Мы с Вилли, как обычно, встретились в ресторанчике на берегу океана за парой кружек пива и копчёными куриными крылышками на закуску. День был хотя и февральский, но совсем весенний. Впрочем, у нас в южной Калифорнии времена года вещь условная. Что февраль, что июль – разница не велика. Всё вокруг цвело, зеленело, чирикало, и пахло лирикой. Вилли сдул пену, пригубил пиво и сказал:
– Надеюсь, ты не забыл? Завтра День Святого Валентина, а значит надо купить цветочки нашим девчонкам. Они по неведомой мне причине любят цветы, а мы любим их. Полагаю, что они нас тоже любят, хотя и не понимаю – почему? Вот пивка попьём и поедем. Только боюсь, что это будет непросто, не мы с тобой одни такие умные, всё наше мужское племя сегодня за цветами охотится. Однако, не боись, найдём.
– Конечно найдём, – согласился я, – без цветов я домой не поеду. Но пока мы пиво пьём, я у тебя хочу спросить: а как ты думаешь, за что мы их, девчонок наших, любим? С чего вдруг нас к одной из них притягивает, а на других нам даже смотреть неинтересно? Нет, вру – смотреть интересно, но дома держать хочется только её. Почему она одна становится особенной? Ты человек аналитический, профессор даже, вот и объясни мне, что такое любовь…
– Ну и вопросик ты задал… Какие только психиатры, поэты, писатели и философы не искали на него ответа. Никто толком не знает. Скорее всего потому, что нет однозначного решения этого уравнения с двумя неизвестными – это я тебе как математик говорю. Конфуций считал, что влечение сердец рождает дружбу, влечение ума – уважение, влечение тел – страсть, и только все три вместе рождают любовь. Но это уж слишком абстрактно и заумно. Может тут работают феромоны, то есть химические сигналы из каких-то желёз? Они могут или отталкивать, а могут и притягивать противоположный пол. Впрочем, я в этом мало понимаю. Что же ещё кроме химии?
– Я думаю так: мужчина всегда ищет в женщине какую-то лично для него интересную особенность – в её внешности, в характере, в каких-то её способностях или талантах, в профессии, и может даже в биографии. Спектр тут безграничный. К примеру, способности могут быть кулинарные, поэтические, сексуальные, спортивные, вокальные, музыкальные – какие угодно.
Давай рассмотрим самое очевидное – внешность. У каждого мужика свой внутренний идеал женской привлекательности. Говорят, что женщины любят ушами, а мужчины глазами. Не уверен, что это универсальное правило, однако, то, как выглядит женщина, для нас действительно важно. Что-то должно выделять её из толпы. Работает это так. Вначале привлекает некий один элемент облика, причём всех нас по-разному. Кого ямочка на щёчке, кого разрез глаз, кого носик пуговкой, кого грудь колесом. Бывает – влюбится мужик в ямочку на щёчке, а жениться приходится на целой девушке. Потом расхлёбывает…
– Да, – согласился я, – привлекательность – это вопрос индивидуального вкуса. Кому – попадья, а кому – попова дочка. Но есть в них всех нечто общее, что притягивает наш взор в первую очередь. Я тебе сейчас открою формулу женской красоты, на которой держится весь Голливуд. Вот скажи, ты знаешь разницу между киноактрисой и кинозвездой? Разница такая – актрисы лишь играют свои роли, но только звезды заставляют нас открывать кошельки и покупать билеты в кино. Без кинозвёзд искусство кино зачахнет. Именно звезды есть тот магнит, что притягивает нас к экрану. Но чем именно? Я вывел формулу женской привлекательности, и она очень проста: чтобы стать кинозвездой у актрисы талант желателен, но не обязателен, а вот рот должен быть необычной формы. Вот и всё. Только форма рта. Актриса может быть самой что ни на есть раскрасавицей и суперталантливой, но, если у неё рот, как у всех, шансы для неё стать звездой малы. Заметь, я сказал необычный рот, а не обязательно красивый. Маленький, огромный, кривой, пухлый, узкий, как копилка – не важно. Главное, чтобы необычный. Именно рот цепляет мужской взгляд, как рыбку на крючок.
Нужны примеры? Да возьми любую кинозвезду и сам увидишь. Джулия Робертс с огромным крокодильим ртом, или Анжелина Джоли с губами, как мухоловка, или Мег Райан с утиным ртом, или Рене Зеллвегер, у которой не рот, а подушка, или Скарлетт Йоханссон со ртом в форме пончика с повидлом, да сам наберёшь примеров сколько угодно. Каждая из них не большая красавица, но именно необычный рот выделяет её из толпы и выводит в кинозвёзды. Форма рта – это то, что врезается в память и делает женщину узнаваемой – это звёздный билет. То есть, с талантом и хорошей внешностью быть актрисой – пожалуйста, но вот без вычурного рта в звёзды или, на худой конец, в модели – ни-ни. Поэтому ты внучкам своим подскажи, чтобы о Голливуде даже не мечтали, если у них со ртом нет никакой необычности.
– Погоди, – спросил Вилли, отхлёбывая пиво и разглядывая официантку, что принесла нам новую порцию куриных крылышек, – но почему именно рот, а не, скажем, грудь, глаза или нос?
– Потому, что рот – это самая динамичная и запоминающаяся часть облика. Когда мужчина видит незнакомую женщину, в какой последовательности он рассматривает её атрибуты? Экспериментально установленный факт – его взгляд инстинктивно идёт сверху вниз, сначала на её рот, потом на грудь, далее на ноги, а уж потом поднимается обратно на всё остальное. Так уж мы устроены – привычка свыше нам дана, то есть закон природы, и никуда от него не денешься. Женщины это хорошо понимают, поэтому губы помадой разрисовывают чтобы усилить эффект.
– Похоже, что так… Я это и сам замечаю, – вздохнул Вилли, с трудом отведя взор от симпатичной официантки. – А для мужчин-кинозвёзд, какая у тебя формула?
– Этого я пока не понял, закономерности не вижу…
– Ну хорошо, а если не кинозвезда и рот у девчонки самый, что ни на есть обычный, то как тогда? Чем она притягивает? Пушкин, например, был помешан на женских ножках: «Ах ножки, ножки, где вы ныне? Где мнёте вешние цветы?». Вообще, мне кажется, интересная внешность, ну там лицо, фигура, грудь, ножки – важны не всегда. Иногда важнее какая-то необычность или странность в её внешности. Вот тебе случай из моего опыта. Ещё когда я учился, у нас на мехмате была одна студентка с огромной копной рыжих волос. Помнишь Анжелу Дэвис, которую так любили в СССР за то, что она была негритянская коммунистка? Анжела на голове носила гигантскую шевелюру по форме чёрного одуванчика, вот и у нашей студентки такая же, только медно-рыжая, делавшая её похожей на огромную тыкву для Хэллоуина. Так представь себе, некоторые парни от неё глаз не могли оторвать, хотя кроме медного шара на голове там смотреть было не на что. Два раза замуж выходила, а ухажёров и не счесть. Ну чем она брала? Только необычным видом. Поди, пойми нашего брата… Какое-то помешательство.
– Могу привести пример другого мужского помешательства, с внешностью никак не связанного, – я решил развить эту глубокую мысль, – у моей жены был коллега-музыкант, тихий и очень религиозный еврейский парень. На кларнете играл и кипу на макушке носил. Так вот он сходил с ума по совершенно блеклой белобрысой немке с рыбьими глазами, а она его в упор не замечала. Господи, как он страдал, бедняга! Ну я бы ещё понял, что ему нравятся шиксы – каким еврейским парням они не нравятся? По себе знаю. Но его притягивало именно то, что она немка и дедушка её служил в Вермахте. Это что? Стокгольмский Синдром? Явное помешательство. А может любовь это и есть психическая болезнь? Подобный мужской психоз я называю «эффектом Лили Брик». Ты её фотографии видел? Самая заурядная внешность, смотреть не на что, а ведь какие мужчины были от неё без ума! Блестящий литератор Осип Брик, великий Маяковский, комкор Примаков, литературовед Катанян – это только мужья и их эквиваленты, а уж ухажёров и поклонников не счесть. Действовала она на мужчин, как наркотик. Впрочем, не только на мужчин, на некоторых женщин тоже. Была в ней некая таинственная притягательность…
– Может у Лили был какой-то особый сексуальный талант, о котором история умалчивает? Секс для нашего брата – далеко не последний фактор, – глубокомысленно заметил Вилли, знаток этого вопроса. – Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Один умный человек сказал, что тот, кто так считает, метит слишком высоко. Да! Секс – это скрытый и неосознанный двигатель внутреннего сгорания мужчины. Многие наши на этом погорели…
– Раз уж мы заговорили о сексе, я тебе сейчас расскажу про то, что все слыхали, но мало кто знает детали, а я вот узнал, – сказал я. – Помнишь, в Великобритании был такой король Георг Пятый? Ну тот с бородкой, который, как брат-близнец, был похож на царя Николая Второго. Когда в 1936-м году он дал дуба, его сынок принц Эдик стал королём Эдуардом Восьмым. Но ещё лет за пять до того принц спутался с одной бабёнкой по имени Валлис, женой американского морского капитана Симпсона. Как только капитан уходил в море, так его жена – к принцу. Страшна была Валлис, как химическая атака без противогаза. На лицо уродлива, грация, как у крокодила, фигура у неё была тощая и плоская, как шутка юмориста из женского журнала, но принц без неё просто жить не мог.
– Если уродина, так с чего он к ней прилип? – удивился Вилли. – К принцу, ведь только свистни, любая красотка, закусив удила галопом прискачет.
– В этом и есть самая большая тайна королевской семьи. Я её тебе сейчас по секрету раскрою, только ты никому не говори, а то меня в Букингемский Дворец пускать не будут. Дело в том, что у мужчин в их королевском роду Виндзоров есть некая ну вроде анатомическая ущербность. Как бы тебе поделикатнее объяснить… Это то, что в Кама-сутре называется «нефритовый жезл». Так вот, у некоторых виндзорских мужиков этот жезл малометражный. Понимаешь, что я имею в виду? Как Валлис обнаружила у своего любовника-принца эдакое несоответствие его большому титулу, решила, что с этим надо что-то делать, а иначе Эдика никак не удержать. Уж больно ей захотелось стать при нём королевой.
Валлис Симпсон и Принц Эдуард
– Как королевой? У неё ведь муж был, американский моряк.
– Вот уж нашёл ты проблему! Мужа она – побоку, развелась с ним и сразу уехала в Шанхай. Она где-то выяснила, а может по личному опыту знала, что у многих китайских мужчин такой же дефицит, что и у принца. Однако размножаются китайцы, как кролики. Стало быть, китаянки знают какой-то секрет, как эту анатомическую малость компенсировать с женской стороны. Ох умна была Валлис! Вот приехала она в Шанхай, нашла там самый известный бордель и пришла к «маме» – это у них в азиатских бардаках так называется мадам. Научите, говорит, мама, что надо делать, чтобы мужика к себе привязать, если у него китайская проблема. Я вам хорошо заплачу. Мама взяла её в обучение, поселила у себя в борделе на несколько месяцев, и прошла там миссис Симпсон серьёзную школу, где изучила все премудрости китайской любви. Куда там твоей Кама-сутре! Потом вернулась она в Лондон, опять с принцем Эдиком сошлась и показала ему такой высший пилотаж, что у него глаза на лоб полезли. Влип он, как муха на липучку, и не замечал даже, что выглядит Валлис, как кобыла.
Тут папа его, то есть Георг Пятый, преставился. Эдик стал королём Эдуардом Восьмым и сразу заявил – хочу жениться на Валлис Симпсон, без неё мне и королевство не мило! А ему отвечают: «Ваше Величество, вы что, сдурели? Все знают, что мы, англичане, народ либеральный – по нашему закону король на ком хошь может жениться: хоть на кривой, хоть на горбатой, хоть на мусульманке, даже на еврейке, если они, конечно, перейдут в англиканскую веру. Только вот на двух категориях никак нельзя – ни на католичке, ни на разведённой. Так что, Ваше Величество, подыскивайте себе другую невесту!» Короля такой вариант совершенно не устраивал. Помнишь, как там у Шекспира: «Коня! Полцарства за коня!», вот и Эдик Восьмой тоже закричал: «Кобылу! Всё царство за кобылу!» Слово монарха крепкое: сказано – сделано. Эдуард от трона отрёкся, на этой кобыле Валлис женился, и поехали молодожёны в гости к Гитлеру. А королём стал его брат-заика, отец нынешней королевы Лизаветы.
– А к Гитлеру-то зачем? – удивился Вилли.
– Бес их знает. Может опытом делиться. По слухам, у Гитлера на этом фронте вооружение тоже было мелкокалиберное. Кроме того, отставной король относился к фюреру с большой симпатией, вероятно за его антисемитизм. Впрочем, это не по теме нашей беседы.
– Этих виндзорских принцев часто тянет на разведённых баб сомнительной внешности. Возьми хоть симпатичного принца Гэрри, ну того, который младший сын принца Чарльза и принцессы Дианы. Он через пару месяцев женится на разведённой американской актёрке африканских корней. На мой вкус – ничего интересного, но зато заносчивости и наглости у неё через край. Видать, как говаривал Гамлет, какая-то гниль в том королевстве.
– Ой как Гэрри промахнулся, что твоего мнения не спросил! – съязвил я, – кстати, ты его отца принца Чарльза упомянул – вот это птица поважнее будет, в теории будущий король. В своё время женили его на красотке Диане Спенсер, чтобы она при нём стала чем-то вроде королевы после того, как Лизавета отвалит. Боже, как все с ума сходили от радости! Казалось – какая красивая пара, хотя она была выше его на голову, даже без каблуков. Однако, что-то с ним, с Чарльзом, тоже оказалось не в порядке. Вероятно, виндзорский дефект. Я хотя с ним в сауне вместе не жарился, но подозреваю, что у него может быть такая же ущербность, как у его двоюродного дедушки принца Эдика. Однако, поскольку давно пора ему было производить на свет наследников престола, он всё же на Диане женился, хотя она в женском плане его совсем не интересовала – уж несколько лет кувыркался он с чужой женой Камиллой, как тот принц Эдик с Валлис. Примечательно, однако, что эта Камилла тоже оказалась похожа на чёрта. Жуть! Не дай бог встреть на кладбище после заката. К счастью, она после заката туда не ходит. Ну и вкусы у этой коронованной семейки!
– Чем же Камилла его приманила? – спросил Вилли в рифму, – может она в той самой школе училась, что и Валлис?
– Не знаю, всё может быть. Принц Чарльз, как женился на Диане, от Камиллы вообще не отходил, хотя как-то умудрился сделать с Дианой двух чудных мальчишек. Значит, не забывал свой монарший долг. Впрочем, я его не виню – такая уж у них у принцев и королей судьба: женись на ком надо Родине, строгай себе принцев, а втихаря гуляй с фаворитками, всякими там мадам-Помпадурами. Женитьба для королей – это не как у нас смертных. За редким исключением, для них это вовсе не союз между мужчиной и женщиной, а политический шаг, к любви не имеющий ни малейшего отношения. Надо иметь ум, чтобы понимать эту древнюю традицию. Так что тут к Чарльзу особых претензий быть не должно. Служба такая. И было бы всё хорошо, кабы Диана, пусть земля ей будет пухом, не оказалась такой дурой…
– Почему дурой, ты что имеешь в виду? – удивился Вилли.
– Она, как замуж вышла, ещё совсем молоденькая была, допускаю, что тогда не понимала во что вляпалась и на какую жертву пошла. Этот Чарльз в мужском плане её совершенно не интересовал, то есть никакой любви между ними не было. Однако не дошло до неё, что своим замужеством нанимается она на пожизненную государственную работу – служить стране принцессой, родить наследников, а в будущем королевить при короле. Эта служба 24 часа в сутки и в такой работе отгулов и отпусков не берут, да и редко увольняются по доброй воле. Беда в том, что она с годами не поумнела и ничего не поняла, а как увидела, что Чарльз с этой Камиллой валандается, вдруг взбрыкнулась, разобиделась, заревновала и в отместку сама пустилась в разгул на виду у всех. Ей бы не психовать и не устраивать публичных измен и гульбы, а тихо-спокойно завести себе пару-другую любовников, как делают все порядочные принцессы, растить детей и готовиться к королевской службе. Вот такие правила игры в их круге.
– Так ведь она с этой службы уволилась, – напомнил Вилли, – она с Чарлзом развелась.
– Вот я и говорю – дура. Ну ладно, сейчас времена либеральные, пускай даже со службы соскочила, но думать надо головой, а что же дальше-то будет? Ведь её старший сын в один прекрасный день станет королём, а она, где бы ни была и за кого бы потом замуж не вышла, навсегда останется матерью короля – тоже должность пожизненная, и с неё уж никак не уволиться! Ну и нашла бы себе какого-ни будь приличного британца, пусть даже не благородных кровей. Это нормально. Так она что надумала – выйти замуж за Додика-египтянина! Бедная Лизавета от ужаса себе все королевские ногти изгрызла – что станет с Империей, если у будущего короля отчимом будет мусульманин, да ещё из не шибко дружеской страны? Срам и политический хаос! Мне знать не дано, но сильно подозреваю, что королева кому надо намекнула – горбатую только могила исправит. Вскоре так и получилось. Грустная история…
– Да, – вздохнул Вилли, – ты рассказал про страдания Эдуарда и Чарльза из-за их анатомической миниатюрности, которую умные и хитрые дамы знали, как компенсировать и тем влюбляли в себя этих принцев. А помнишь сходную историю про гениального безумца Сальвадора Дали? У него была та же самая проблема, страдал он от неё невероятно ещё с молодых лет, пока не встретил свою музу Лену Дьяконову, родом из Казани, известную в парижской богеме под именем «Гала». Надо сказать, что была та Гала на десять лет его старше, вела в Париже весьма фривольную жизнь с множеством любовников, внешность имела на мой вкус заурядную, да и характер холодный и сварливый. Но чем-то она художника зацепила и решил он увести Галу от её мужа поэта Поля Элюара. Для этого он с ног до головы, как краской, изрисовал себя бычьей кровью, для аромата вместо одеколона измазался козлиным дерьмом и с диким хохотом пред ней предстал. Творческий человек, однако! И ведь не ошибся – это её не только ошеломило, но и покорило. Она ушла от мужа, даже дочку бросила и вышла замуж за Дали. Иди, пойми женщин! Он был от Галы без ума и жить не мог без неё ни дня. Значит, скорее всего был у неё некий дар, который вносил покой и творческую волю в сексуально-озабоченную душу великого художника. Потому и любовь у них вышла большая и на всю жизнь.
Итак, что мы пока имеем? Мы с тобой обсудили два женских фактора, связанные, если угодно, с мужским помешательством из-за внешности и сексуального таланта женщины. Но думаю, есть любовь без явного мужского сдвига, например, по уму. Как считаешь, женский ум – это сила притягательная или отталкивающая?
– Зависит от мужчины. Кому-то нужна дура, чтобы, раскрыв рот слушала его оцепенев, даже если он всякую чушь порет. Другому подавай умницу – то ли оттого, что у самого мозгов не хватает (хотя явно не дурак, если это понимает), то ли хочет в ней видеть себе ровню, если сам умён. Но боюсь, что, когда две умные головы сойдутся, крепкий союз вряд ли получится – всегда будет война мозгов и характеров, если только один или одна из них окажется ещё умнее, чтобы прикидываться чуточку глупее. Вот это будет большая и крепкая любовь.
Ну а ещё встречаются женщины с сильным волевым характером – мечта инфантильных мужчин, которым до гробовой доски нужна материнская забота или хотя-бы нянька. Тут тоже может возникнуть взаимная любовь и привязанность. «Бой-баба» получает взрослого ребёнка, на которого может изливать свой неизрасходованный материнский инстинкт, а мужик-слабак получает суррогатную заботливую маму в форме жены и живёт с ней припеваючи, разве что соску не сосёт. Лично для нас с тобой это звучит дико, но такие случаи совсем не редкость. Я сам знаю некоторых. Потому я не согласен с Толстым, что все счастливые семьи похожи друг на друга. Чепуха… У великого старца не было семейного счастья, потому фантазировал.
– Ну, а что ещё мы с тобой забыли? – спросил Вилли, допивая своё пиво, – ах да, мне кажется, что сильный афродизиак, который есть в женском арсенале, это голос. Некоторые мужики совершенно дуреет от какого-то определённого тембра. Может этим и объясняется твой «эффект Лили Брик»? Я с Лилей не был знаком и не слышал, как она говорила. Вроде нет записей её голоса, но допускаю, что было в её тембре нечто гипнотическое. Может из-за голоса чуткие к гармонии и красоте мужчины были на ней зациклены?
– Очень верное наблюдение. Да, женский голос может завораживать и дурманить, как мифическая Сирена, что усыпляла Одиссея своими песнями. От такого голоса запросто теряют голову даже те, кому медведь на ухо наступил, то есть без всякого музыкального слуха. У меня был приятель, так он совершенно шалел от любой женщины, если у неё низкий голос. Тут уж для него неважно было, какая у неё форма рта или фигура. Не имели значения ни вес, ни рост, ни возраст, ни пол женщины – лишь бы баском говорила. Причём у самого-то был противненький тенорок. Может потому и любил басовитых баб, для компенсации? Это, конечно, тоже вариант мужского помешательства. Вспоминаю другой случай – давным-давно, в студенческие ещё годы, была у меня подружка, довольно симпатичная девчонка, не красавица, но собой недурна. Тембр голоса, когда разговаривала, особо ничем не привлекал, но зато смех у неё был невероятно заразительный, заливистый и звонкий. Как будто серебряные колокольчики звенели. Когда она смеялась, а была в те годы довольно смешливая, то сразу преображалась в наших глазах, казалась невероятной красавицей, доброй и нежной, хотя по жизни такой не была. Заливистый смех придавал ей какое-то женское очарование. Парни вокруг неё ходили хороводом и шуточки кидали, чтобы её рассмешить.
– Что ж, – подвёл итог Вилли, – мы с тобой провели занятный семинар по вопросам женской привлекательности, хотя, полагаю, всю тему до дна не исчерпали. Ну а что мы имеем сказать по противоположному вопросу – почему они нас любят? Чем мы их привлекаем?
– Боюсь, что тайна сия велика есть и мы с тобой до неё никак не докопаемся. Для этого нужен женский ум и женский опыт. Эту тему, Вилли, нам с тобой не поднять. Поэтому давай-ка расплатимся за пиво и – по машинам, а то ведь действительно цветочки не достанем.
1 февраля в Центре наследия евреев из Вавилона (так в еврейской традиции принято обозначать территорию, на которой сейчас находится Ирак. – Прим. ред.) состоялась церемония памяти девяти человек, казненных 27 января 1969 года в Багдаде и Басре.
– Это одно из самых драматических событий в новейшей истории нашего народа, – сказал, выступая перед участниками церемонии, историк Нисим Казаз. – По указанию тогдашнего вице-президента Ирака Саддама Хусейна казнь превратили в настоящий «фестиваль смерти». Восемь виселиц на расстоянии в 70 метров друг от друга были установлены в парке Тахрири, в самом центре Багдада. Еще одну установили в центральном парке Басры. По радио сообщили, что на площадях будут казнены «израильские шпионы», и призвали население прийти посмотреть на «торжество справедливости». На площадь также согнали тысячи студентов и школьников.
По словам доктора Казаза, целью казни было приучить народ к волне репрессий, которые готовилась развернуть по всей стране правящая партия «Баас». От этих репрессий пострадало все население Ирака, но в 1968-1974 гг. на волне ненависти к Израилю главной мишенью кампании были евреи.
Достаточно сказать, что еще в 1968 году по обвинению в шпионаже в пользу Израиля были казнены четверо наших соплеменников, а в последующие годы такая же участь постигла еще 52 иракских еврея, тысячи были арестованы, сотни до сих пор числятся пропавшими без вести.
– До недавнего времени израильская наука уделяла не так много внимания истории евреев из арабских стран. Лишь недавно эта тема вернулась в общественный дискурс, и стало понятно, что преследования евреев в том же Ираке или Египте не менее трагичны, чем те, что перенесли их соплеменники в бывшем СССР, – считает доктор Казаз.
– В нашей семье то давнее событие обходили молчанием, – рассказывает Ницан Хадад, чей двоюродный брат, 21-летний Дауд Ядгар был казнен 50 лет назад на площади Тахрири. – Я знал, что пока в Багдаде шел судебный процесс, вся наша семья не отходила от радиоприемника. За день до казни к нам приехали сотрудники МИДа и попросили воздержаться от общения с журналистами, дабы не навредить оставшимся в Ираке родственникам. Они также сказали, что делают все ради спасения приговоренных.
Наша семья репатриировалась из Ирака в 1951 году, но семья тетки осталась там – ее муж был банкиром, считался очень влиятельным человеком и был убежден, что с ними ничего плохого случиться не может. В 1968 году в дом тети пришли солдаты. Они спросили, где ее старший сын, и тетя ответила, что он учится в Лондоне. Тогда они спросили, кто находится в доме. Дома на тот момент был только Дауд, и они арестовали его. То есть им было абсолютно все равно, кого арестовывать!
В январе 1969 года тетя, благодаря своим связям, добилась аудиенции у Саддама Хуссейна и поехала в Багдад. Во дворце ее сначала встретила жена Саддама, очень тепло с ней поговорила, потом явился сам Хусейн и пригласил в кабинет. На его столе тетка увидела указ о смертной казни с резолюцией «привести в исполнение», – хотя суда еще не было. Но Хусейн заверил тетю, что Дауд будет помилован. «Иди домой, мать! – сказал он. – Скоро сын к тебе вернется».
На следующий день тетя взяла такси и отправилась домой в Басру. По дороге она услышала по радио ликующие крики и спросила у водителя, что происходит. «На площади Тахрири казнят израильских шпионов, вот народ и радуется!» – ответил он. Тетя попросила проехать к площади – и увидела Дауда висящим в петле. Только в 1971 году ей удалось с помощью курдов бежать из страны.
О том, как их родственники встречались с Саддамом Хусейном, рассказывали и некоторые другие участники церемонии.
– Моего отца Меира Абду арестовали в 1968 году, – вспоминает Лидия Шушан-Абда. – Мне тогда было 14 лет. Отец занимался экспортом меда и импортом одежды. Я хорошо помню, как к нам в дом пришли двое в штатском и двое в форме. Один из военных оглядел дом и сказал: «Хорошо же вы у нас тут живете, когда в Палестине израильтяне убивают беженцев». Они сказали отцу, что он должен пойти с ними в полицейский участок и ответить «на пару вопросов». Мать стала умолять не забирать отца, потом попыталась дать ему с собой узелок с едой, мылом и зубной пастой, но они не разрешили.
Когда стало известно, что отец в Багдадской тюрьме, мать направилась в столицу и добилась встречи с Саддамом Хусейном. На встречу она оделась как мусульманка. В доме Хусейна она сначала встретилась с его женой и матерью, потом он и сам вышел в галабие. «Кто ты?» – спросил Хусейн. «Я исповедую религию Мусы», – ответила мать. Когда она назвала себя, Хусейн ответил, что проверяет дело отца и там есть, о чем говорить. В итоге отец был приговорен к 4,5 годам тюрьмы.
Это было счастье! Но все последующие годы мы жили в постоянном страхе перед погромом, опасались выходить на улицу, почти не открывали жалюзи, я боялась ходить в школу. Выехать из страны в то время было нельзя, но многие бежали через Курдистан с помощью курдских проводников. В 1974 году оставшимся евреям было разрешено уехать, и почти все воспользовались этой возможностью. Насколько я знаю, после этого в Ираке осталось около 400 евреев.
Случай с Меиром Абдой – единственный известный, когда обращение к Саддаму Хусейну в чем-то помогло. Для большинства евреев Ирака те годы стали самыми черными в жизни.
Слушая их рассказы, невольно думаешь о том, насколько похожи судьбы евреев разных общин мира. Обвинения в шпионаже, расстрелы за экономические преступления, запрет на выезд – разве не прошли через все это и наши родители?! Сегодня это уже история. Но, возможно, далеко не все еврейские общины извлекли из нее уроки.
Кстати, фотовыставка, открывшаяся 1 февраля в Центре наследия выходцев из Вавилона, называлась «На исходе галута: 50 лет со дня смертной казни невинных». Но кто сказал, что галут закончился?..
Спустя почти девять месяцев после парламентских выборов политический кризис в Ливане, препятствовавший созданию нового правительства, завершился. Кабинет снова возглавил Саад аль-Харири, а его формированию предшествовала длительная закулисная борьба как внутри Страны кедров, так и за ее пределами.
Парламентские выборы состоялись с четырехлетним опозданием, так что девятимесячная задержка с формированием правительства не кажется на этом фоне чем-то экстраординарным.
128 депутатских мандатов распределяются в Ливане по квотам для каждой из общин. Например, христианам принадлежит 64 мандата, шиитам и суннитам – по 27, а остальное достается друзам и алавитам. По итогам выборов «Хизбалла» получила всего лишь 12 депутатских мест. На чем же тогда основаны утверждения, что эта шиитская организация пользуется огромным политическим влиянием?
На выборах в Национальную Ассамблею (парламент) коалиция «8 марта», в которой доминирующую роль играет «Хизбалла», набрала 70 мандатов, то есть абсолютное большинство, в то время как возглавляемый Харири блок «14 марта» остался всего с 58 депутатами. Несмотря на то, что шиитов в парламенте по-прежнему 27, здесь все решает количество союзников и «ручных» депутатов из числа представителей других общин. Именно в наращивании числа этих самых «ручных», в первую очередь суннитов, Хасан Насралла и преуспел в преддверии выборов.
Камнем преткновения в процессе формирования правительства было то, что Саад Харири, поддерживаемый Саудовской Аравией и Западом (в первую очередь, США и Францией), отказывался принимать требования победивших насчет количества «их суннитов» в правительстве. Как и в парламенте, члены кабинета также распределяются по общинным квотам, и потому для всех сторон на первое место выходит то, о чьих людях идет речь.
Тот факт, что глава проигравшего блока остается во главе правительства, удивлять не должен – это одно из проявлений ливанских политических реалий, совершенно уникальных не только по ближневосточным, но и по мировым стандартам. Харири, как лидер большинства суннитской общины, несмотря на поражение, должен был снова стать премьером, – однако его противников, среди которых и президент страны, христианин-маронит Мишель Аун, это отнюдь не смущало. При формировании кабинета их задачей было получение максимального количества министерств, а значит и ресурсов, под свой контроль. Ну а возможность налагать вето на важнейшие решения кабинета у «Хизбаллы» была еще раньше. Определялась она в первую очередь силой, а не количеством мандатов.
Итак, после долгой борьбы сторонам удалось прийти к компромиссу, и «Партия Аллаха» ожидаемо усилила свои позиции. Теперь у нее не два, а три министерских портфеля: сельского хозяйства, здравоохранения, а также по делам молодежи и спорта. Последний (вместе с министерством промышленности) был в руках партии Хасана Насраллы и в предыдущем кабинете. Однако главное здесь не в количестве министерств конкретно у «Хизбаллы», а в том, сколько их у всего блока, ведомого шиитами в целом.
Давление Запада на ливанские политические силы на закулисном уровне было очень велико. В частности, американцы требовали, чтобы в новом правительстве «Хизбаллы» официально не было вообще, иначе Ливан ждут различные санкции, вплоть до полного прекращения помощи. Намерены ли теперь США и европейцы выполнить эту угрозу, еще предстоит увидеть, но в принципе такой шаг со стороны западных лидеров выглядит проблематичным.
Дело в том, что продолжая оказывать помощь, будь то военную или экономическую, они сохраняют те или иные рычаги влияния. В противном же случае Ливану придется обращаться за поддержкой к другой стороне – Ирану, а в последнее время и усилившей свою активность России. В то же время, оказание значительной помощи государству, где «Хизбалла», а значит и Иран, не только присутствует в правительстве, но и во многих вопросах являются доминирующей силой, также выглядит не лучшим образом…
Но вернемся к новому правительству. На этот раз Ливан не остался в стороне от всемирных веяний о большем представительстве женщин, которые впервые получили четыре портфеля, в том числе и такой традиционно мужской, как министерство внутренних дел.
Сразу после формирования кабинета в американском посольстве в Бейруте выступил помощник министра финансов США Маршалл Биллингсли, курирующий борьбу с финансированием террористических организаций. Он особо подчеркнул недопустимость использования средств ливанского минздрава в прямых интересах «Хизбаллы». Следует отметить, что в этом плане министерство здравоохранения является довольно удобной лазейкой, т.к. его структуры расположены по всей стране, в том числе и там, где компактно проживают шииты. Соответственно, «напрашивается» внедрение различных схем, которые прямо или косвенно позволят прикарманивать государственные средства. Какие именно меры предпримут американцы в случае чего и какова вообще будет их политика в отношении нового правительства – еще непонятно. Касается это и довольно значительной военной помощи, оказываемой Вашингтоном силовым структурам Ливана.
На минувшей неделе Израиль посетила многочисленная делегация представителей различных государств-членов ООН. Важнейшим из запланированных на время визита мероприятий была поездка на север страны, где гостям продемонстрировали один из недавно обнаруженных туннелей «Хизбаллы». Противодействие этой организации осуществляется не только в разведывательной и военной плоскости, но и в дипломатической. Этот фронт воспринимается как третьестепенный, но пренебрегать им ни в коем случае нельзя. Именно поэтому Иерусалим максимально раскручивает тему туннелей в медиапространстве и на дипломатическом уровне.
Израиль уже много лет заявляет о нарушениях «Хизбаллой» резолюции СБ ООН и о превращении практически всех населенных пунктов Южного Ливана в своего рода укрепрайоны, где накоплены огромные арсеналы. Более того, совсем недавно Биньямин Нетаниягу лично показывал аэрофотоснимки Бейрута, на которых были помечены места, где «Хизбалла», при помощи Ирана, ведет строительство предприятий по производству высокоточных ракет. Однако у всех этих утверждений, хоть они и базируются на серьезной и проверенной разведывательной информации, в плане пиара есть один большой минус: для тех, кто не знаком с данной информацией непосредственно, – это всего лишь слова. Причем для многих в мире эти слова имеют такой же вес, как и опровержения из уст представителей Ливана. В отличие от этого, вид туннелей, прорытых на израильскую территорию, – это нечто более наглядное и осязаемое. Поэтому их демонстрация международным СМИ и дипломатам – дело, несомненно, нужное.
Правда, и преувеличивать значения этих шагов не стоит. Для важнейших региональных и мировых игроков подобная информация новой не является; им о делах «Хизбаллы», во многом благодаря Израилю, хорошо известно и без того.
Кстати, Хасан Насралла, комментируя создание правительства в интервью телеканалу «Аль-Манар», принадлежащему «Хизбалле», особо отметил «подстрекательскую кампанию» Нетаниягу в США и Европе против его организации. Что же касается приоритетов нового правительства, то Насралла в качестве важнейшего обозначил… борьбу с коррупцией.
Сама же террористическая организация находится в непростом финансовом положении, и связано это с целым рядом аспектов. Пребывающий в экономическом кризисе Иран несколько урезал финансирование «Хизбаллы». При этом расходы организации на войну в Сирии весьма велики. Особенно это касается необходимости платить пенсии и пособия семьям примерно 2000 погибших и 8-9 тыс. раненых.
И, наконец, еще одна важная причина: вследствие того самого дипломатического давления и санкций, большинство ливанских банков отказываются работать с «Хизбаллой». Будучи поставлены перед альтернативой – или международные финансовые институты, или шиитские террористы, – они, разумеется, выбрали первый вариант. В этой связи схемы финансирования организации существенно усложнились, а значит и подорожали.
Иллюстрацией трудностей «Хизбаллы» стал недавний репортаж телекомпании Sky. Согласно ее информации, активистам «Партии Аллаха», задействованным в различных гражданских проектах, в последнее время урезали зарплату примерно на 40%.
В этом контексте важно отметить, что секрет популярности организации среди ливанских шиитов кроется отнюдь не только в ее военной мощи. Именно многолетние усилия, последовательно осуществляемые в социальной сфере, образовании, здравоохранении и т.д., создали прочный фундамент этой поддержки.
Само собой, львиная доля этих достижений финансируется за иранский счет. Остальную, меньшую часть доходов составляют пожертвования, в первую очередь из-за границы, а также бизнес-проекты – как в Ливане, так и за рубежом. К последним относится и откровенно уголовная деятельность, включающая торговлю наркотиками. И на этих направлениях соответствующие структуры США и Израиля также ведут с переживающей экономический кризис шиитской организацией постоянную борьбу – иногда с большим, иногда с меньшим успехом.
«Я понимаю, что был исход субботы, и издалека было трудно доехать, что о митинге только накануне объявили в ФБ, но я думал, что почтить память зверски убитой Ори Ансбахер подойдут тель-авивцы – без разделения на правых и левых.
Я ошибся. Людей на митинге было мало, и это были только правые. Не было наших левых феминисток, не было прекраснодушных «Женщин за мир» в белых одеждах.
Правда, появилось несколько леваков, у которых даже там хватило совести, бездушия, подлости вещать про «оккупацию» и «Она же была поселенка»…
Как сказал, обращаясь к сидящим в кафе вокруг площади Царей Израиля выступивший на митинге Цель – «Вы отбросы!»
Я иногда думаю, что отбросы мы все или почти все. И думаю так все чаще и чаще. Потому, что позволили. Потому, что опять молчим, вернее, кричим громко, но только в соцсетях. Там можно кричать посредством множества восклицательных знаков, не поднимая зад с кресла, не выпуская из рук чашку с горячим кофе.
Я шла на исходе субботы по парку. Народ возвращался из синагоги. Бегали веселые нарядные дети. Чинно шли папы и дедушки, под ручку мамы и бабушки. Не скажу, чтобы веселые. Имя Ори слышалось то тут, то там…
На поляне, изображающей футбольное поле, мальчишки гоняли мяч. С ними несколько пап или старших братьев, или просто любителей. На детской площадке полно малышни. И взрослых с кофе, сигаретами…
Я смотрела на них, смотрела на очередь, выстроившуюся к качелям на детской площадке, на пап в черных костюмах и на пап в драных джинсах, на мам в париках и на мам с татуировками, на себя саму и думала: «Жизнь продолжается. Похоронили Ори Ансбахер, убили прямо в животе младенца Ширы и Амихая из Офры, похоронили Дафну Меир, Адар Коэн, отца, сына и дочь Саломон, отца и сына Литман, четверых девчонок-курсанток… В Сароне, в Баркане, в синагоге, в йешиве, на шоссе, дома, в кафе, на остановке… Ножами, колесами, камнями… А мы все равно… нет, не продолжаем жить, я сегодня о другом…
Жестоковыйность, которой мы так гордимся? А может, это уже не жестоковыйность, а идиотизм? Мазохизм?
Не хочу. Не хочу я быть гуманистом к врагам и искать объяснения их преступлениям. Не хочу я слушать всхлипывания сотрудников медцентра «Сорока», рассказывающих о том, какие моральные препоны им приходится преодолевать, выхаживая очередную арабскую мразь из ПА или его отродье. Не политкорректно. Плевать. От слова «политкорректность» у меня уже давно изжога и несварение желудка. Дети? Какие дети? Называйте вещи своими именами – потенциальные убийцы. Моих детей и ваших. Нет, не жалко. 4-летнего Даниэля Трегермана, погибшего от минометного снаряда во время «Несокрушимой скалы», жалко до слез. Мальчишек и девчонок, не дотанцевавших в «Дольфи» – до кровавой пелены в глазах. За Дана Вифлиха, погибшего в апреле 2011-го, когда ХАМАСовская ракета влетела прямо в школьный автобус, за трех похищенных и убитых мальчишек, за 10-месячную Шалхевет Паз, застреленную арабским снайпером в Хевроне – сердце разрывается. Жалко детей Ицхака и Талии Имас, оставшихся сиротами. Мальчики кровавые в глазах при воспоминании о семье Фогель, зарезанной в Итамаре, отец, мать и Йоав (11 лет), Эльад (4 года) и Адас (3 месяца). Жалко отца и сына Ашера и Йонатана Палмеров, погибших в теракте под Хевроном.
В ноябре 2013-го 16-летний арабский отморозок напал на спящего в автобусе 19-летнего рядового Эдана Атиаса, нанеся ему смертельные ранения ножом в шею. Мне что эту арабскую мразь пожалеть?!
Умерла крошечная Адель Битон, прожившая на этом свете четыре года, два из которых была прикована к постели после теракта. А ведь это даже не одна десятая списка, весь список займет страницы.
Мне не нужен такой гуманизм, переходящий в преступление по отношению к собственному народу, к собственным детям.
Это по сколько лет сегодня тем «малышам», которых «пожалели» после «Дольфи», практически никак не отреагировав на убийство наших детей? 7-10 летним по 19-20 с хвостиком. И это они сегодня стреляют, режут, лазят по туннелям…
В июне 2010-го из засады на юге Хевронского нагорья был обстрелян автомобиль израильской полиции. А за две недели до этого в иерусалимской больнице «Адаса» 6-летней дочери главы террористов удалили опухоль в глазу. Операцию, как писали СМИ, «оплатила израильская благотворительная организация»!
Во что мы играем? Прогнившая от припадков гуманизма Европа доигралась. Там жертвы насилия извиняются перед насильниками – дескать, страна наша вас, обездоленных, до такого состояния довела. И мы туда же?
«Стокгольмский синдром» это называется. Я не хочу быть жертвой этого синдрома.
Для тех, кто не в курсе: Cтокгольмский синдром – психологический термин, описывающий взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором. Под воздействием сильного переживания жертва начинает сочувствовать своим мучителям, оправдывать их действия и, в конечном счёте, отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. В итоге жертва находит оправдание поведению преступника и не только прощает, но и начинает добровольно содействовать ему.
Пришло это из Стокгольма 1973 года, хотя подобные случаи описывались и раньше. Вооруженный преступник Улссон бежал из тюрьмы, ворвался в банк, захватил четырех служащих и потребовал деньги, оружие, автомобиль и своего сокамерника Улафссона. В противном случае грозился убить заложников.
Улафссона, понятное дело, доставили сразу же. И компания из шести особей провела вместе чуть более пяти суток. Я не буду подробно описывать, что там происходило, нам важно, что в какой-то момент жертвы начали критиковать полицию и требовать прекратить усилия для их освобождения. А когда их все-таки освободили и преступников взяли, то вся четверка на весь мир орала, какие бандиты хорошие и говорят, даже скинулась на адвокатов.
Ничего не напоминает?
Сегодняшних левых не напоминает? Ведь любая дочка-внучка, любой сын-внук, да и сами мамы-папы-бабушки-дедушки и другая многочисленная родня вкупе с друзьями-соседями могут идти поздно вечером по парку или стоять рано утром на остановке, ехать на работу-учебу или пить кофе в кафешке. Только не надо о том, что «они там не бывают, не ходят, не стоят…» Я сегодня не о «сильных мира сего», а о тех, кто за ними идет, за ними повторяет. О тех, кто, говоря о погибшей девочке, сказал слова «поселенка» и «оккупация». О тех, кто задницу готов порвать, доказывая, что «мы сами виноваты потому, что мы вынудили их, бедных, несчастных… и пока мы творим «злодеяния против мирных мусульман» у последних есть право…
Я согласна с тем, что мы сами виноваты. Мы виноваты в том, что заигрались, то ли в демократию, то ли еще в какую хрень, и позволили распространять левым их больную идеологию среди наших детей. Смотрите, что делается в университетах-колледжах- старших школах! В армии!
Я помню фото, обошедшее все израильские страницы и экраны – на плече левой активистки удобно пристроилась рыдающая голова матери убийцы семьи Фогель…
Как там сказано? Жертва находит оправдание поведению преступника и не только прощает, но и начинает добровольно содействовать ему…
Сто раз говорили о том, что у израильских левых нет идеологии, у них есть кормушка? Да, это так, но касается только предводителей. За ними же прется одурманенное стадо, с залепленными лапшой ушами, залепленными другими макаронными изделиями глазами. Никакой реальности, никакой правды!
Израильские левые заодно с террористами. Не желающие ни видеть, ни слышать то, о чём открыто и громко заявляют арабы с 48 года – наша цель ликвидация Государства Израиль и уничтожение еврейского народа.
«Почему Россия заявляла, что США должны сохранить в неприкосновенности Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, а недавно объявила о том, что сама приостанавливает свое участие в договоре? К тому же, она разместила многие из тех самых ракет, запрещенных договором. Россия начала тайные разработки ракет этого класса, вероятно, в середине 2000-х, так, чтобы скрыть их истинный характер. Это решение подорвало более чем 30 лет добросовестных усилий в сфере контроля над ядерными вооружениями и подвергает риску Америку, ее союзников и партнеров», — пишет в своей статье на страницах The New York Times Кэй Бэйли Хатчисон, постоянный представитель США в НАТО.
В этом месяце, напоминает автор публикации, «США и их союзники по НАТО единодушно подтвердили, что Россия нарушает договор. Если Россия не вернется к его соблюдению, США, согласно условиям договора, выйдут из него через 6 месяцев».
«В действительности, развал договора начался в 2007 году, когда президент России Владимир Путин просигнализировал о своем желании перечеркнуть договор в своей речи на Мюнхенской конференции по безопасности (…)», — считает она, добавляя, что «настроения России совпали с обсуждением этого вопроса с высокопоставленными чиновниками администрации Буша. Бывший министр обороны США Роберт Гейтс писал в своих мемуарах, что во время его первой встречи с тогдашним министром обороны России Сергеем Ивановым тот заявил, что Россия хочет выйти из договора».
По словам Кэй Бэйли Хачисон, «Россия по-прежнему продолжает отрицать, что она нарушает договор, и вместо этого изворотливо утверждает, что это США в самостоятельном порядке пытаются выйти из договора».
«Ничего подобного, — пишет она. — Правда вот в чем: более чем десятилетие назад, не сумев положить конец договору на обоюдной основе или глобализировать договор РСМД, Россия приняла решение начать тайные разработки системы, которая нарушает договор. К настоящему моменту она разработала и разместила ракеты с возможностью наносить удары по целям, находящимся на такой дальности, которая входит в ограничения по договору, и создают угрозу для локаций в Европе и Азии».
«Я слышала аргументы о том, что конец договора РСМД — это начало новой гонки вооружений, и что лучше иметь договор с Россией, чем не иметь никакого, — отмечает постоянный представитель США в НАТО. — Позвольте мне сказать прямым текстом: договор не может существовать, когда одна сторона выполняет его, а вторая — нет. И говорим не о горстке ракет, нарушающих договор. Россия уже разместила несколько батальонов ракет 9M729».
«(…) В течение следующих 6 месяцев США продолжат тесные консультации со своими союзниками по НАТО с тем, чтобы лучше понять коллективную угрозу, которой мы подвергаемся, и разрабатывать конвенциональные, не ядерные, средства, для сдерживания подобных ракет. (…) Мы надеемся, что Кремль использует это время для того, чтобы вернуться к выполнению договора, и уничтожит свои не соответствующие договору ракетные системы 9M729. Однако российские лидеры должны понимать, что мы не будем медлить с разработками возможностей, требуемых для обеспечения нашей безопасности и безопасности наших союзников», — предупреждает автор публикации.
