воскресенье, 13 мая 2018 г.

МИД ШВЕЦИИ - ВРАГ ИЗРАИЛЯ

Глава МИД Швеции похвалила ЮНЕСКО за антиизраильскую резолюцию

Маргот Валльстрем считает "сбалансированным" решение об отчуждении Иерусалима от Израиля

Вести и агентства новостей|Опубликовано: 07.05.17 , 08:43

Маргот Валльстрем . Фото: Getty Images

Министр иностранных дел Швеции Маргот Валльстрем назвала "справедливой" и "сбалансированной" резолюцию ЮНЕСКО об отчуждении Иерусалима от Израиля.

Швеция оказалась единственным европейским государством, выступившим за признание Израиля оккупантом в его собственной столице. Это решение Стокгольма глава МИД охарактеризовала как "высокоморальное".

Маргот Валльстрем считается наиболее враждебным по отношению к Израилю министром иностранных дел в Европейском союзе. Она выразила сожаление, что другие страны Старого Света не взяли пример со Швеции.

Между тем в самой скандинавской стране с Валльстрем согласны далеко не все. Лидер оппозиционной Либеральной партии Ян Бьорклунд отметил, что "Швеция идет на соглашения с арабскими диктаторскими режимами и под их диктовку враждебно выступает против Израиля".

Как сообщали "Вести", 5 мая исполнительный комитет ЮНЕСКО окончательно ратифицировал решение, признающее Израиль "оккупирующей силой" в Иерусалиме. Ни одно государство не потребовало пересмотра этого решения, принятого в День независимости Израиля, 2 мая, большинством голосов (22:10 при 22 воздержавшихся и трех отсутствующих представителях).

В решении утверждается, что у еврейского государства нет никаких прав не только но восточную часть города и святые места, но и на так называемый Большой Иерусалим, включающий западную часть и прилегающие районы. Закон об объединении города признается не имеющим юридической силы. Кроме того, резолюция призывает считать незаконными все решения кнессета, судов и органов местного самоуправления, которые касаются Иерусалима.

Страны, которые проголосовали за резолюцию: Иран, Россия, Китай, Малайзия, Маврикий, Нигерия, Сенегал, ЮАР, Бангладеш, Пакистан, Вьетнам, Бразилия, Никарагуа, Чад, Алжир, Египет, Оман, Судан, Марокко, Катар, Ливан, Швеция.

Страны, которые проголосовали против резолюции: США, Италия, Великобритания, Голландия, Литва, Греция, Парагвай, Украина, Того, Германия.

Напомним, что опубликованное 15 февраля заявление Швеции о назначении специального посланника для урегулирования арабо-израильского

конфликта было воспринято в Иерусалиме с недоумением. Израиль решил отреагировать нестандартно. Представитель министерства иностранных дел Эммануэль Нахшон опубликовал саркастическое заявление: "Учитывая необычайный успех нынешнего правительства Швеции по установлению мира во всем мире, за решение покончить наконец с бедами нашего региона, с нас причитается. Как они не подумали о таком назначении раньше?"

"В этом году мы отмечаем 50 лет оккупации Палестины. Швеция продолжает работать для решения израильско-палестинского конфликта и назначит для этого специального посланника", - сказала тогда Маргот Валльстрем.

Представительница шведской Христианско-демократической партии София Дамм не согласилась с Валльстрем: "Вместо того чтобы возместить ущерб, нанесенный отношениям с единственной демократией на Ближнем Востоке, Швеция улучшает отношения с Ираном, который угрожает уничтожить Израиль. Почему правительство предпочитает развивать отношения с диктаторскими режимами, а не отношения с демократией?"

Дамм имела в виду скандальный визит министра торговли Швеции Энн Линд в Тегеран, во время которого последняя согласилась покрыть голову хиджабом. Это вызвало бурю в Швеции, правительство которой определяет себя в качестве "первого феминистского правительства мира".

В декабре 2016 года официальный Иерусалим бойкотировал визит Валльстрем в связи с односторонней позицией Швеции по отношению к Израилю и ее скандальными высказываниями. Министр выступала с призывом расследовать подозрение в том, что "палестинцев убивают в Израиле без суда", имея в виду нападавших на израильтян арабов, ликвидированных в ходе терактов. "Очень важно, чтобы мы расследовали эти случаи смертей для привлечения виновных к ответственности", - сказала она в ходе прений в парламенте. А в ноябре 2015 года Валльстрем связала серию террористических актов ИГ в Париже с "разочарованием палестинского народа".МИД

ЖВАНЕЦКИЙ: "НЕ ВЕРЮ!"

11.05.2018

М. Жванецкий: «Не верю!»

Наш человек, если сто раз в день не услышит, что живет в полном дерьме, не успокоится.

Он же должен во что-то верить!

Что железнодорожная авария была – верю, а что двадцать человек погибло – не верю. Мало! Мало! Не по-нашему!

Что чернобыльская авария была – верю, что первомайская демонстрация под радиацией в Киеве была – верю, а что сейчас там все в порядке – не верю. Счетчика у меня нет, а в слова: «Поверьте мне как министру», – не верю. Именно, как министру , – не верю. Не верю! Что делать – привык.

Что людям в аренду землю дают, с трудом – верю, что они соберут там чего-то – верю, и сдадут государству – верю, а что потом – не верю.

Где начинается государство – не верю. Кто там? Здесь люди – Петя и Катя. Они повезли хлеб, скот и до государства довезли – верю. Дальше не верю. Государство приняло на хранение, высушило, отправило в магазины – не верю. Государство – это кто?

Когда государство ночью нагрянуло, знаю – милиция пришла.

Кое-как государство в виде милиции могу себе представить.

«Родина не простит!» И родину представляю в виде ОВИРа, выездной комиссии обкома партии, отдела учета и распределения жилой площади.

Какие-то прокуренные мясистые бабы в исполкомовской одежде это и есть та Родина, которая главные бумаги дает.

Что что-то в магазинах появилось – не верю .

Что последнее мыло и сахар исчезли – верю сразу и мгновенно.

Что с первого января цены повысят, никого не спросят, а спросят – не услышат, – верю сразу.

Во-первых, у нас вся гадость всегда с первого числа начинается, никогда с шестнадцатого или двадцать восьмого.

В то, что что-то добавят, – не верю . Что отберут то, что есть, – верю сразу и во веки веков.

Никто не войдет никогда и не скажет: «Добавим тебе комнату, что же ты мучаешься».

А всегда войдут и скажут: «Отнимем у тебя комнату – шикарно живешь».

Скрыть рекламу:Не интересуюсь этой темойТовар куплен или услуга найденаНарушает закон или спамМешает просмотру контента

Спасибо, объявление скрыто.

Никакая комиссия самого близкого, народного революционного исполкома не позвонит: «Что-то не видно тебя, может, ты не ел уже три дня, одинокий, голодный, может, у тебя сил нет в магазинах стоять». А радостно втолкнется: «Вот жалоба на вас – три дня не видать, а мусор жирный, кал крепкий, в унитазе вода гремить, значить, на нетрудовые пожираете, ночами при лампаде; государство беспокоится, как бы вы тут жить лучше не стали, а это противоречит интересам, мы должны по справедливости еще раз допеределить и допереконфисковать, чтоб руководству не обидно было…»

Верю. Верю. Оно ! В слово «запрещено», – верю свято. Наше слово.

В то, что «все разрешено, что не запрещено», – не верю . И не поверю никогда. Сто раз буду биться, умру на границе запрещено-разрешено, а не пересеку явно, потому что знаю – тяжело в Воркуте пожилой женщине с гитарой.

В то, что, может, и будет закон – не сажать за слова, с трудом, но верю , а в то, что даже этот закон будет перечеркнут одним росчерком пера того секретаря обкома, где живет и суд, и подсудимые, – верю сразу и во веки веков. Ибо никто у него власть не отнимал.

А все кричат – идите возьмите, он отдасть, он уже спрашивал, где же они…

Ах ты дурачок, Петя, кто же те власть отдасть, я что ли… Ты же видишь, что всего не хватает. А раз не хватает буквально всего, то, чтоб есть спокойно, жить спокойно, —власть нужна . Без нее войдут и скажут: «Ты сажал – тебя сажаем».

В море житейском, в отличие от морского, буря всегда внизу. Никакой урожай ни одной помидоры не добавляет, никакой рост добычи нефти в Тюмени ни капли бензина не добавляет.

Поэтому в то, что нефть в Тюмени добывают, – не верю , что урожай в стране убирают, – не верю .

В то, что с Парижем насчет одежды соглашение, – не верю . Нету ее. Я есть, Париж есть, а ее нету.

Бесконечные совещания, пленумы, а ко мне ничего нет. Как к трактору – меня выпускают, а ко мне – ни еды, ни одежды, ни лекарств.

На хрена меня выпускать?!

Я сам лично не знаю как страной командовать – меня никто не учил, я и не берусь. Но можно подыскать тех, кто знает, особенно на местах, где мы все живем.

В то, что командиры теперешние на совещание соберутся – я еще верю , что неделю сидеть будут – верю, а что что-нибудь придумают – не верю . Не верю , извините.

Через желудок воспринимаю, через магазин.

Как на эти рубли смогу жить – так буду, и телеграмму сдам в правительство: «Начал жить. Чувствую правительство, чувствую».

А пока читаю в газетах: «Правительство приняло решение самое решительное среди всех решений…»

Все! Пошел чего-нибудь на ужин добывать…

Из: odesskiy.com

ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ ТОЛЕРАНТНОСТЬ

Как религиозные войны во Франции в XVI веке вызвали к жизни понятие о толерантности

07.05.2018 | История

С возникновением протестантизма Европа на полтора века погрузилась в религиозные войны. Как интеллектуалы, так и часть правителей того времени вынуждены были обратиться к наследию античности, в котором видели способ придти к терпимости и остановить повсеместное насилие. Первый шаг к веротерпимости сделали французские правители, взяв от итальянских гуманистов понятие "толерантности", которое означало тогда "выносливость" прежде всего по отношению к боли, а также "склоняться перед Божественной волей". В завоевании западным миром основных свобод Франция сыграла главную роль как в начале этого процесса, так и в конце его - принятием Декларации прав человека в 1789 году.

Книга французского историка Жана Мари Констана "Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн" (изд-во "Молодая гвардия", 2005 год) посвящена одному из самых драматических периодов в истории Франции - Религиозным войнам, длившимся почти сорок лет. Противостояние католиков и гугенотов в этой стране явилось частью общеевропейского процесса, начавшегося в XVI веке и известного под названием Реформации. Констан показывает, как французское общество (как католики, так и протестанты) постепенно переходило от проявления религиозного фанатизма к терпимости. В ознакомительных целях мы приводим отрывок из книги, в котором рассказано о появлении понятия "толерантность", которое сегодня является основой жизни цивилизованных обществ.

От итальянских гуманистов - к европейским правителям

Слова "толерантность" ("терпимость") в том смысле, который вкладывается в него сегодня, во французском языке XVI века не существовало. Латинское слово tolerantia означало "терпение", "выносливость" прежде всего по отношению к боли. Кальвин употребляет его в значении "переносить", склоняться перед Божественной волей. Употребляя это слово, великий новатор в области хирургии Амбруаз Паре подчеркивает, что речь идёт о перенесении, о сопротивлении болезни.

Индоевропейский корень слова означает "несение", "поддержка", но постепенно это значение исчезло, уступив место понятию из области морали: терпение в несчастиях, нас постигших. Таким образом, эдикт о толерантности в религиозной сфере представлял собой своеобразное сопротивление злу: следует быть снисходительным к вещам, которые, на наш взгляд, не слишком хороши.

Смысл, вкладываемый в слово "толерантность" в настоящее время, родился в XVIII веке, причем сначала возникло слово с противоположным значением, то есть "нетолерантность" ("нетерпимость"). Для Вольтера и Дидро нетерпимость означала тиранию, отказ от дискуссий, авторитаризм. И, по контрасту, "толерантность" ("терпимость") стала рассматриваться как истинная добродетель.

Тем не менее, хотя понятия толерантности ещё не существует, ростки её начинают пробиваться в трудах итальянских гуманистов XV века Николая Кузанского, Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола, находившихся под сильным влиянием неоплатоников. Они полагали, что все религии, даже несовершенные, были приемлемы в той мере, в какой они были искренни. Для них только нечестие заслуживало гнева и мщения. Они не могли согласиться с тем, что такие замечательные люди, как Солон или Марк Аврелий не попадут в рай, где пребывают души блаженных: христианство казалось им продолжением греко-римской цивилизации.

Марсилио Фичино (1448-1492), священник, каноник, глава флорентийских неоплатоников, друг Лоренцо Медичи, хотел более чистой религии, более личностной, которая стала бы своеобразным синтезом христианства и Античности. Для него философия Пифагора и Платона нисколько не противоречила идеям Отцов Церкви: Оригена, блаженного Августина, святого Фомы Аквинского. Бог-творец создавал идеи, совершенные образцы. Идея воплощалась в красоте, выраженной в иерархии и гармонии. Господь мыслился мировым архитектором, верховным художником, силой, дающей миру душу. Бог для Марсилио Фичино представлялся духовным кругом, центр которого находился повсюду, а окружность нигде. Поэтому подняться к Богу можно было посредством разума, художественного творчества и любви к прекрасному.

Первое поколение гуманистов не было знакомо с учением Лютера - в отличие от пришедших им на смену Эразма, Гийома Бюде, Томаса Мора, Лефевра д'Этапля. И хотя второе поколение гуманистов пребывало в том же состоянии духа, что и их предшественники, им, в отличие от гуманистов первого поколения, пришлось столкнуться с расколом западного латинского христианства, и они не сумели к нему приспособиться. В своих воззваниях они призывали восстановить единство церкви, но не силой, не войной и не гонениями. Они стремились к церковному обновлению и во имя его усиленно проповедовали любовь к ближнему, призывали начать диалог противоборствующих конфессий и вернуться к изначальному христианству, такому, каким оно представлено в Деяниях апостолов.

Наиболее радикальными были идеи Эразма. Известно, что он полемизировал с Лютером относительно свободы христианина перед лицом Божественной благодати, отверг предложения немецкого реформатора, с которым у него были серьёзные расхождения, а в 1526 году он предложил оставить протестантов в покое и созвать Вселенский собор. Это предложение, не только исполненное глубокой терпимости, но и, по сути, включавшее толерантность в правовое пространство, в то время было единственным, и исходило оно от великого гуманиста, обладавшего необычайной широтой взглядов.

Монархи европейских государств того времени находились под сильным влиянием гуманизма.

Уроженец Гента Карл V, соотечественник Эразма, родившегося в Роттердаме, попытался осуществить политику терпимости в пределах Священной Римской империи германской нации, в то время раздираемой на части борьбой лютеран с католиками. Франциск I, интеллектуал, покровитель художников и поэтов, привязанный к своей сестре Маргарите Наваррской, во многом разделявшей воззрения гуманистического кружка в Мо и Лефевра д'Этапля, также пытался решить вопрос посредством терпимости и лишь позже начал гонения на протестантов.

Алессандро Фарнезе, ставший папой под именем Павла III, инициатор созыва Тридентского собора, верил в возможность найти решение, способное восстановить мир в рядах Церкви. В ожидании решений собора, завершившего свою работу только в 1563 году, ибо заседания его прерывались из-за постоянно вспыхивавших войн, европейские князья пытались выдвинуть компромиссные решения, которые могли бы удовлетворить население их стран. Так, Карл V положил конец военному конфликту между двумя религиями, заключив 25 сентября 1555 года Аугсбургский мир.

Однако этот договор предоставлял свободу совести князьям, но не жителям княжеств. Основополагающим принципом стал cujus regio, ejus religio ("каков князь, такова и вера"). Мысль о том, что выбор должен делать государь, в Священной Римской империи германской нации никто не стал оспаривать, ибо на её территории государства, княжества и вольные города были столь многочисленны, что сменить место жительства было просто. Аугсбургский мир стал шагом вперёд по сравнению с политическими решениями предыдущего века, когда Ян Гус вместе со своими учениками был сожжен на костре. Но шаг этот был совсем крохотным по сравнению с той длинной дорогой, которая вела к толерантности. Индивидуальное сознание каждого человека пока ещё в расчет не принималось.

Франция, большое и одно из наиболее могущественных королевств в Европе (16-17 млн. жителей), где традиции централизованного управления государством были заложены еще Капетингами, в своём политическом развитии во многом опережала другие страны Европы, там невозможно было даже представить себе систему терпимости на германский манер, ибо она противоречила всему предшествующему развитию государственной власти и национальной политической культуры. В отличие от немецких земель, во Франции была сделана попытки найти решение, напоминающее английский вариант, так как галликанские тенденции, то есть естественная склонность рассматривать проблемы церкви в рамках Французского государства, всегда присутствовали в сознании французов.

Первая гражданская война завершилась эдиктом, принятым в Амбуазе (19 марта 1563 года). Затем был Нантский эдикт о веротерпимости.

После Нантского эдикта: Европа учится быть толерантной

В Чехии в 1609 году при поддержке императора Рудольфа II была предпринята попытка решить вопрос о сосуществовании двух конфессий по французскому образцу: религиозная свобода была гарантирована обеим религиям, которые, с одной стороны, объединяли католиков и утраквистов (умеренных гуситов), а с другой стороны, лютеран, кальвинистов и моравских братьев (последователей гуситов, близких к кальвинистам). Однако это согласие было ещё кратковременным: разгром восстания чешских сословий на Белой Горе в 1620 году и Тридцатилетняя война оставили от Грамоты Рудольфа II одни воспоминания.

Тридцатилетняя война, разорившая Германию и всю Европу, завершилась Вестфальским миром 1648 года. Во многих немецких государствах постепенно стала пробуждаться толерантность. В 1684 году рупор лютеран курфюрст Саксонский обратился в католичество, но продолжал защищать идеи протестантизма.

В кальвинистской республике Соединенных Провинций католицизм был запрещён, тем не менее тамошние католики смогли создать собственную организацию. Они беспрепятственно собирались в часовнях и могли, заплатив местным властям солидную сумму, купить право на существование своей общины. Они могли свободно слушать мессы, в чём сегодня можно убедиться, посетив в Амстердаме музей Амстерклинг, в здании (бывшем амбаре) которого прежде размещалась подпольная церковь. Очевидно, что посещавшие её католики (а церковь была большая, и в ней даже был установлен орган) не могли оставаться незамеченными.

Примерно в таком же положении находились и евреи, изгнанные с Иберийского полуострова. Не имея ни статуса граждан, ни статуса горожан, они не могли заниматься рядом ремёсел, однако на территории своих общин имели право строить синагоги и трудами своими способствовать процветанию республики.

Город Амстердам даже согласился принять изгнанных в 1638 году из Польши социниан, которые отвергли догматы о Троице, о божественности Христа, о первородном грехе и искуплении, а также дорогое сердцу кальвиниста учение о предопределении. Для них Христос был человеком, указавшим путь к спасению. Социниане люто ненавидели пасторов и поносили их в своих проповедях, но власти их никогда не беспокоили.

Несмотря на несовершенство, Нантский эдикт представлял собой шаг вперёд к юридическому признанию свободы совести и религиозной терпимости. В то время как в Германии Аугсбургский мир предоставил эту свободу только князьям, а в республике Соединенных Провинций эта свобода существовала de facto, а не dejure, во Франции две религии - католическая, адептов которой было большинство, и протестантская, адептов которой было значительно меньше, - начали сосуществовать согласно юридическим нормам, гарантировавшим каждой религии определённые права. Это был первый шаг по пути к признанию прав человека.

Второй шаг был сделан во время "Славной революции" в Англии 1688-1689 годов. Таких законодательных актов, как Эдикт о терпимости и Билль о правах, многие англичане ждали уже давно. Но английские свободы не распространялись на католиков, а только на диссидентов протестантского толка.

Третий шаг сделали его американцы, приняв свою Декларацию прав. Четвёртым шагом в этом направлении стала Декларация прав человека и гражданина, принятая французским Учредительным собранием 26 августа 1789 года.

Таким образом, в завоевании западным миром основных свобод Франция сыграла главную роль как в начале этого процесса, так и в конце его".

ПОСЛЕДНЯЯ СЕСТРА

Последняя сестра

У Марины Влади было три сестры — Ольга, Татьяна и Милица. Родились девочки во Франции в семье оперного певца Владимира Васильевича Полякова-Байдарова и балерины Милицы Энвальд.

Папа — бывший москвич, выпускник Московской консерватории, мама (на фото в центре) — дочь русского генерала, воспитанница Смольного института благородных девиц в Петербурге.

Все девочки, как и их родители, связали жизнь с искусством: три сестры стали актрисами, а одна режиссером.

Все взяли себе псевдонимы с общей заглавной буквой V, что означало Викторию, то есть победу: Ольга Варен, Одиль Версуа, Элен Валье и Марина Влади.

Самая младшая Марина стала Влади сразу после смерти своего отца Владимира, в память о нем, в честь него.

Первой прославилась Татьяна Байдарова-Полякова (Одиль Версуа), самая красивая из четырех сестер.

Это та самая Татьяна, на похороны к которой в июне 1980-го не прилетел Высоцкий. Она умерла от рака ровно за месяц до смерти Владимира.

Марина, которая тяжело переживала мучительный уход любимой сестры, очень просила его приехать, билеты в Париж были уже куплены, обещание дано, но он не прилетел. Не смог, не захотел, был не в состоянии — сейчас уже неважно, но он не прилетел и был уверен, что Марина никогда не простит ему этого.

В 1948 году после выхода на экраны фильма «Последние каникулы», где Татьяна сыграла главную роль, от репортеров не было отбоя.

Они осаждали ее дом, в нем устраивались бесконечные интервью и фотосессии, где в объектив камер попадала вся семья юной красавицы — мать и три сестры.

На фотографиях видно, как шутливо девочки «скачут» вокруг знаменитой родственницы, и даже совсем маленькая Марина с удовольствием играет свою первую роль: преклонение перед сестрой...