ЖЕНЩИНА ПОДОБНА ТЕНИ

Женщина — это человеческое существо, которое одевается, болтает и раздевается..
Вольтер
Женщина — это хорошо накрытый стол, на который мужчина по-разному смотрит до еды и после неё.
Оноре де Бальзак

Всё в руках человека, а человек в руках женщины.
Александр Фюрстенберг

Женщины – это трудности, с которыми мужчины любят бороться.
Эдмунд Уилсон
О женском уме
Женщины умнее мужчин, потому что, зная меньше, понимают больше.
Джеймс Стефенс

Политическое влияние женщин в стране днем очень низкое.
Михаил Жванецкий

В некоторых случаях одна женщина намного проницательнее сотни мужчин.
Готхольд Лессинг
Немые бриллианты часто действуют на женский ум сильнее всякого красноречия..
Уильям Шекспир

Интуиция дана женщине для того, чтобы угадывать у мужчины намерения, о которых он не догадывается.
Жан Делакур

Нет ничего парадоксальнее женского ума. Женщин трудно убедить в чем-нибудь: надобно их довести до того, чтобы они убедили себя сами. Чтобы выучиться их диалектике, надо опрокинуть в уме своем все школьные правила логики.
Михаил Лермонтов
Ум у большинства женщин служит не столько для укрепления их благоразумия, сколько для оправдания их безрассудств.
Франсуа Ларошфуко

Женщина начинает размышлять, только когда начинает говорить, а говорить начинает, когда начнет чувствовать; ее ум – бухгалтер ее языка, а язык – секретарь ее сердца.
Василий Ключевский
О поведении с мужчинами
Если женщина не сдаётся, она побеждает, если сдаётся — диктует условия победителю.
Карел Чапек

Быть женщиной очень трудно уже потому, что  в основном приходится иметь дело с мужчинами.
Джозеф Конрад

Никогда не следует доверять женщине, которая называет вам свой возраст. Женщина, способная на такое, способна на все.
Оскар Уайльд
Не говорите женщине, что она прелестна: скажите ей, что другой такой женщины в мире нет, и вам откроются все двери.
Жюль Ренар

Женщина подобна тени: следуешь за ней — она убегает, убегаешь от неё — она следует за тобой.
Никола Шамфор
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей.
Александр Пушкин, “Евгений Онегин”

Нынешним женщинам не составляет труда вести себя по-мужски; но им очень редко удается вести себя по-джентельменски.
Комптон Макензи

Будь осторожен. Если женщина сходится с тобой не любя, она заставит тебя расплатиться за это; а если она любит, она заставит тебя заплатить еще дороже.
Ричард Олдингтон

Женщины любят побежденных, но изменяют им с победителями.
Теннесси Уильямс
Женщина всегда сочувствует ране, которую нанесла не она.
Жан Ануй

Женщины мастерски владеют искусством перевязывать раны почти так же, как искусством наносить раны.
Барбе д’Оревильи
Почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм. Для нее, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни – всю вселенную!
Александр Куприн

Женские особенности и качества
Я скорее примирю всю Европу, чем двух женщин.
Людовик XIV
Женщина умеет хранить только одну тайну: то, сколько ей лет.
Вольтер

Нет такой женщины, у которой хватило бы одежды, чтоб каждый день не мучиться над проблемой: «Что же мне одеть?»
Дон Херольд
Каждая женщина мечтает иметь узкую ногу, а жить на широкую.
Юлиан Тувим

Женщины внимательнее всего слушают нас тогда, когда мы разговариваем  с другой женщиной.
Анри Торе

Она говорила немного по-французски и очень много  по телефону.
Эмиль Кроткий

Три периода в жизни женщины:
1. Когда она не боится выдать свой возраст
2. Когда она боится выдать свой возраст
3. Когда возраст выдаёт её.
Лешек Кумор

Женщины скорее могут преодолеть свою страсть, чем свое кокетство.
Франсуа Ларошфуко

Женщина всегда пожертвует собой, если предоставить ей для этого подходящий случай. Это ее любимый способ доставить себе удовольствие.
Сомерсет Моэм

Большинство женщин повинуются голосу сердца, и поведение их во всем зависит от мужчин, которых они любят.
Жан Лабрюйер

Женщины всё переворачивают вверх дном. Попробуйте впустить женщину в свою жизнь, и вы сейчас же увидите, что ей нужно одно, а вам совершенно другое.
Бернард Шоу, “Пигмалион”

Бог создал мужчину, а потом решил, что способен на большее и создал женщину.
Адела Сент-Джон

Переслал: boris boris

ТАЙНЫ, УНЕСЕННЫЕ В МОГИЛУ

В том, что многие секреты уносятся с собой в могилу, нет ничего нового. Некоторые тайны в связи с историческими последствиями или из-за внимания к ним на протяжении многих лет, превращаются в своего рода загадки. Представленный ниже список состоит из таких загадок…

Аксель Эрландсон (1884 — 1964)

Аксель начинал как обычный фермер, у которого было хобби самому формировать стволы деревьев. Позднее в течение десятилетий он «учил» деревья расти по формам его собственного дизайна. Он экспериментировал с березами, ясенями, вязами, плакучими ивами, создавая из их стволов петли, сердца, винтовые лестницы, зигзаги, кольца, клетки для птиц, башни, рамки для фото и т. д.
Вскоре он понял, что его деревья пользуются популярностью, и решил создать «Tree Circus». Эрландсон никому не раскрывал секрета своей технологии, тщательно защищая от шпионов «рецепт» прививки, которую он делал деревьям. Аксель умер в 1964 году вместе со своей уникальной процедурой.

Интересный факт: в 1985 году после того, как «Tree Circus» перестал существовать, деревья были выкуплены миллионером Майклом Бонфанте. Он посадил их в своем парке развлечений Gilroy Gardens в Гилрое, штат Калифорния.
«Джером» (1840 — 1912)

8 сентября 1863 года светлокожий незнакомец возрастом чуть старше 20 лет был найден двумя рыбаками в Канаде. Обе ноги человека были ампутированы, а рядом с ним находился кувшин с водой и кусок хлеба. Этот человек не был в состоянии разговаривать, и, по рассказам, он произнес не более 2–3 слов после того, как его нашли.
Одно из слов, сказанных им, было Джером, поэтому его так и назвали. Джерома переполнял гнев, когда звучали определенные слова, что и заставило многих поверить в то, что Джером знал какой-то секрет, который ему запретили озвучивать.
Джером вел себя очень достойно, и когда ему предлагали деньги, он выглядел униженным. Есть много теорий, рассказывающих о том, кем в действительности был этот человек, но ни одна из них не была доказана. Джером умер 19 апреля 1912 года.
Интересный факт: Джером продолжает быть частью коллективной психики общества, в котором он был найден. Вид на жительство для людей с ограниченными возможностями назвали в его честь, о нем были написаны песни, он фигурировал в фильмах и на картинах.
Незнакомка (1793 — 1816)

Осенью 1816 года в Александрии, штат Вирджиния, двое людей, муж и жена, зашли в таверну отеля Gadsby. Женщина была больна и полагалось, что она страдала от брюшного тифа. Состояние женщины продолжало ухудшаться, несмотря на присутствие рядом врача. Муж тогда вызвал врача, персонал отеля, и даже жену владельца отеля с единственной целью: он попросил всех присутствующих дать клятву никогда не открывать их личности.
Все согласились, и каждый унес тайну в могилу. Через несколько дней после «присяги» женщина умерла, и по сей день никому не известно, кем были эти люди. Прежде, чем исчезнуть, муж похоронил ее на кладбище Святого Павла, создав экстравагантное надгробие.
Кожаный человек (приблизительно 1839 — 1889)

Кожаный человек был странствующим бродягой, который путешествовал по бесконечному кругу в 584 км между реками Коннектикута и Гудзона. Он свободно говорил по-французски, но общался в основном с помощью жестов, при этом, одет был в шляпу и ботинки из грубой кожи. На протяжении своего пути он курил окурки сигарет и с благодарностью принимал свежий табак или сигары от людей, которые проживали в деревнях, встречавшихся на его пути.
Он был настолько точен в своем круговом путешествии, что люди уже готовились к встрече с ним каждые 34 дня, они его кормили и поили. Неизвестно, откуда у него были деньги, но один магазин даже зафиксировал купленный им товар: одна буханка хлеба, банка сардин, килограмм сухарей, два пирога, два литра кофе, одну бутылку коньяка и бутылку пива.
После метели, которая бушевала в марте 1889 года, тело кожаного человека было найдено в пещере Синг-Синг в Нью-Йорке. Он умер от рака ротовой полости, скорее всего из-за употребления табака. Рядом с ним лежала его сумка, в которой было рабочее оборудование для обработки кожи (ножницы, шило, клинья, небольшой топор и маленький молитвенник на французском языке).

Интересный факт: на надгробии кожаного человека написано следующее: «место последнего упокоения Жюля Боурглая (Jules Bourglay) из Лиона, Франция, „кожаного человека“». Однако, позже в газете была опубликована история о том, что это не его настоящее имя. По мнению исследователей, его личность до сих пор остается неизвестной.
Арне Берлинг (1905 — 1986)

Арне был шведским профессором математики. В 1940 году математик взломал немецкий код, используемый для военно-стратегических коммуникаций. Это достижение, по мнению многих, является одним из величайших в истории криптографии. Используя только ленту телетайп и зашифрованный текст, он расшифровал код, который немцы считали максимально защищенным от взлома, в течение всего двух недель.
Берлинг создал устройство, которое позволило Швеции расшифровывать немецкий трафик информации, проходящий через Швецию в Норвегию. Когда Берлинга спросили о том, как он сломал код, он ответил: «маг не раскрывает своих тайн».
Интересный факт: с помощью системы взлома кодов Берлинга шведские власти смогли узнать о плане Барбаросса перед его реализацией.
Джеймс Блэк (1800 — 1872)

Джеймс Блэк был кузнецом из Арканзаса, а также создателем оригинального ножа Боуи, дизайна Джима Боуи. Боуи уже был известен благодаря его дуэли на ножах в 1827 году. Его убийство троих человек в Техасе, а также его смерть в битве при Аламо, сделали его и его нож легендой. Ножи Блэка, как известно, были чрезвычайно жесткими, но гибкими.
Блэк держал все методы создания своих ножей под величайшим секретом, а все работы проводил за кожаной занавеской. Многие утверждают, что Блэк заново открыл секрет производства булатной стали, которая использовалась при изготовлении ближневосточных мечей (1100 — 1700 гг.) и которая легко могла перерезать европейский нож низкого качества. Таким образом, ножи Джеймса Блэка не могут быть продублированы даже сегодня. Блэк умер 22 июня 1872 года в Вашингтоне, штат Арканзас.

Интересный факт: в 1839 году вскоре после смерти жены Блэка, к нему в дом ворвались его тесть и бывший партнер, практически ослепив его. При этом, он не возражал, когда несколько лет назад его дочь вышла замуж за Блэка. После нападения Блэк был уже не в состоянии создавать новые шедевры.
Эдвард Лидскалнин (1887 — 1951)

Эдвард был латвийским эмигрантом в США, а также скульптором — любителем. Линдскалнин в одиночку построил памятник, известный как коралловый замок во Флориде, а также он прославился своей необычной теорией магнетизма. Рост Эдварда был всего 150 см, а вес менее 50 кг.
Все камни, которые он использовал в работе, и которые он астрономически интегрировал в свой грандиозный архитектурный план, занимали свое место не случайно, потому как от тщательно все просчитывал, используя математические данные. Он использовал только простые инструменты, чтобы вырезать, обрезать и собрать свыше полутора миллионов килограммов плотных коралловых блоков для строения своего замка.

Когда его спросили о том, как ему удается выстраивать нечто подобное, он отвечал, что на самом деле в этом нет ничего сложного для человека, который знает секрет. Когда Линдскалнин перевозил свой коралловый замок, он попросил водителя грузовика смотреть в другую сторону, когда происходила загрузка и выгрузка коралловых камней. Эдвард умер от недоедания из-за рака желудка в 1951 году в возрасте 64 лет, так и не открыв никому своей тайны.
Интересный факт: Билли Айдол (Billy Idol) написал песню «Sweet Sixteen», вдохновившись историей большой любви Линдскалнина, там же сняв и видеоклип. Считается, что основной причиной строения замка также считается его любовь к Агнесс.
Йохан Бесслер (1680 — 1745)

Йохан родился в Зиттау, Германия, и построил машину, являющуюся, по его словам, самоходной. В 1717 году он убедил тысячи людей, от обычных до самых значимых, что ему действительно удалось открыть секрет самоподдерживающегося механизма. Машина прошла многочисленные испытания и тщательную проверку. Это отняло достаточно много времени, поскольку в официальных тестах она непрерывно работала на протяжении 54 дней.
Внутреннее устройство машины всегда тесно охранялось изобретателем. Измученный паранойей, а также не имея никакого патента, который мог бы защитить его детище, Бесслер уничтожил в порыве гнева машину и унес тайну ее создания с собой в могилу.

До сих не выяснили, что служило источником энергии. Очевидно, что машина нарушала закон сохранения энергии, который гласит, что энергия не может быть создана или уничтожена, однако, тут возникает другой вопрос, как Бесслеру удалось в течение столь длительного периода времени обманывать такое количество людей?
Интересный факт: в последнее время был обнаружен ряд кодированных особенностей в различных статьях, опубликованных Бесслером. Он строил коды от очень простых до очень сложных, которые должны быть собраны вместе, чтобы раскрыть свою тайну. Некоторые из этих кодов расшифрованы, но другие пока так и остаются тайной.
Бенджамин Франклин (1706 — 1790)

Бенджамин Франклин является одним из самых известных отцов-основателей Соединенных Штатов. Он был также писателем, сатириком, политическим теоретиком, ученым, изобретателем, гражданским активистом, государственным деятелем и дипломатом.
В 1730 году Франклин признал незаконного и единственного сына Уильяма, который воспитывался им и его гражданской женой Деборой Ри (Deborah Rea). Некоторые теории полагали, что причина, по которой не раскрывалась мать Уильяма, заключалась в том, что на момент рождения Уильяма, пара не была расписана, а Франклин хотел взять всю вину на себя, чтобы не допускать бесчестия Деборы.
Другие данные говорят, что его мать была проституткой. До сих пор официально личность матери Уильяма не установлена.
Интересный факт: в 1752 году, когда Уильяму был 21 год, он помогал отцу в знаменитом эксперименте со змеями. Позднее Уильям стал твердым лоялистом всей революционной войны, несмотря на роль отца как одного из самых выдающихся патриотов во время конфликта, это и отделило их друг от друга.
Антонио Страдивари (1644 — 1737)

Страдивари был известнейшим итальянским мастером по созданию струнных инструментов, таких как скрипки, виолончели, гитары и арфы. На протяжении веков ученые и историки пытались выяснить секрет Страдивари.
Последние современные исследования его инструментов и приспособлений с помощью лазерного сканирования заставили предположить ученых, что все дело в тщательно сформированных пластинах, которые «настраивают» резонансные частоты. Клеи и лаки, используемые Страдивари, также были тщательно проанализированы, и также способствовали улучшению качества его инструментов.

Эксперты признают, что до сих пор нет консенсуса относительно самых вероятных причин, объясняющих высочайшее качество производимых им музыкальных инструментов, скорее всего, это комбинация многих факторов, которые еще не выяснены.
Интересный факт: считается, что Страдивари создал около 1100 инструментов. До наших дней дошли 650, в том числе около 500 скрипок.

Источник: www.softmixer.com

Лилиан Бетанкур: история жизни самой богатой женщины в мире

В 94-летнем, 21 сентября, возрасте скончалась совладелица парижской компании L’Oreal Лилиан Бетанкур. Hyser предлагает еще раз вспомнить ее жизненный путь. Лилиан Бетанкур была одной из наиболее богатых и влиятельных женщин планеты по версии Forbes. Конечно, её вряд ли можно назвать примером женщины, которая сделала себя сама. Однако, она является продолжательницей дела своего отца. Потому, у неё есть чему поучиться. Например, как привести хорошо работающий бизнес к полному процветанию и головокружительному успеху. Детство Лилиан и основание L’Oreal Лилиан Бетанкур (Шуэллер) родилась 21 октября 1922 года в Париже. Её отцом был гениальный химик Эжен Шулер, который, в следствие долгих экспериментов вывел формулу синтетической краски для волос. Его первой клиенткой стала жена, Луиза, которая была пианисткой и преподавательницей музыки. Затем, он стал продавать свою краску в парикмахерские. Стойкость и глубокий цвет его краски для волос у всех вызывал восхищение. Потому, в 1909 году начинающий бизнесмен-химик основал компанию L’Oreal, занимающуюся производством парфюмерии и косметики и по сей день. Название компании происходит от соединения двух сокращенных французских слова: l’or, что значит «золото» и aureole, что значит «ореол». Изначально производство краски происходило в его собственной спальне двухкомнатной квартиры. Химик Эжен Шуэллер смог совершить открытие не только лишь в химии, но и в маркетинге. Его инновационный подход к продаже собственной краски заключался в том, что на упаковках содержалось предупреждение про вероятность возникновения аллергии на краску. Подобная забота про потребителя и четкая структура инструкций, содержащихся на флаконе, серьезно увеличивали продажи. Следующим продуктом, который захотел выпускать Эжен, стало мыло. Однако, после заказа маркетингового исследования, Шуэллер узнал, что около 30% населения Франции не используют мыло регулярно. Максимум, на что их хватало – мытье волос мыльной стружкой. Именно потому Эжен провел оригинальную рекламную кампанию. Он заказал радиопередачу, которая перемещалась с одного города Франции в другой. В ходе этой передачи жители узнавали о необходимости личной гигиены. Таким образом, он еще раз поднял продажи своей компании. Кроме того, Эжен начал выпускать мыло Monsavon, а после и первый в мире жидкий шампунь Dop. Мать Лилиан умерла, когда девочке не было и пяти лет, в 1926 году. Через несколько лет, в 1932 году, отец Лилиан женился вновь. Однако, больше детей в семье не появлялось, поскольку Эжен очень любил свою дочку. Лилиан получала образование у доминиканцев (католический монашеский орден, основанный святым Домиником в 13 веке; в последствие открыли кафедры богословия во многих мировых университетах). Учитывая предопределенность её будущего (продолжение родительского бизнеса), Лилиан стала работать в L’Oreal с пятнадцати лет в роли подмастерья и ученика. Самой первой обязанностью Лилиан стало наклеивание этикеток на бутылочки с косметикой. На тот момент продукция L’Oreal была доступна в семнадцати странах мира. Период второй мировой войны Перед самым началом Второй мировой войны в компании L’Oreal работало порядка тысячи человек. Про саму же Лилиан можно сказать, что в это время она была довольно замкнутой и мало общалась со своими одногодками. В то же время, настоящим увлечением Лилиан было кино. Эжен Шуэллер активно поддерживал нацистов, сама же Лилиан не увлекалась политикой. Во время войны Лилиан заболела туберкулезом легких. По этой причине она переезжает на лечение в Швейцарию, дышать чистым горным воздухом. В одном из швейцарских санаториев Лилиан встречает своего будущего мужа, политика Андре Бетанкура. Они поженились после войны, в 1950 году. После свадьбы молодожены поселяются в собственном особняке. 10 июля 1953 года у них родилась дочка Франсуаза. Андре Бетанкур был членом фашистской группировки La Cagoule, которую с 1930 года поддерживал и финансировал Эжен Шуэллер. По окончании Второй мировой Андре Бетанкуру предоставили убежище в L’Oreal, где он смог укрыться от своего прошлого. Далее он занимал ряд министерских должностей, дослужившись до министра иностранных дел Франции в 1973 году. Политическая деятельность не мешала ему занимать должность заместителя председателя L’Oreal. Лилиан Бетанкур – главный акционер L’Oreal В 1957 году умирает основатель компании L’Oreal и отец Лилиан Бетанкур – Эжен Шуэллер. Лилиан 35 лет, и она становится главным акционером компании. На тот момент L’Oreal успел превратиться в известный европейский бренд, и он начинает выходить за пределы Европы, открыв представительство в США. В этот период популярным и по сей день слоганом L’Oreal становятся слова «Ведь я этого достойна». Компания активно покупает другие бренды, и в итоге становится крупнейшим в мире производителем косметики и парфюмерии. В 1963 году L’Oreal проходит IPO, а Лилиан Бетанкур при этом сохраняет контрольный пакет акций. В 1967 году рекламной стратегий L’Oreal начинает заниматься известное агентство McCann Erickson. Именно они разработали известный слоган компании. Кроме того, основой продвижения стало участие звёзд с мировым именем в рекламных роликах L’Oreal. Изначально компания ориентировалась на старшую возрастную категорию. С покупкой бренда Maybelline целевая аудитория компании значительно расширилась, теперь в неё вошла молодежь и массовый рынок. В 1974 году Лилиан Бетанкур продаёт 50% своих акций компании L’Oreal швейцарской компании Nestle. С этого времени Лилиан и Nestle вместе контролировали 53,85 процента капитала и 71,66 процента голосов в L’Oreal, используя для этого совместную фирму Gesparal, в которой она владела 51 процентом акций. Кроме того, Бетанкур купила 5 процентов акций самой Nestle, став крупнейшим частным акционером этой компании. На протяжении 1980-19090 годов всё время выходила на поверхность информация о том, что Nestle желает получить контроль над L’Oreal. Сама же Лилиан Бетанкур всегда настаивала на сохранении сложившихся взаимоотношений между её семьей и Nestle. 2004 году Лилиан и Nestle заключили договор о том, что корпорация не может увеличить свою долю участия в L’Oreal до смерти Бетанкур. В 1987 году семья Бетанкур основала «Бетанкур Шуэллер фонд» для поддержки медицинских, культурных и гуманитарных проектов. Фонд имеет годовой бюджет в размере 160 млн евро, и выделяет около 55% своих средств на научные исследования и образование, 33% на гуманитарные и социальные проекты и 12% на культуру и искусство. Особенно известен за активное участие в борьбе со СПИДом. В 1995 году Лилиан Бетанкур входит в совет директоров L’Oreal. Конец эпохи Лилиан Осенью 2007 года умирает муж Лилиан – Андре Бетанкур. Вскоре после смерти Андре дочь Лилиан Бетанкур, Франсуаза Бетанкур-Мейерc, публично обвинила свою мать в том, что она содержит молодого фотографа-любовника. Началось расследование, возбужденное Франсуазой, в следствие которого был раскрыт ряд махинаций, связанных с произведениями искусства. Несколько раз Франсуаза призывала суд признать мать недееспособной. В 2011 году суд, в следствие медицинского расследования, признал, что Лилиан Бетанкур имеет болезнь Альцгеймера, и она перешла под опеку одного из своих внуков. Состояние Лилиан Бетанкур отошло её дочери, Франсуазе. В феврале 2012 года Лилан Бетанкур выходит из совета директоров L’Oreal, а её место занимает внук – двадцатипятилетний Жан-Виктор Мейерс. Однако, она продолжает активную деятельность. Например, в августе 2012 года стало известно про продажу её владений на Сейшельских островах. По данным Forbes, Лилиан Бетанкур стала самой богатой женщиной Европы в 2014 году, и на втором месте по богатству среди женщин мира. Среди богатейших людей планеты она занимает одиннадцатое место. Размер её состояния – 39,4 млрд долларов. Источник: pixel.in.ua

 7.12.2017 22:00

На Площади Революции в Москве состоится церемония зажжения первой ханукальной свечи

 9

    

12 декабря в 17.00 на Площади Революции в Москве состоится торжественная церемония зажжения ханукии – праздничного ханукального восьмисвечника. В мероприятии примет участие главный раввин России Берл Лазар.

Еврейская община ежегодно зажигает ханукальную менору на центральных площадях многих российских городов. В ходе этой церемонии главы общин поздравляют иудеев с праздником, после чего произносят благословения и зажигают первую свечу ханукального светильника.

Вечер продолжается красочным фейерверком и веселыми танцами под традиционную еврейскую музыку. Каждый гость вечера получает сладкие пончики (суфганиет), которые наряду с восьмисвечником являются еще одним символом Хануки и подаются к столу в каждом еврейском доме в течение всех дней праздника.

Источник: МК в Израиле

ЧЕТВЁРТАЯ СТРАЖА

Четвертая стража

«Евреи диаспоры и предписание жить в Земле Израиля»

(Заметки для семинара Международного движения в поддержку Израиля)

Сионистский проект возвращения евреев в Землю Израиля исторически миновал несколько стадий. Первая – собирание в Стране достаточного количества людей, накопление той критической массы, которая позволила в принципе поставить вопрос о воссоздании здесь еврейского государства. В качестве исторической вехи, символически завершившей этот период, можно назвать Декларацию Бальфура (1917 год). 

Вторая – так называемое «государство в пути» (ха-медина ше-ба-дерех), формирование органов и структур будущего государства евреев, мучительные поиски его первоначальной идентичности (национальной, религиозной, идеологической). Эта стадия завершилась с провозглашением Израиля в 1948 году. И хотя проблема идентичности по-прежнему остается постоянной темой внутри-израильского дискурса, с точки зрения внешнего мира израильтяне давно уже представляют собой некую единую, особую, узнаваемую общность, описываемую рядом ключевых слов (ЦАХАЛ, Мосад, кибуц, Тель-Авив, хуцпа, Энтеббе, Маккаби, хайтек). 

Третья – консолидация и укрепление еврейского государства во время «периода войн», когда арабские соседи еще не отчаялись в своем намерении уничтожить нас военным путем. По сути, этот исторический отрезок завершился подписанием Кемп-Дэвидского мирного договора с Египтом (1979), но правильней будет продолжить его до следующей символической вехи: до изгнания банд Ясира Арафата из Бейрута в ходе Первой ливанской кампании. Именно тогда, в 1982 году, среди арабов созрело понимание того, что отныне следует искать «окончательное решение израильского вопроса» на иных путях. 

Четвертая (и текущая) стадия характеризуется кардинальной сменой тактики арабского мира, при том, что его стратегическая цель остается прежней: ликвидация еврейского государственного присутствия в сердце исламской уммы. Этот тактический поворот произошел по нескольким причинам. Во-первых, вышеупомянутое осознание факта непреходящего военного превосходства Израиля. Во-вторых, одряхление, а затем и распад советского блока, являвшегося прежним арабским союзником. И, наконец, в-третьих, резкая активизация антиизраильских настроений внутри могущественного лево-либерального лобби (ЛЛЛ) – последнего ублюдка, которого оставил миру околевший монстр «реального социализма». Именно ЛЛЛ и стало главным союзником арабов в борьбе за уничтожение Израиля. 

Левых либералов и арабских исламистов объединяет намного больше, чем может показаться на первый взгляд. И те, и другие ведут джихад за мировое господство и не гнушаются при этом никакими средствами. И те, и другие видят своим врагом западное «общество потребления» и «свинский капитализм». И те, и другие восхваляют «равенство» – этого нелепого идола рабов и бездельников. И те, и другие, говоря о «свободе» и «братстве», имеют в виду свободу и братство исключительно «для своих», что на практике оборачивается жестоким тоталитаризмом, подавлением инакомыслящих и заведомой нетерпимостью к любому другому мнению. 

Эта знаменательная схожесть рано или поздно приведет их к столкновению – два волка не могут долго сосуществовать в одном логове. Но это потом, а пока что они полагают выгодным объединить свои усилия в борьбе против общих врагов. Одним из таких общих врагов является Израиль. Почему мы представляем собой бельмо на глазу арабского джихада, объяснять не надо – достаточно взглянуть на карту. Но вопрос о причинах той жгучей ненависти, которую испытывают к сионизму левые либералы, нуждается в дополнительном рассмотрении. 

Прежде всего, ЛЛЛ в принципе не может мириться с любой формой национальной идеи – ведь конечная цель левых либералов предполагает господство в интернациональном, мировом масштабе. Со времен Маркса лозунг мировой революции претерпел трансформацию лишь в направлении большей идеологической чистоты. Раньше это было «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»; теперь – «Левые либералы всех стран, соединяйтесь!» Исходя из этого, ЛЛЛ неизменно принимает в штыки приверженность национальным ценностям. Исключение составляют лишь так называемые «национально-освободительные» движения, да и то временно, пока они направлены против главного врага ЛЛЛ – «свинского капитализма» и западного общества. 

Соответственно, и сионизм, имеющий отчетливую национальную базу, поначалу воспринимался леваками с определенным сочувствием, поскольку считался борцом с «английским колониализмом». Это, кстати говоря, и привело к противоестественному браку сионизма с социализмом, который внутри Страны породил ряд левых гнойников типа движений «Ха-шомер Ха-цаир», МАПАМ, МАПАЙ и их современных изводов, а вне Израиля выразился в первоначальной поддержке его со стороны советского блока. Но этот случайный союз не мог продолжаться долго, что и нашло свое выражение в последовавшем шумном разводе. На международной арене Советы расплевались с сионистами уже в конце сороковых. Внутри Израиля процесс был куда более долгим, но привел к тому же итогу: современные израильские леваки, по сути, представляют собой открытых анти-сионистов, хотя порой и прикрывают эту голую суть стыдливыми эвфемизмами, заменяя приставку «анти-» на приставку «пост-». 

Конечно, иначе и быть не могло. В арабо-исламском окружении Израиль может существовать лишь в форме национально-ориентированного государства (невзирая на то, что поначалу он был окрашен в красноватые социалистические тона). Не понимать этого могли лишь абсолютно оторванные от реальности левые идеологи. Однако, со временем дошло и до них. Что ж, ошибку требуется исправлять. В 60-е годы левые окончательно определили Израиль на роль империалистического форпоста, подлежащего скорейшей ликвидации; тогда же оформился и продиктованный этой общей целью союз социалистов с арабами. Как водится, тут же в кустах нашелся рояль: всевозможные «национально-освободительные движения». Нишу, в которой когда-то временно гостил сражавшийся с англичанами сионизм, теперь заняли арафатовская ООП и другие «освободительные фронты», которых заботливо выкармливали советские инструкторы в тренировочных инкубаторах соцлагеря. 

А когда последний рухнул под тяжестью не то окаменевших, не то обронзовевших, но равно негодных к употреблению социалистических иллюзий, эстафету приняли его лево-либеральные наследники в Америке и Европе. Из патлатых анархистов, троцкистов и маоистов, которые бесчинствовали на студенческих баррикадах конца 60-х, они превратились в респектабельных профессоров, депутатов, редакторов и уже успели в этом качестве отложить и выкормить тысячи, десятки тысяч левых опарышей, которые, в свою очередь, расползлись по университетам, парламентам и редакциям. Нынешнее лево-либеральное лобби располагает мощными пропагандистскими и организационными ресурсами, а его союз с арабскими шейхами предоставляет наследникам Маркса и Бакунина практически неограниченные источники финансирования. 

С этим-то врагом и приходится иметь дело Израилю в настоящий момент. Антиизраильские акции ЛЛЛ-арабского блока можно наблюдать повсюду, начиная с заседаний всевозможных комиссий ЮНЕСКО и кончая погромами, которые устраивают в марсельских и калифорнийских супермаркетах бандиты из BDS (движения за бойкот Израиля). Израильтяне подвергаются жесткому прессингу везде: на аренах экономического сотрудничества, в академических программах, на дипломатических и культурных форумах. Не следует приуменьшать значение этих подрывных действий: речь идет о настоящей войне на уничтожение. Эта ситуация и определяет задачи, стоящие перед сионистским движением сегодня. 

Как и следовало ожидать, эти задачи существенно отличаются от тех, которые решались на предыдущих исторических этапах. Пока главное сражение за Страну разворачивалось внутри нее и на ее границах, от сиониста требовалось прежде всего личное присутствие на Земле Израиля. На первой стадии «собирания» достаточно было приехать сюда – хотя бы просто приехать. На второй стадии «оформления» сионистская деятельность предполагала непосредственное участие в строительстве поселков, школ, университетов, в развитии иврита. «Период войн» звал к оружию, в ряды ЦАХАЛа. И то, и другое, и третье физически невозможно было осуществить, проживая в Нью-Йорке и Париже, в Буэнос-Айресе и Москве. 

В этом смысле нынешний, четвертый этап кардинально отличается от предыдущих трех. Причина проста: сегодняшняя линия фронта проходит по всему миру. Соответственно, и от солдат сионизма требуется личное присутствие отнюдь не только – и, возможно, даже не столько в границах Страны. Мне уже приходилось писать, что современный Сион высится на берегах Сены и Рейна, Темзы и Тибра, Гудзона и Ла-Платы. Именно там нужно противостоять массированному наступлению ЛЛЛ-арабских армий. Именно там Израилю нужны сейчас оборонительные редуты, пропагандистские контратаки и надежные бойцы, готовые вести трудную, нудную разъяснительную работу. 

Об этом должны хорошо помнить те европейские и американские сионисты, которые задумываются сегодня о покупке квартиры в Нетании, земельного участка в Иудее или коттеджа в Самарии. Возможно, на данном этапе для Израиля было бы куда полезней продолжение их присутствия там, где они находятся сейчас, – при условии, конечно, что это присутствие можно назвать достаточно деятельным и плодотворным.

Бейт-Арье,
апрель 2014

Новелла Цыганова о Броневом и не только

10.12.2017 Культура

Александр Иосифович Цыганов, старший друг, в каком-то высшем душевном смысле – учитель, и персонаж многих моих историй, ушел из жизни одиннадцать лет назад. Мне он завещал свои рукописи, над которыми работал последние годы. И вот наконец я стал приводить их в порядок. И это первый шаг на пути к книге, которую надеюсь издать.

Александр Иосифович Цыганов и Михаил Книжник

Свои новеллы он называл «текстушками». Вот первая из них, героем которой стал почивший сегодня знаменитый артист. Когда-то меня удивляла манера Цыганова разъяснять в своих текстушках общеизвестные явления и факты. Но со временем общеизвестность их стала куда менее очевидной, а объяснения уже не выглядят настолько излишними.

Михаил Книжник

Александр Иосифович Цыганов 

КРОХОТНАЯ ДРАМА 

Часть первая. Встречи

– Он помнит всё в деталях, людей, артистов, стихи, даты.

– Ну и что?

– Да ничего. Это никому не нужно,

М. М. Жванецкий.

Жизненные пути простых людей и тех, кто пользуется всеобщей известностью иногда пересекаются.

Мой папа до конца дней своих вспоминал о единственной короткой, но памятной встрече осенью 1939 года в двухместном купе международного вагона Киевского экспресса с Александром Довженко, драматургом и кинорежиссёром. Он в 1929 году выпустил «Арсенал», в 1938 поставил фильм «Щорс» с поныне здравствующим Евгением Валериановичем Самойловым в заглавной роли, а также создал картину о великом садоводе Иване Владимировиче Мичурине, год выхода на экраны 1948.

Дня очень многих не только работы Александра Петровича, но и большинство лент других авторов, снятых в столице Украины на студии, носящей имя прославленного кинодеятеля, были всегда эталоном конъюнктурщины, казёнщины и скуки.

А мама любила рассказывать, что в городе Артёмовск, будучи сотрудницей ЦПКП (Центрального Правления Каменноугольной Промышленности) не раз обращалась к В.М. Молотову, когда тот был в 1920 году секретарём Донецкого губкома партии.

Этот деятель в особой рекомендации не нуждается. Его хорошо помнят на родине и в других странах, как соавтора фон-Риббентропа, но зловещему пакту между СССР и гитлеровской, фашистской Германией.

Героем моих воспоминаний постоянно является Народный артист СССР Леонид Сергеевич Броневой. С ним мы провели вместе 1941/42 учебный год в чимкентской школе, Лёня в шестом, а я на класс ниже.

Будущий артист щеголял тогда в сером фланелевом костюме с короткими, выше колен, брючками. Это была дань западной моде, которая в Среднюю Азию ещё не проникла, и слово шорты отсутствовало в здешнем лексиконе. Кроме одежды Лёню Броневого выделяли из ватаги сверстников разнообразные таланты: поэтический, актёрский и музыкальный.

С тех давних пор я с огромным интересом слежу за его блистательной карьерой. Жалко, что утрачены многие вырезки из газет и журналов, в том числе и та заметка, где очень хвалили Леонида Броневого за исполнение ро­ли молодого Ленина…

А вот текст Сивицкого и Тимянского, опубликованный в первом номере журнала «Крокодил» за 1992 год, сохранился в моём личном архиве:

То ироничен, то лиричен.

Точны его и жест, и слово.

И даже Мюллер симпатичен

Под колпаком у Броневого.

После «Семнадцати мгновений» слава его стала безграничной.

В нашей семье в качестве полноправного члена, не только имевшего право решающего голоса на семейных советах, но и право вето, жила женщина, которую все называли Клавдия или просто Клава, дочь где-то без вести про­павших раскулаченных самарских крестьян.

За шестьдесят лет Клава была не только няней моей жены Ляли и её брата-близнеца Коли, но и вырастила нашу дочь Ирину и внуков Мишу и Аллу. Когда в сентябре 1989 года вопрос об эмиграции в США был окончательно ре­шён, Клавдия Кирилловна Харина умерла, не дожив несколько месяцев до сво­его 80-летия, не выдержали напряжения пораженные атеросклерозом сосуды головного мозга. Для неё были одинаково невыносимы, как переселение в чу­жую, неведомую страну, так и расставание с людьми, ставшими родными.

Клава любила смотреть телевизионные передачи, в отличие от меня, предпочитающего другие виды времяпрепровождения. Поэтому я порою слышал её призывный голос:

– Саша, идите скорее сюда, по телевизору вашего товарища, артиста Броневого показывают.

Л.Броневой

К моменту нашей встречи после Чимкента в столице Узбекистана Лёня был уже близок к окончанию Ташкентского театрального института, работал диктором на Республиканском радио и меня не узнал. В этом последнем факте ничего особенного нет, так как я всегда был приметной фигурой только в собственных глазах и в очень узком кругу других людей.

Чтобы выйти из неловкого положения, я стал назойливо перечислять имена преподавателей, соседей, школьных товарищей и друзей-приятелей. Но и такой прием был малоэффективным, до тех пор пока я не назвал Алика Мажбица. Моего собеседника будто подменили, в его глазах появился блеск за­интересованности, а в голосе доброжелательные ноты.

Точно не знаю, чем был так мил сердцу Лёни его одноклассник. А мне этот степенный, скромный, сердобольный паренёк запомнился, как положительный герой маленькой житейской драмы.

Часть вторая. Промежуточный финиш

Чимкент, город, центр Южно-Казахстанской области Казахской ССР, железно-дорож­ный узел, население 74,2 тыс. чел. (1939).

Энциклопедический словарь. Государственное научное издательство «Большая Советская Энциклопедия» т.З, Москва, 1955.

Моей сестре Фане 20-го сентября 1941 года исполнилось двадцать лет. В этот солнечный, тёплый день ласковой среднеазиатской осени мама привезла нас в Чимкент. Трехмесячное вынужденное путешествие с Запада на Восток финишировало. Мы покинули Черновицы (теперь Черновцы) на второй день вой­ны.

Мой отец был один из тех, кто поехал туда налаживать советский об­раз жизни после присоединения Северной Буковины к Советскому Союзу в августе 1940 года.

Финиш оказался, однако, только промежуточным, через два года состо­ялся переезд в соседний Узбекистан, где семья оставалась долго. В Ташкенте закончили свой жизненный путь папа, мама и сестра. А мы с женой поки­нули благодатный Восток и отправились в мае 1993 года в Западное полушарие, где нас ждали дочь и внуки.

А тогда на привокзальной площади, поджидая пока ещё немногих приез­жих, стояли извозчики. Один из них, приветливый русский крепкого сложения старик с бритым лицом, отвёз нас к себе. Он жил с женой-старухой в неболь­шом уютном домике рядом с Домзаком, Домом заключения. Так стыдливо-лицемерно называли тюрьму.

А вскоре нас приютил завхоз местной больницы в своём только что от­ремонтированном доме на Туркестанской улице, в центре «нового города». В большинстве городов Средней Азии существовали «туземная» часть – «старый город» и новая – построенная после покорения края Россией.

Меня определили в 5-й класс находившейся совсем близко школы им. Клокова. Не знаю кем был этот человек, удостоившийся столь большой чести. Могу только предполагать, что его оценили властители за вклад в революцию, победу в Гражданской войне или социалистическое строительство.

В это же время сестру приняли на второй курс Учительского институ­та. Она до начала войны успела завершить первый учебный год на филологическом факультете Черновицкого университета.

Столица Южного Казахстана казалась в те дни райским уголком, сюда ещё не докатилось в полную меру дыхание войны. По вечерам город был ярко освещён. На главной Советской улице происходило гуляние, тусовалась, как говорят сейчас, молодёжь, резвились дети, все наслаждались прохладой, пили «газводу» с сиропом, нарасхват шло мороженое.

В магазинах свободно продавался хлеб, крупы, сахар. Мы лакомились булочками, бубликами и пирожками с ливером, которые выпускались, пожалуй, всеми мясокомбинатами страны, как до, так и после войны. Дешевизна в соче­тании с приятным вкусом и высокой калорийностью принесли им всенародную славу.

На рынках было много разнообразных овощей и фруктов, лежали груды сочных арбузов и ароматных сладчайших дынь. Всё шло по вполне доступным ценам.

Работали хорошие столовые, в которых искусные повара готовили яст­ва казахской и узбекской кухни, а также привычные нам супы, борщи и каши.

Длилась сказочная жизнь недолго. С каждым днём становилось всё боль­ше беженцев и эвакуированных в плановом порядке.

В октябре-ноябре прибыли эшелоны с оборудованием и сотрудниками Воронежского завода «Прессов-автоматов». Эти агрегаты могли в буквальном смысле ковать оружие. В связи с оборонным значением предприятию был прис­воен литерный номер 234, а развернули его на базе местного Свинцового завода. Уникальная продукция стала выходить ещё до начала нового 1942 года.

Почти одновременно сюда эвакуировался из столицы театр им. Моссове­та и открыл осенне-зимний сезон на сцене Областного казахского музыкально­-драматического театра.

Прибывали другие предприятия и организации, например, Общество политкаторжан. Внучка одного из ветеранов революционного движения стала мо­ей одноклассницей.

Из обречённого на оккупацию Донбасса¹ приехал папа со своей мамой (бабушкой Дорой).

Вскоре к нам присоединилась папина младшая сестра Юдифь (тётя Юда), преодолевшая тяжкий, долгий путь из донецкого города Горловка² с двумя детьми, сыну Нёме шёл семнадцатый год, Софе исполнилось восемь лет.

А глава семьи (дядя Илюша) попал по мобилизации в пехоту рядовым и после кратковременной подготовки отправлен на фронт. В ходе войны он разделил трагическую судьбу миллионов тех, кто не вернулся с полей сраже­ния. Смерть настигла солдата в конце 1944 года, а до этого он был дважды ранен и подлечившись в госпиталях снова возвращался в строй.

В доме на Туркестанской комната, которую нам отвели была слишком мала для восьми человек, поэтому пришлось искать жилплощадь побольше.

Глинобитный дом с плоской крышей стоял под номером девять на улице, носившей название «Первая дола», от колхозных угодий её отделяла только «Вторая дола»³

В просторную комнату с земляным волом, камышовым потолком, двумя очень низко расположенными окнами, выходящими во двор и несколькими стен­ными нишами, попадали через узкие сени. В жилом помещении имелась ещё не­большая печь с тремя конфорками, на которой готовили еду, она же обогрева­ла обитателей, пока в топке поддерживали огонь. «Мебельный гарнитур» сос­тавляли грубо сколоченный стол, две-три табуретки и скамейка, на которой усаживались четыре-пять человек. У дальней стены, напротив входа стояла деревянная, кровать, сработанная, судя по всему, народным умельцем ещё в эпоху колонизации. Ее предоставили бабушке, остальные располагались вповалку на полу. Я, как самый младший из мужчин, укладывался ближе всех к двери. Когда приехал прощаться перед отправкой на фронт младший сын ба­бушки (дядя Миша), мне пришлось сдвинуться к самому порогу.

Освещалось жилище керосиновой лампой. Однажды лопнуло стекло и вы­яснилось, что купить другое, невозможно ни за какие деньги. Привилось обратиться к соседу мастеру на все руки. У себя в Проскурове в дни мира он занимался строительством и эксплуатаций водопровода, а теперь рабо­тал на Свинцовом заводе мастером и по совместительству помощником депута­та Верховного Совета СССР от Южно-Казахстанской области. Депутат всё ещё числился горновым в цеху, где трудился наш Арон Липович, в шутку называв­ший себя Арнольдом Леопольдовичем. Он соорудил ламповое стеклу, ловко отде­лив от водочной бутылки дно и горлышко.

Первая военная зима врезалась в память не столько скученностью, антисанитарией и холодом, сколько постоянным чувством голода.

В Чимкенте не доходило до употребления в пищу мяса домашних животных, но собак с жадность поедающих человеческие испражнения мне наблюдать приходилось.

Сначала опустели полки продуктовых магазинов, появились очереди за хлебом и пригодился мой печальный опыт стояния в очередях, выкованный во время Финской компании ноября 1939 – марта 1940. Одна за другой закры­вались столовые. На введение карточной системы рынок отреагировал резким уменьшением продуктов и запредельными ценами, а вслед за этим почти            пол­ным отказом от денег. Продавцы предпочитали менять муку, крупы и даже картофель и овощи на ткани, одежду, обувь и другие товары «широкого пот­ребления».

До сих пор не дает мне покоя стыд и чувство безграничной вины за свой безответственный поступок. Мне поручали очень ответственное дело, получать на всю семью хлеб по карточкам. В один, далеко не прекрасный день, я пошёл на задание, прихватив с собой двоюродную сестрёнку, чтобы было веселее. Веселясь, мы умудрились потерять карточки, оставив родных без хлеба на десять-двенадцать дней.

Были в моей жизни в ту зиму и светлые страницы.

Всеобщим ликованием встретили люди сообщения Совиформбюро об исто­рической победе Красной Армии над фашистскими войсками в битве под Мос­квой.

С удовольствием ходил я в школу, правда, там витал дух казённого патриотизма. Нас воспитывали на ярких примерах героев комсомольского  ро­мана «Как закалялась сталь», пионерского бестселлера про старика Хоттабыча и других произведений социалистического реализма.

Престарелый преподаватель географии, участник Гражданской войны, пытался создать школьную Юнармию. Бабушка мигом смастерила мне малиновые петлицы для гимнастёрки с голубыми кантами, но идея отставного красного командира не получила развития.

Активисты стремились дать новый импульс довоенному «Тимуровско­му движению», названной в честь папеньки автора-исполнителя рыночных реформ ельцинской России, Егора Тимуровича Гайдара. Успешным было, по­жалуй только, шефство школьников над ранеными. Военным госпиталям переда­ли в городе лучшие здания, в том числе Учительского института и нашей школы.

А мы учились то в здании педучилища, то сельхозтехникума или ещё бывало тащились на другой конец города, в посёлок Кирпичного завода, где было захудалое здание школы.

К этим неудобствам прибавлялась нехватка учебников и письменных принадлежностей. Одной книгой пользовались несколько человек, а тетради сшивали из обёрточной бумаги, из старых газет и журналов.

Но все равно учиться было интересно, легко и нескучно. Такая, на первый взгляд, парадоксальная ситуация во многом определялась составом учителей и учеников. Свежую, живую, здоровую струю в оба коллектива внес­ли, несомненно, те, кого сюда занесли ветры репрессий и войны.⁴

Все учителя представлялись мне умными, добрыми, чуткими и отзывчивыми.

Русский язык и литературу преподавала недавняя жительница Мурман­ска, ютившаяся с дочерью и внучатами, среди которых был грудной младенец, в малюсенькой комнатушке. Туда по воскресеньям приглашались отстающие.

Я был среди них, потому что ухитрялся делать ошибки чуть ли ни в каждом слове самого простого диктанта. Занятия оказались полезными, но врождённая, по всей вероятности, недостаточность соответствующих центров даёт себя знать до сих пор: ошибки встречаются саше нелепые.

Молодая красавица увлечённо знакомила школяров с основами истори­ческой науки, е блеском рассказывала мифы Древней Греции. Она же, заменив учителя казахского языка, когда он ушёл в армию, старалась пробудить инте­рес к изучению своего родного языка.

Добрые слова хочу сказать в адрес «математички», которой обязан тягой к её предмету и отсутствием трудностей при освоении всех его разде­лов в школьной программе. Я выбрал врачебное поприще самостоятельно и твёрдо задолго до окончания средней школы. Но многоопытный педагог-мате­матик, принимавший экзамены на аттестат зрелости, я сдавал их экстерном, настоятельно рекомендовал податься на физмат.

Даже учительница немецкого Анна Генриховна, распевавшая с нами во время уроков песни на языке своих предков, излучала обаяние и вызывала большую симпатию. Это несмотря на царившую кругом атмосферу ненависти к фашистским захватчикам, которую пропагандисты постоянно подогревали и направляли против всего народа Германии.⁵

Не бывает всё тихо и мирно в ученических коллективах. У нас тоже бывали столкновения, характеров и амбиций, а то и просто проявления дурных или даже аномальных наклонностей. Не могу обойти молчанием модную ныне тему: учился в седьмом классе – гомосексуалист.

Между тем стихийно возникали «тёплые компании» одноклассников с участием учеников других классов, проводивших время интересно и с пользой. Вместе ходили в кино, смотрели популярные киносборники, выпускавшиеся эвакуированными киностудиями и довоенные боевики: «Чапаев», «Котовский», «Александр Невский», а ещё культовый фильм «Свинарка и пастух», где играл Владимир Зельдин, который перешагнув нынче девяностолетний рубеж, не оставляет сцену родного Центрального армейского театра и продолжает сниматься в кино.

Ребята любили петь, наш «хор мальчиков» исполнял не только патри­отические шлягеры, но и блатные «Гоп со Смыком» с «Муркой», романс Беран­же «Нищая» и душещипательную песню про ямщика, умирающего в степи.

Мы читали стихи. Я обожал В. Маяковского и часто декламировал «Раз­говор с товарищем Лениным», «Левый марш» и др.

Многие пробивали себя в поэзии, талантливым сопутствовал успех.

Лёня Броневой написал стихотворение «Народный гнев». После того, как оно прозвучало в исполнении автора на первомайском утреннике, долго не смолка­ли аплодисменты.

Я тоже сочинил пару стихов и отнес их на рецензию папе, которому произведения не понравились. Огорчение и досада недолго терзали новоиспечённого поэта.

В театр им. Моссовета нас влекли замечательные спектакли с участи­ем великолепных артистов Ольги Викланд, Михаила Названова, Бориса Оленина и др. Запом­нилась «Творческая встреча» с легендарным Михаил Жаровым в зале педучилища и концерт куплетиста, мастера политической сатиры Ильи Набатова, будущего Народного артиста республики и Лауреата Сталинской премии.

Находилось также время для чтения. Не уверен, что поглощались только шедевры русской и зарубежной классики. Чаще всего передавали друг другу книжки, прославляющие отечественных полководцев, отважных путешественников, кори­феев науки и новых героев-защитников отечества: лётчиков, разведчиков, партизан.

Мальчишки использовали малейшее, улучшение погоды, чтобы поразмяться на воздухе. Любили бег, прыжки, чехарду и футбол, конечно. Мне доверяли охрану ворот, я делал это старательно, но, увы, не всегда удачно из-за полного отсутствия таланта.

Мои спортивные достижения связаны с гимнастикой, с той её разновид­ностью, что воспета великим бардом.

Последние пятьдесят лет я «в своей квартире»⁶ делаю упражнения с гантелями, тридцать минут по утрам, семь дней в неделю.

Часть третья. Якорь спасения

У кого так велик ум, чтобы хотя в неподвижном прошедшем обнять все факты и свесить их? И кто видел такое состояние, в котором бы не было добра и зла вместе?

Л.Н.Толстой «Люцерн»

На исходе зимы 1941-1942 наша большая семья стала обустраиваться. Бабушка разыскала своих подружек, которые тоже покинули родные края и вместе с детьми и внуками обосновались в Старом городе, снимая жилье у этнических узбеков. Там же подыскали комнатёнку для бабушки с младшей дочерью и её детьми.

А мои родители перебрались в посёлок Свинцового завода, поближе к работе. Папа поступил на завод №234 ещё в декабре, понимая, что не найти ему работу по своей сугубо мирной специальности книжника. Он начал карьеру тринадцатилетним парнишкой в уездном Бахмуте мальчиком на побегушках у купца второй гильдии, хозяина «книжно-писчебумажного» магазина.

Заводские кадровики послали его в отдел №6, который обеспечивал производство сырьем и материалами. Не без труда научившись разбираться в марках металла, сортах леса, цемента, красок, а главное, освоив методы выколачивания фондов на базах снабжения, он быстро поднялся по служебной лестнице до замначальника отдела.

Мама получила работу на том же заводе в должности архивариуса конструкторского бюро.

Папа устроил на «свой завод» и племянника Нёму учеником в модельный цех. Получив профессиональный разряд, парень успешно работал на «трудовом фронте» до призыва на военную службу весной 1943 года. С войны он, как и его отец-солдат, не вернулся, погиб в том же 1944.

Сестра-Фаня заканчивала Учительский институт и поселилась в общежитии с целью экономии времени и сил.

А мне пришлось до конца учебного года курсировать ежедневно пешком между новым домом и школой, преодолевая по четыре-пять километров в один конец. Сдав экзамены, я перешёл в шестой класс. Уровень «академической успеваемости» говоря по чести, снизился у меня по сравнению с довоенным⁷, в рядах круглых отличников не пришлось побывать больше никогда.

Между тем, встречи с школьными друзьями продолжались, хотя и нечастые. Я отправлялся к ним проторенный маршрутом ранним утром, пока не сильно припекало солнце. На обед нёс в авоське хлеб, одну-две картофелины, соль и что-нибудь из ранних овощей-фруктов (лук, редиску, урюк или яблоки). Утренний домашний завтрак тоже был нехитрым: кусок хлеба с молоком, которое получал в кредит у квартирной хозяйки, державшей захудалую бурёнку. Возвращался ближе к вечеру, успевая к приходу родителей, работавших допоздна, приготовить семейный ужин, меню которого не отличалось сложностью и многообразием. Это был постный суп либо борщ, а с появлением молодого картофеля, «фальшивое жаркое» с луком, поджаренным на хлопковом масле, изредка готовилась каша и омлет из американского яичного порошка, когда его выдавали в ОРСе (Отделе рабочего снабжения) завода по «Заборным книжкам», вместо «мяса/рыбы». С тех давних пор меня влечёт поварское искусство. В условиях общества изобилия только опасность ожирения заставляет ограничиваться приготовлением простейших малокалорийных блюд.

Во время одного из визитов мы с товарищами так увлеклись, что не заметили надвигающихся сумерек. Я заторопился, чтобы добраться восвояси засветло, ибо брести по неосвещённой дороге за городом, было страшно.

При обсуждении создавшейся ситуации большинство нашей компании склонилось к тому, что мне целесообразно заночевать в гостях. От приглашений на ночлег не было отбоя. Особенно заманчивым показалось предложение капитана школьной футбольной команды старшеклассника, который выделялся своей эрудицией, хорошо развитой мускулатурой и наличием рыжеватых усиков на скуластом бледном лице. Он жил в не очень большом и малопривлекательном доме за высоким забором. Достопримечательностью этого строения был чердак, который, пожалуй, правильнее назвать мезонином, а еще точнее мансардой, потому что, по рассказам юного наследника владельцев, использовался для жилья, а не только хозяйственных целей.

Наш футбольный вожак любил поговорить о своём отце – генерале инженерных войск, всякий раз упоминая о том, что его парадная форма хранится в специальном шкафу на чердаке, помещение которого полностью находится в распоряжении сына.

Возможность переночевать в просторной мансарде перспективой полюбоваться генеральским мундиром, а улыбнись удача, то и пощеголять в сказочном наряде пусть только миг, хоть кого толкнёт на совершение опрометчивого поступка.

Тем временем сгущалась темнота и стали исчезать не только очертания предметов, но и гостеприимные доброхоты один за другим, а в числе первых сиганул генеральский отпрыск. Никого не осталось кроме Алика Мажбица.

– Пойдём, – сказал он. – Попросим маму разрешить тебе переночевать у нас. Не мешкая, мы отправились в сторону больницы, вблизи которой он жил. Родители Алика были врачи. Отец служил в одном из госпиталей в их родном городе на Неве, которому «перестройщики» вернули имя, полученное при основании – Санкт-Петербург, а мама трудилась в глубоком тылу.

Докторская квартира помещалась в неказистой пристройке к бараку, но показалась мне шикарной. Подкупала идеальной чистотой и порядком передняя, дальше которой обычно названных гостей не пускали. Запомнился почему-то рукомойник, окрашенный серой краской и вычищенный до блеска таз из оцинкованного железа под ним, поразило также электрическое освещение, от которого порядком отвык.

Ждать маму Алика пришлось недолго, она вышла стремительно, ошеломляя довоенным запахом изысканных духов. Потрясающим был также её наряд: не то халат, не то капот из шёлковой ткани яркой окраски.

Первым делом был тщательно собран анамнез⁸, включая данные о перенесенных заболеваниях и проведенных профилактических прививках. После чего осмотрев намётанным глазом мою не больно внушительную фигуру, она молча удалилась во внутренние покои, прихватив с собой сына.

Алик тут же вернулся, держа в руках старое рыжее драповое пальто, оказавшееся главной составной частью моей импровизированной постели, которую мы с другом соорудили в свободном углу сеней.

Я улегся, не медля ни одной минуты, заснул быстро, как и положено здоровому подростку. Спал крепко, но проснувшись на рассвете, ощутил непреодолимую тягу к родному дому и ушёл, не простившись, как оказалось навсегда.

Один мудрый «рентгенолог человеческих душ» напомнил мне как-то, что нередко люди, получившие поддержку в тяжёлый час, потом сторонятся тех, кто протянул руку помощи, избегая повторных переживаний, увязанных собственной роковой ошибкой, просчётом или унижением.

Ташкент – Нью-Йорк

1992 – 1997 – 2006

——————————

¹ Донбасс (Донецкий каменноугольный бассейн) расположен на Юго-Востоке Украины и частично в Российской Федерации (Ростовская область) обладает крупными запасами каменного угля. Развита чёрная металлургия и машиностроение, Осенью 1941 года Донбасс был оккупирован немецко-фашистскими войсками. Изгнание захватчиков из Донбасса было завершено в сентябре 1943 года. Энциклопедический словарь, 1955

² Малая родина нашей семьи. Предки по отцовской линии происходили из села Андреевка, Бахмутского уезда, Екатеринославской губернии.

³ Дола (казах.) – поле.

⁴ 3десь было место ссылки прогрессивной интеллигенции, как во времена царизма, так и при советской власти.

⁵ Напомним только знаменитый плакат «Папа, убей немца!»

⁶ Цитата из песни В. Высоцкого «Утренняя гимнастика».

⁷ Очень долго в любом деле довоенный уровень оставался точкой отсчёта.

⁸ Совокупность сведений, полученных при медицинском обследовании путём опроса самого обследуемого и (или) знающих его лиц. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Москва, Издательство «Советская энциклопедия», 1982.

Источник