 года. Следы тогдашней Великой социалистическо-творожной революции до сих пор пугают собак, вышедших прогуляться по бульвару Ротшильда: чуткое собачье обоняние не в силах вынести вонь революционной мочи, коей борцы за дешевый коттедж залили в те недели каждый квадратный сантиметр бульвара. Да что там собаки – этот запах явственно ощутим даже обычным человеческим носом, стоит лишь его обладателю взглянуть на пламенную г-жу Шафир. Проверено: чувствуется даже через телевизор. Это примерно всё, что можно сказать о третьей позиции списка партии фриков.
Четвертой значится оголтелая социалистка Шели Ехимович-Шарикова, воспринимающая как личное оскорбление каждый шекель в чужом кармане. Ее короткая стрижка и темный пламень в глазах хорошо подошли бы к кожаной тужурке, штурму Перекопа и последующему революционному террору. Правда, пока что она требует экспроприировать экспроприаторов не силой оружия, а удавкой налогов, но в остальном не слишком отличается от беззаветного налетчика Камо и его закадычного дружка Кобы Джугашвили. Предыдущие политические успехи тов. Шариковой ограничиваются пока отчаянной борьбой против добычи жизненно необходимого Стране газа – на том основании, что часть доходов от газовой сделки «беззастенчиво присваивается капиталистами». В свое время она признавалась, что голосует за ХАДАШ – партию арабских коммунистов, а к Аводе присоединилась, чтобы быть ближе к рычагам реального влияния на ход истории. Похоже, настало время пересмотреть решение: на грядущих выборах список ХАДАШ может набрать больше, чем нынешняя партия комиссарши Ехимович.
«Ветеранов Аводы» представляет профсоюзный горлопан Амир Перец, потерявший голос на гистадрутовских митингах и с тех пор вот уже который год упрашивающий других отдать ему свои голоса взамен. Пока получается, но, видимо, ненадолго: Перец в политике уже очень давно, и в его некогда шустром взгляде читается усталость. Что удивительно, ибо уставать человеку не от чего: за многие годы он ухитрился не отметиться в политике ничем – то есть вообще ничем. Впрочем, есть и исключение из этого правила: в бытность министром обороны (поразительно, кстати, бездарным) он поставил свою подпись под запуском проекта «Железный купол». С тех пор престарелый фрик оживляется всякий раз, когда сбивается очередная «катюша» – как будто он не только осуществил всего лишь скромный росчерк пера, но и своими усилиями придумал, спроектировал и построил противоракетную систему, а также лично нажимает на кнопку при каждом ее запуске.
Ну и, наконец, вишенка на торте – пучеглазая Мерав Михаэли, внучка Исраэля Кастнера, продавшего душу дьяволу. В полном соответствии с традицией печально знаменитого деда, она делает всё, чтобы поспособствовать ликвидации еврейских семей (правда, не физической, как в свое время Кастнер, а в принципе, как общественное понятие). На пучеглазый взгляд Мерав Михаэли, традиционная семья отжила свой век, а дети должны быть отняты у родителей и отданы на правильное (видимо, в духе покупателя дедовской души) воспитание. Прославилась г-жа Михаэли преимущественно изнасилованием родного языка посредством его феминизации (за это, увы, не сажают). Слова ненавистного мужского рода она употребляет только сквозь зубы и в непременном сопровождении словесной перемены пола: не просто «хаверим», а «хаверот и хаверим», или, допустим, не просто «фрики», а «фрики и фрикадельки». Исключение составляют лишь понятия ругательного оттенка: мерзавцы, фашисты и обскуранты у замыкающей партийный список фрикадельки Мерав Михаэли всегда однополы.
Вот такой сборная-подзаборная (если не случится чуда, больше шести мандатов Аводе не светит): закомплексованный новичок, гейский гордец, легковесная шалашовка, комиссар шариков в юбке, постаревший горлопан и сумасшедшая феминистка. Квинтэссенция типичной «партии фриков», наглядный конец некогда солидной политической силы, влиятельного общественного движения. Как правило, в кнессете для подобной компании есть только одно место, и оно давно уже застолблено за МЕРЕЦом. Неслучайно сейчас все громче звучат голоса в пользу объединения – вернее, поглощения Аводы ее крайне левой фриковатой сестрой.
Интересно, что сказал бы по этому поводу Давид Бен-Гурион. Наверно, что-нибудь типа: «Ой-а-брох! Тут даже убийство Арлозорова не поможет…» Впрочем, этот провозгласивший Государство Израиля человек-и-аэропорт может хотя бы немного утешиться тем, что его (почти уже почившая в бозе) партия ПоалейЦион-МАПАЙ-Маарах-Авода пережила и бундовцев, и эсеров, и эсдеков, и даже РСДРП-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. Какое-никакое, а достижение.
Алекс Тарн
