КТО ВЫ - КСЕНИЯ СВЕТЛОВА?

 Марина  Магрилова

 Перешла ли в ислам кандидат в Кнессет от "Сионистского лагеря" Ксения Светлова?

 После выступления Ксении Светловой в роли предвыборного агитатора (см. ФБhttps://www.facebook.com/zeev.fraiman/posts/10152760266619685?comment_id=10152761393589685&notif_t=feed_comment_reply) мне захотелось рассказать про Ксению. Быть народным избранником в Кнессете – это очень ответственная миссия, мы должны знать больше о людях, которых выбираем, и именно поэтому считаю своим долгом поделиться личным опытом знакомства с членом партии «Бужи-Ципи» занимающим реальное, согласно опросам, место в «Сионистском лагере».

1. В конце 90-хгодов Ксения работала в туристической компании под моим руководством. Ксения действительно была очень резвой и толковой cотрудницей, схватывала все на лету и вскоре возглавила направление «Египет и Иордания». Направление это было новое, гостей с «доисторической родины» у новоиспеченных израильтян было много, съездить с родственниками в «ближний зарубеж» типа Египта и Иордании было просто, безопасно и относительно недорого. Желающих  было столько, что еженедельно собирались русскоязычные группы и отправлялись в путешествие на несколько дней. Не обходилось и без казусов. Помню, был такой случай – Ксения должна была сопровождать группу в Иордании. Первым днем многодневного тура была суббота. По дороге из Иерусалима на КПП с Иорданией, на мост Хусейна (недалеко от Бейт-Шеана) Ксения обнаружила, что забыла паспорт дома. Ничего не объяснив удивленным туристам, Ксения оставляет их одних на КПП и на попутной машине уезжает в Иерусалим за паспортом. Туристы, прождав какое-то время возвращения Ксении, понимают, что есть проблема, и начинают дозваниваться хоть куда-то, в компанию, родственникам, в полицию... В субботу ранним утром найти кого-то было непросто, а мобильные телефоны тогда еще не были так распространены... Надо отдать должное израильским пограничникам на терминале, они всячески помогали и туристам и работникам турфирмы в Иерусалиме, давали звонить и сами звонили иорданцам на другой стороне границы, чтобы объяснить, почему группа находится все еще на израильской стороне. Все документы для перехода границы в том числе групповую визу, которая оформляется заранее, Ксения увезла с собой... Пришлось искать копии документов, по факсу из офиса высылать все прямо пограничникам на КПП и помогать группе перейти границу в «телефонном режиме». Несмотря ни на что тур все же состоялся. Возможно участники этого экстрим-тура захотят отозваться и рассказать дополнительные подробности.

2. Еще один очень важный эпизод, который невозможно забыть. Ксения неожиданно объявляет о своем увольнении, объясняет, что выходит замуж и уезжает жить в Россию. Попрощавшись с ней и пожелав счастья в личной жизни, коллектив компании перераспределил обязанности и продолжал работать. Через месяц-другой в наш офис в центре города заглянула Ксенина мама. Она пришла показать фотографии со свадьбы дочки. На фото мы увидели, что свадьба Ксении была в мечети! На наше удивление мама ответила, что Ксения в Каире замужем за египтянином... Но ведь для того, что бы сочетаться браком в мечети надо перейти в ислам? А можно ли согласно законам шариата выйти из ислама бесправной женщине? Сотрудники компании были в шоке от этой новости и готовы сегодня ее подтвердить. Видимо, в Каире Ксения стала большим специалистом по арабским вопросам и законам шариата... Вернулась Ксения в Израиль летом 1999 года и снова пришла работать в компанию. Однако на тот момент у компании уже были другие хозяева и я лично Ксению не видела. 

Так что же получается? - Возможно кандидат от "Сионистского лагеря", русская репатриантка с арабским голосом, скрывает свой Переход в ислам и свое вероисповедание?

Важное пояснение.

Ранее, пока Ксения Светлова была частным лицом, я эту информацию не публиковала. Сегодня, поскольку Ксения Светлова баллотируется в Кнессет в составе партии, претендующей на власть, я полагаю, что информация о ее деловых качествах, идеологии, вероисповедании и т.д. является общественно значимой информацией, необходимой для избирателей.

В связи с бурной реакцией на мой пост буду добавлять выборочные важные комментарии:

Pinchas Polonsky Марина, очень важно и правильно что ты это опубликовала! И хотелось бы узнать от Ксении Светловой, переходила ли она в ислам и обратно. А всем кто говорит о праве публикации "личных деталей могу сказать - что "поскольку Ксения Светлова выставила свою кандадатуру в Кнессет - т.е. она хочет получить от общества право руководить НАШЕЙ жизнью - то с этого момента, по еврейскому закону (а также по закону юридическому, моральному и "кармическому") можно и НУЖНО публиковать о ней все данные, которые являются релевантными по теме - и тем более такие детали, которые она сама, публикуя свою биографию, скрывает от общества.

Игорь Торик ... Я, кстати, свидетель истории.

ИгорьТорик Что сплетни? Что она бросила группу и уехала домой? Это не сплетня, а факт. Что она была замужем за арабом в Египте - факт.

Irina Branov Про мужа только ленивый не знает. Все "близкие к телу" доброжелатели и любители поговорить давно уже всем все рассказали.

Жанна Свет

Я всё это знала давно, но обещала не предавать гласности. Однако, возник такой восторг по поводу попытки Светловой пролезть в политику, что не могу не поделиться. 

Сама не стала писать, потому что Марина Магрилова написала лучше, чем этосделала бы я.

Pinchas Polonsky Важно добавить, что с точки зрения закона - лашон hа-ра - публикация фактов о ПОЛИТИКАХ, даже личных фактов про них, которые могут быть релевантны для избирателей (а халатность на работе, отъезд в прошлом на несколько лет из Израиля, брак в мечети и возможный переход в ислам - это безусловно ДА релевантно для избирателей, потому что важно не то что политик сейчас обещает, а что он делал в прошлом) - все это называется "информация, важная для общества", и она НЕ подпадает под закон лашон hа-ра - кстати, не подпадает ни юридически, ни галахически. Пошел в политику и рвешься к власти - изволь предоставить о себе полную информацию и дать доступ о ней всем людям, власти над которыми ты добиваешься.

Pinchas Polonsky Mike Waizman Ксения НИЧЕГО не завила по поводу конкретных фактов, и не сказала где (и если замужем - то за кем) была в 1997-1999 гг. когда уезжала из Израиля. Она ничего не говорит фактологического - она только угрожает - кстати, точно как и вы. Скажите, это у вас, левых, у всех такая манера - только угрожать всем вокруг, но ничего конкретного фактического не сказать, потому что сказать нечего?

Аркадий Красильщиков. Ксения Светлова подаёт на Марину в суд за клевету. Это рефлекс левых. Суд наш - вперед! Однако, непонятно, почему Светлова не имела права забыть паспорт и выйти замуж хоть за папуаса. Тем более, что это дама идет  в партию Авода, в которой и прямое предательство национальных интересов Израиля не считается грехом, а тут такая мелочь, как возможный муж египтянин.

ЛЕВ ШЛОСБЕРГ. РОССИИ ЧРЕВАТА ФАШИЗМОМ

ИЗ ДРУГИХ ИЗДАНИЙ

Лев Шлосберг: "Сегодня Россия — это страна, идеально готовая к фашизму"

29.01.2015

По мнению лауреата журналистской премии «Золотое перо России» Льва Шлосберга, «со времен конца СССР российское общество не было в таком страшном моральном состоянии, как сейчас». «ФАКТЫ» предлагают читателям задуматься над аргументами автора статьи, опубликованной в РФ

«Иллюзия то ли перемирия, то ли затишья на российско-украинском фронте закончилась, почти не начавшись. Новый год принес резкое повышение активности в боевых действиях. Стало очевидно, что единственной целью так называемого „ополчения“, а на деле — незаконно направленных на территорию Украины воинских подразделений из России является максимальное расширение территории военных действий.

Огнем войны решено покрыть всю Донецкую и Луганскую области, куда аккурат под Рождество скатался очередной так называемый „гуманитарный конвой“, пятнисто-зеленое содержание которого уже перестали скрывать получатели. „Военторг“ сбросил маскировку. Психологически многие были готовы к обострению боев между военными, но большим шоком стал варварский обстрел русского украинского Мариуполя, где погибли 30 человек, в том числе двое детей, и почти 100 человек оказались ранены, 17 — тяжело. Эксперты ОБСЕ подтвердили: по жилым кварталам города стреляли с двух точек, и обе контролируются так называемым „ополчением“. Синонимом слова „ополчение“ на российско-украинском фронте стало слово „Россия“. Других синонимов нет. Мариуполь оказался тем самым психологическим рубежом, про который говорят „последняя капля“. Россия убивает мирных русских жителей в Украине российским оружием. При этом не намерена ничего признавать. И не намерена останавливаться.

Нет ничего более разорительного на свете, чем война. Разорительного во всех смыслах слова. Разорение жизни, разорение домов, разорение земли — для людей. Для государства — разорение экономики, развал финансов, разрушение бюджета.

Даже экономически сильные страны война разоряет с пугающей быстротой.

Для России, страны с полубандитской сырьевой экономикой, высочайшим уровнем коррупции и украденным у народа государством, война — верный и скорый путь к развалу.

Выбрал путь войны по существу один человек, а платит по его счетам вся страна — от нищих до миллиардеров. Многие уже заплатили жизнью.

Тем не менее именно такой путь „консолидации российского общества“ выбрал для себя и страны Владимир Путин. „Осажденная крепость Россия“ готова воевать со всем окружающим миром. Война для нее — это жизнь. Мир для нее — это смерть.

Чем дольше идет война, тем глубже приносимое ею разорение. Одного года войны достаточно для уничтожения экономических успехов десятилетия.

Год российско-украинской войны отбросил Россию на два десятилетия назад, и падение продолжается. Более того, это падение, судя по тому, как ведет себя российская экономика, только в начале. Дальше будет глубже.

У России нет ни сил, ни средств продолжать войну еще даже год. Но все брошено в топку военного пожара. Бюджета почти уже нет, национальная валюта, еще вчера покрытая позолотой нефтяного десятилетия, деревенеет на глазах, банки стали врагами денег.

Владимир Путин не останавливается.

Заметив картину краха экономики (наверное, ему каким-то способом эту картину или ее часть все же показали), Владимир Путин принял парадоксальное решение: усилить, ужесточить военные действия, дожать Украину, а вместе с ней Европу и весь солидарный с ней мир, военной силой. Взять то, что хотелось взять с самого начала: весь восток и весь юг Украины, — отрезать ее от Черного моря, слепить из отвоеванного куска или государство-сателлит, или прикрутить этот кусок земли к России.

Это не просто стремление „прирастить земли“ — это в первую очередь стремление отомстить Украине за все: за европейский выбор большинства общества, за вышвырнутого из власти прикормленного золотыми батонами Януковича, за первое непоротое поколение, которое в Украине все же, помучавшись, появилось на свет. И это первое непоротое поколение для Путина — самое страшное, что есть сейчас в Украине. Если такое поколение вырастет в России, власти Путина придет конец.

Отомстить Украине — любой ценой. Эта цена вот уже почти год — война.

Путин уверен, что российское общество поддержит его в желании мстить Украине. Он уверен, что его народ готов платить за его политику любую цену. В том числе цену жизни.

Владимир Путин вырастил в России народ войны. Народ войны готов платить такую цену.

И вот впервые с начала российско-украинской войны в начале 2015 года на российско-украинский фронт стали массово рекрутировать солдат срочной службы. Причина проста: набор по контракту в российскую армию упал, даже бедность не заставляет людей поступать на работу, которую быстрее денег можно обменять на жизнь.

И — самое отталкивающее — главной целью этой работы стало уничтожение народа, который всегда считали первым среди братских.

Теперь этот братский народ представляют российскому народу первым и злейшим врагом России.

Все это Владимира Путина не смущает. Он хочет успеть потратить на войну народные деньги, пока они совсем не кончились, — и выйти военным победителем из этой необъявленной войны. А там, он уверен, победителей не судят — судят только проигравших.

Народ войны приветствует президента войны.

Еще более страшным разорением войны, чем экономическая разруха, является разрушение общественной морали.

Со времен конца СССР российское общество не было в таком страшном моральном состоянии, как сейчас. Сегодня Россия — это страна, идеально готовая к фашизму.

Фашизм — это когда миллионы людей счастливы от ненависти, когда вражда питает настроение народа, когда инакомыслие становится государственным преступлением.

Фашизм — это когда государство выращивает народ войны.

Министерство пропаганды, которым стала по существу вся российская государственная власть, затянуло в свои болота такую огромную часть народа, что сегодня можно с глубоким прискорбием сказать: народ войны возобладал в России над народом мира. Это будет очень дорого стоить — и материальному, и духовному строю российского общества.

Давно не читанный в России Нюрнбергский процесс в исторической общественной памяти представляется в основном как международный суд над военными преступниками, непосредственно руководившими чудовищным кровопролитием.

Но в рамках Нюрнбергского процесса изучалось и то, как создавалось фашистское государство, кем и как был одурманен целый народ — просвещенный и работящий народ в самом центре Европы, великая нация ученых, поэтов, писателей, композиторов, художников, архитекторов.

На Нюрнбергском процессе выяснилось, что даже у великого народа науки и культуры не оказалось иммунитета против фашизма. Фашизм сожрал общественную мораль в Германии со скоростью огня. Народ возжаждал смерти других народов.

Вековая культура не спасла от фашизма. Народу войны культура не нужна.

Топливом в этом костре стала ложь. Всеобъемлющая государственная ложь. Костры из книг осветили эту ложь на века.

Российское государство вырастило народ войны.

Солдат, который мог отказаться от ухода на российско-украинскую войну, но не отказался и пошел убивать братьев, — это народ войны.

Родители, согласившиеся с тем, что их сын воюет на российско-украинском фронте и убивает братьев, — это народ войны.

Политик, который лжет о том, что российская армия не принимает участия в боевых действиях на территории Украины, — это народ войны.

Журналист, разжигающий ненависть к Украине и ее жителям, лгущий о происходящем в России и мире, — это народ войны.

Человек, радующийся разрухе и смерти на улицах украинских городов, — это народ войны.

Стать народом войны очень легко. Нужно ненавидеть больше, чем любить. Нужно не блага желать соседу, а желать ему разрухи. Нужно думать, что величие Родины — это унижение других народов. И получать радость от участия в этом унижении.

Народ войны способен уничтожить свою Родину. Потому что ненависть и ложь разрушают любое государство, любое общество.

Российское государство стремительно движется к своему Нюрнбергскому процессу. Через войну.

Это движение происходит каждый день, каждый час. Его очень трудно остановить — как трудно остановить разогнавшийся поезд, катящийся с горы. А машинист с отблесками пожара на лице бросает в топку взбесившегося паровоза последний уголь.

Очень мало сейчас в России людей, которые пытаются это безумие остановить, по существу — остановить грядущую катастрофу.

Можно ли вообще остановить движение в пропасть?

Это — вопрос к народу мира, который в России есть, но сегодня его число значительно меньше народа войны.

Чтобы спастись, России нужен народ мира.

Чтобы спастись, народ мира не должен молчать.

Нельзя оставлять народ на войне.

Нельзя раздувать огонь войны.

Народ мира способен спасти Родину.

Любовью. Уважением. Добром. Голосом. Миром.

Чтобы спасти Россию сейчас, нужно остановить войну.

Когда закончатся деньги, то закончатся и пушки. Но это еще не мир.

Когда разрушится государственная ложь и когда иссякнет человеческая ненависть, только тогда закончится война.

Российско-украинская война закончится, когда солдаты откажутся воевать.

Они не хотят воевать и сейчас, но воюют, убивают, потому что слабы и недостаточны еще голоса, требующие мира.

Потому что народ войны в России растет, а народ мира в России молчит.

Солдат на войне всегда услышит голос мира. Потому что он хочет жить.

Нельзя молчать.

Не стреляй!

Этот призыв должен услышать российский солдат, угнанный на российско-украинский фронт.

Не стреляй!

Эту молитву должен ежедневно читать священник своей пастве.

Не стреляй!

Этот призыв должен стать литерой всех живых газет, журналов, интернет-изданий, телестудий и радиостанций.

Не стреляй!

Этот призыв должен выучить человек, пошедший в политику.

Не стреляй!

Этот призыв должен сказать каждый человек мира каждому человеку войны.

Не стреляй!

С этим плакатом нужно выходить на улицы и площади.

Народ мира! Светлый народ мира! Не молчи, пожалуйста. Твое молчание убивает живых и множит мир мертвых.

Не нужно идти под пули. Нужно не молчать о войне. Нужно требовать мира.

Выходи в свет, народ мира.

Твоего голоса ждет твоя страна, убиваемая войной.

Не стреляй!»

Лев ШЛОСБЕРГ, депутат Псковского законодательного собрания,

главный редактор газеты «Псковская губерния»

 Россия готова к фашизму еще и потому, что волнует этот факт, в основном, одних евреев.

АЛГОРИТМ ЛЕВОЙ ЛЖИ

Трехтактный алгоритм 

Вклад левого израильского истеблишмента во всемирную кампанию по ликвидации еврейского государства становится особенно велик и значим в ключевые моменты нашей истории – во времена войн, общественных потрясений и, конечно, выборов. Неугодные политические деятели уничтожаются здесь в три счета.

На счет «раз» откапывается некий материальчик. Он не обязательно должен содержать реально наказуемый проступок – достаточно пристегнуть к чьему-либо имени не слишком ясную ситуацию, которую при соответствующем желании соответствующих рассказчиков можно трактовать в соответствующем духе. Нарытый материальчик запускается в оборот и назойливо тиражируется по всем теле- и радио- каналам, создавая видимость великого общественного резонанса.

На счет «два» к делу подключаются соответствующие юристы, мастера известной парадигмы «был бы человечек, а статья найдется». Как совершенно справедливо отметил бывший министр юстиции Даниэль Фридман, который в течение нескольких лет безуспешно пытался побороть засевшего в прокуратуре и БАГАЦе левого голиафа, «в Израиле трудно говорить о власти закона. Власть здесь принадлежит тем, кто находится в положении, позволяющем ТОЛКОВАТЬ закон». Так, Цахи Ханегби был осужден за политические назначения, которые, как известно, являются неотъемлемой частью любой политической игры, любых политических переговоров, с сотворения мира ведущихся по принципу «ты мне, я тебе». Но это не помешало прокуратуре и суду повернуть дышло закона в нужном направлении, хотя незадолго до этого некто Ицхак Рабин на глазах у всего мира купил печально известные Соглашения Осло за два министерских поста. По-видимому, когда речь идет о купле-продаже целой страны, «политические назначения» перестают считаться преступлением. 

Можно было бы привести тут еще с десяток хорошо известных примеров, но зачем? – они и так у всех на слуху. Вы никогда не услышите от грязноротых борцов за чистоту общества о позорном непотизме в журналистике и в культурных областях, куда ведущие деятели левой бранжи благополучно пристраивают своих деток – обо всех этих бесчисленных Банаях, Барнеа, Сегалях и Менаше. Зато непременно будет упомянут какой-нибудь портовый диспетчер, порекомендовавший на работу сына. В порт, к погрузчику, стало быть, низзя, а на эстраду, к микрофону и в «общественные комиссии», члены которых из года в год сами же себя и выбирают – можно.

На счет «три» сфабрикованное дело сливается назад, все в ту же помойную прессу. Жертву преследования не обязательно доводить до суда: как правило, достаточно добиться передачи «матерьяльчика» в полицию. На этом этапе борзые подъячие из прокуратуры уже снабдили его устрашающими формулировками (как правило, это «мошенничество» и/или «предательство доверия» - статьи, которые можно трактовать и истолковывать сколь угодно широко). Свистопляска «общественного резонанса» срабатывает неукоснительно: человек, попавший под подозрение, автоматически лишается права занимать определенные посты. Да и в дальнейшем спокойной жизни ему не видать. Мало кто способен выдержать публичный телевизионный линч, моральное давление полицейского следствия и сопряженные со всем этим огромные денежные расходы. И всё. Был человек, и нет человека. Цель достигнута.

Кому-то может показаться, что приведенное выше техническое описание трехтактного двигателя наползающего на нас левого танка сильно преувеличено. Это ведь просто невероятно, чтобы подавляющее большинство редакторов и журналистов были настолько недобросовестными! Так не бывает! Мы ведь живем в свободном демократическом обществе, где правда так или иначе пробивается наружу, а в конце всегда побеждают good guys… 

Что ж, сомневающимся я очень советую почитать статью другого Фридмана – Матти, уроженца Торонто, а ныне израильского жителя отнюдь не консервативных убеждений, в течение 5,5 лет работавшего репортером иерусалимского бюро Ассошиэйтед Пресс. Вот что пишет этот человек, великолепно знающий ситуацию изнутри:

«Я видел, как проступки Израиля тщательно препарировались и преувеличивались, в то время как недостатки его врагов намеренно замалчивались. Я видел, как стоящие перед Израилем угрозы объявлялись несуществующими или высмеивались как воображаемые – даже тогда, когда они раз за разом доказывали свою реальность. Я видел, как фабриковались и отшлифовывались фиктивные образы Израиля и его врагов, как они доводились до стадии разрушительного эффекта посредством раздувания одних деталей, игнорирования других и представления результирующего продукта в качестве картины адекватной реальности. Те, кто полагает, что такого никогда не случалось прежде, могут почитать замечания Оруэлла по поводу журналистики периода Гражданской войны в Испании. ‘Я довольно рано, - писал Оруэлл, - обратил внимание на то, что не существует такого события, которое бы когда-либо точно отражалось в газетных новостях. Но в Испании я впервые увидел газетные репортажи, которые вообще не имели ничего общего с фактами – даже такими, которые были бы выдаваемой за факт ложью. Я увидел, что история пишется не в терминах того, что происходило в действительности, но в терминах того, что ДОЛЖНО было произойти в соответствии с той или иной партийной линией’. 

Это написано в 1942 году.

Со временем я понял, что искажения, свидетелем которых я был, не ограничивались агентством АП. Они были, скорее, частью более широкой проблемы в функционировании прессы и в том, как она воспринимает свою задачу. Международная пресса в Израиле сменила роль наблюдателя, обозревающего конфликт, на роль действующего игрока. Вместо того, чтобы представлять тщательный анализ и объяснение событий, она сдвинулась в позицию киллера, который покушается на определенное политическое лицо, защищая при этом другую сторону, чья точка зрения объявлена справедливой. Эта позиция предполагает строгое идеологическое единообразие, с которого ты не имеешь права сдвинуться ни на шаг.

…Большинство моих бывших коллег нельзя назвать искренними приверженцами культа ненависти к Израилю. Но бойкот Израиля, который является одной из важнейших практик этого культа, имеет значительную поддержку в прессе, включая высокопоставленных редакторов. Зато симпатия к Израилю в высшей степени непопулярна в соответствующих социальных кругах; ее следует тщательно избегать, если ты хочешь быть приглашенным на нужные вечеринки или намереваешься получить продвижение по службе. Этот культ и связанная с ним система верований полностью контролируют общественный дискурс – точь в точь, как «рулящие» подростки в школе, которые жестко определяют для остальных детей «правильную» форму одежды и «правильную» музыку.

Этот вид мышления стал настолько превалирующим, что любое участие в либеральной интеллектуальной жизни Запада требует от тебя безоговорочной «подписки» на вышеописанную догму, то есть непременного публичного выражения «правильных» взглядов – особенно, если ты еврей и потому можешь быть заподозрен в запретных симпатиях. А если ты еще и еврей из Израиля, то самый твой вход в интеллектуальные круги зависит от согласия на процедуру унизительного публичного самобичевания. Но даже и при этом условии твое участие все чаще и чаще объявляется нежелательным».

Перечтите, пожалуйста, еще раз последний абзац из слов Матти Фридмана. Не правда ли, многое становится понятным в поведении израильской культурной элиты, представители которой повсеместно объявляют себя неотъемлемой частью «универсальной мировой культуры». Ну как, скажите, иначе какой-нибудь профессор кислых гуманитарных щей из Тель-Авивского университета может получить приглашение на очередную конференцию в Сан-Франциско или Милане? Как знатный литератор Давид Гроссман может заработать европейские гранты на очередную зарубежную публикацию? Как увенчанный лаврами пысменник Амос Оз может претендовать на очередное попадание в список кандидатов на Нобелевку? Каким товаром могут они заинтересовать неприветливых западных коллег? Известно каким – Страной. Тем более, что прецедентов достаточно: за проданную (желательно целиком, но можно и кусками) Страну Израиля «универсальная мировая культура» исправно платит Нобелевскими премиями.

Телевизионные обозреватели Амнон Абрамович, Ярон Лондон, Равив Друкер, Рина Мацлиах (и далее по списку) пока еще далеки до масштаба премиальных претензий Амоса Оза, но представляют собой часть того же явления. Все они (пользуясь удачным определением Матти Фридмана) - жрецы одного и того же общемирового культа ненависти к Стране. Если обязательным условием карьерного продвижения в гуманитарной области (по свидетельству того же инсайдера) является отчетливо выраженная антиизраильская позиция, то можно не сомневаться: это в той или иной степени относится ко всем без исключения говорящим головам, которые ежедневно изливают на нас ложь с экранов новостных каналов. Как и во времена Оруэлла, не следует искать в их домыслах ничего, что имеет хотя бы отдаленное отношение к фактам. И все же, события последних недель удивляют даже видавших виды старожилов.

Известно: нет такой низости, до которой не могли бы опуститься большевики. И все же, господа-товарищи, низость низостью, а вкус вкусом. Сосуществовать с вашей низостью мы уже как-то научились; однако, когда она еще и сопровождается подобной вопиющей безвкусицей, становится и вовсе невмоготу. Инкриминировать Главе правительства попытку утаить неправедные доходы, вырученные посредством сдачи пустых бутылок – это и впрямь нечто неслыханное. Вы это серьезно? Пустые бутылки? Биньямин Нетаниягу давно уже является вожделенной мишенью левой шоблы и здесь, и за рубежом. Поразительно в этой связи то, что за два десятилетия напряженных раскопок всех и всяческих помоек объединенный левый хряк так и не смог накопать ничего такого, что сгодилось бы для первого этапа вышеописанного трехтактного алгоритма ликвидации политического противника. Не иначе как этот Биби и в самом деле ангел во плоти.

 От Льва Гринбаума

РОССИЯ. ТУПИК ПАРАЗИТИЗМА

Россия. Юрий Болдырев: тупик паразитизма

Постоянно приходится комментировать все новые и новые инициативы наших властей – и все они, как на подбор, не по существу наших проблем. Как говорится, что бы ни делать – лишь бы ничего не делать. В данном случае – лишь бы ничего по существу не менять. Хотя, оговоримся, не совсем так. СТРАТЕГИЯ ОДНА - РАЗРУШЕНИЕ В части продолжения целенаправленного демонтажа социального государства – тут все последовательно и планово. Задумано и спланировано, напомню, задолго до всех нынешних «неожиданных» внешнеполитических проблем (противостояния с Западом на украинском поле) и экономических вызовов (снижения мировой цены на энергоносители). Наблюдаю даже на собственном опыте самых последних дней. Так, например, еще безо всякого секвестирования бюджета (пусть и во вдвое подешевевших рублях) скорая помощь даже в относительно еще благополучной Москве (в большинстве регионов ситуация, как известно, еще хуже) уже приезжает лишь с одним врачом (без фельдшера, медсестры или иного помощника), а то и даже лишь с одним фельдшером – вообще без врача. В ходе общения все медики, как один, сокрушаются и о массовом закрытии больниц, в том числе, специализировавшихся на тяжелых заболеваниях, и о жестко продвигаемой «инновации» - требовании лечить не больных (как учили их со студенческой скамьи), а исключительно одну конкретную болезнь, наконец, о диктате страховых компаний (которые даже жизненно важное лечение сопутствующих болезней просто не оплачивают), работники которых, кстати, в отличие от врачей, клятвы Гиппократа не давали. И если что-то еще как-то держится, то не в силу системы, а, напротив, в силу удивительных человеческих качеств тех, кто продолжает работать в целенаправленно уничтожаемом здравоохранении. И вот на этом – на последовательном продолжении планового уничтожения того, что в нашей государственной системе было самым ценным и, несмотря на все известные издержки, тем не менее, в целом весьма эффективным, - на этом вся плановость и стратегическое мышление нашей власти, к сожалению, заканчиваются. Дальше начинаются «антикризисные программы». И что же в них? НАЗАД - В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ! Сегодня вынужден был комментировать очередную «антикризисную» инициативу. А именно: дополнительно «либерализовать» трудовые отношения, вплоть до того, чтобы официально разрешить предприятиям нанимать работников без заключения письменного трудового договора. И как к этому относиться? Встречный вопрос: а Запад, с которым мы сейчас в вынужденной конфронтации, в конце XIX– начале XX века пошел на институционализацию и государственное регулирование трудовых отношений, включающее государственную правовую защиту более слабой стороны в этих отношениях – наемных работников, по какой причине? Потому ли, что стал очень богатым и с жиру расслабился? Или же потому, что осознал, что институционализация и введение в правовое русло конфликта между трудом и капиталом, выстраивание этих отношений как формализованных и защищенных всей мощью государства делает социальные отношения более сбалансированными и мирными, а экономику, в конечном счете, более эффективной? И куда же, при таком понимании и общего вектора исторического развития цивилизации (которую, правда, надо признать, не только у нас, но и в западном мире всеми силами пытаются повернуть вспять), и источника силы и эффективности наших конкурентов ведут очередные «антикризисные» инициативы наших властей? Очевидно – назад, в полную незащищенность работника перед работодателем, в девятнадцатый, а то и в восемнадцатый век, в полную дикость и соответствующие методы разрешения конфликтов. Что-то вроде того, что раз после обваливания рубля бесправные таджикские работники от нас уезжают, то мы своих превратим в тех же бесправных «таджиков»… КТО БЫ ЕЩЕ НА НАС ПОРАБОТАЛ? Другая замечательная инициатива, выдвинутая, вроде как, даже на самом высочайшем уровне – президентском. А именно: раздавать на Дальнем Востоке людям землю бесплатно гектарами. Хорошо? Отлично! Но только если землю раздавать своим – гражданам России. Но ничего подобного: заявлено, вроде как, о предоставлении земли на равных и гражданам России, и приезжим. И, вроде как, о чем заявлялось ранее, «с целью ускоренного освоения» безо всяких квот на привлечение иностранцев. И чего нам от этого ожидать? Ссылаются на прошлый опыт: мол, в период освоения Сибири и Дальнего Востока иностранцев тоже широко и свободно привлекали. Но на это есть, как минимум, два замечания. Во-первых, далеко не все, что делалось в прошлом, делалось верно. В частности, Аляску, как известно, бесславно отдали, буквально, за гроши. Во-вторых, сравните ситуацию в части окружения России в тот период и ныне. Тогда на юге Сибири и Дальнего Востока у России сильных и самостоятельных конкурентов практически не было – Россия была единственным мощным центром притяжения. А сейчас? Не только численность населения, не только объем ВВП того же Китая на порядок превышает наш. Но и, как это ни печально признавать, уровень развития, степень консолидированности общества и устремленности страны в будущее, наконец, эффективности всей системы экономики и госуправления у современных России и Китая не сопоставимы. В этих условиях к чему во вполне обозримой перспективе может привести реализация такой высочайшей инициативы? Очевидно: к заселению наших просторов людьми иной культуры и иной самоидентификации (уже не временными наемными работниками, а самостоятельными людьми, привязанными к фактически своей - бывшей нашей - земле, укорененными), с последующим неминуемым отторжением территории от России. Причем, безо всякой внешней агрессии – путем исключительно добровольного самоопределения будущего коренного населения… Казалось бы: вот вам вся поучительная информация – два наглядных полюса: Югославия (в котором Косово «самоопределилось» от Сербии) и Сингапур. В последнем, с его пестрым этническим и религиозным составом, специально квотируется по этническому и религиозному признакам даже состав жителей многоквартирного дома – с целью категорически не допускать анклавов компактного проживания этнических и религиозных меньшинств. Так и в России, если уж допустить, что нужны иностранные работники (хотя допущение, на самом деле, притянутое к нашим истинным проблемам за уши), так следуйте опыту: размещайте иностранцев равномерно по стране, но ни в коем случае не компактно. Но у наших властей иные приоритеты в отношении Дальнего Востока. Помните пару лет назад эпопею с идеей «госкорпорации по развитию Восточной Сибири и Дальнего Востока»? Моя статья об этом тогда называлась «Упрощенный порядок сдачи страны». Так и поныне приоритет один: не мытьем, так катанием, но стать по отношению к этой территории неким рантье, не обремененным ничем, кроме сбора податей. С этой близорукой точки зрения, действительно, ничего лучше, чем все сдать в аренду иностранцам, не придумать. А ничего, что рантье после этого останется паразитировать недолго? Ответ на это по умолчанию один: на их (наших властителей) век хватит… КТО ПОЖАЛЕЕТ СИРОТУ? Президент США Линкольн сравнивал некоторых политиков с преступником, убившим своих родителей и затем просящим снисхождения на том основании, что он – сирота. Насколько это применимо к нашим нынешним властям – судите сами. Имею в виду еще одну очередную «антикризисную» инициативу - что-то там дополнительно искусно подконтролировать у госкорпораций. Ладно, я промолчал бы, если бы не нынешний абсолютно не замеченный юбилей. А ведь ровно двадцать лет назад вступил в действие закон об изначально истинно независимом высшем контрольном органе страны – Счетной палате России. Закон, напомню, был принят вопреки тогдашнему главе государства. Ельцин накладывал на закон вето, но затем, перед лицом единодушной готовности тогдашнего парламента это вето преодолеть, вынужден был свое вето отозвать. И тогда перед нами (когда мы сформировали Палату как действительно независимую) вовсе не стоял вопрос о том, как бы так искусно что-то проконтролировать. Вопрос был лишь в преодолении сопротивления этому контролю со стороны власти. А затем в безнаказанности – по выявленным и доказанным преступлениям. Теперь же, когда прежде подлинно независимый контроль успешно превращен в привластную марионетку, можно очень и очень плодотворно обсуждать, что и как еще проконтролировать. Но тщетно – во всяком случае, до тех пор, пока и контролируемые, и контролеры фактически встроены в одну и ту же «вертикаль»… РАБОТА ИЛИ ИМИТАЦИЯ? Но зачем же, спросит читатель, власть выдвигает подобные инициативы? Неужели она не способна сгенерировать что-то более конструктивное и созидательное, не несущее нам столь очевидных угроз элементарного снижения уровня цивилизованности общества, масштабных конфликтов и утраты части собственной территории? Похоже, не способна. И вот почему. Дело здесь не в конкретных инициативах и механизмах. Дело в самой исходной нацеленности, устремленности нашей экономической и политической верхушки. И устремленность эта, как показывает практика, исключительно паразитическая. Вдумайтесь в саму идею: «Мы будем продавать на Запад нефть и газ, а на полученные деньги купим все, что нам нужно». Ничего не напоминает? Например, какого-нибудь непутевого знакомого, получившего от родителей наследство и на этом основании не желающего работать, учиться, развиваться? Правда, надо признать, в самое последнее время, когда возникли некоторые трудности, этот наш непутевый знакомый (читай – наша власть) стал поговаривать о том, что, мол, неплохо бы какую-нибудь «работенку» найти. Но дальше разговоров или, в крайнем случае, поиска «работенки не пыльной», как мы видим, дело пока не идет... …А ведь вся наша страна прожила по этому принципу почти два десятилетия. Точнее, я не совсем прав: не страна так жила – простые люди работали. Но так нами управляла верхушка – исходя из такой паразитической концепции жизни и такого представления о «развитии». Кстати, паразитическое начало имеет прямое отношение не только к общей концепции жизни, но и непосредственно к «труду» управленцев, включая все высшее руководство государства. Сами посудите: есть ли разница? Один вариант – творчески управлять, созидать в конкурентной борьбе с соседями, достигать поставленных целей вопреки конкурентам. И вариант другой – покорно плыть по течению, следовать чужим и чуждым рецептам и правилам, встраиваться в чужие структуры в заведомо подчиненном и даже унизительном положении, подчиняться чужой воле – и все это выдавать за непосильный управленческий труд. Зачем же тогда столько народу, да еще и с таким уровнем оплаты «труда» в Администрации Президента, в Правительстве и его аппарате, в министерствах экономики и промышленности, в Центральном банке? Ответ известен: многие из них очень нужны, много и даже самоотверженно работают. Но работают исключительно на одну цель – на безусловное вечное сохранение власти в одних руках, без допущения какой-либо ее сменяемости, а, значит, и ответственности. А мы, в свою очередь, с этим миримся. НЕ ПРИГВОЗДИТЬ, НО ПОБУДИТЬ К ДЕЙСТВИЮ В какое время мы живем? Уточняю: в мирное или военное? Если в мирное – то, понятно, каждый сам себе хозяин, со своим мнением: критика нещадная, споры до упаду – и это двигатель развития. А если в военное? Или, как минимум, в предвоенное или же в специфическое военное, но при ведении войны иными методами? Тогда, вроде как, должны объединиться, сплотиться, пассов противнику не давать, сор из избы не выносить, спорить лишь до принятия решения, но затем все вместе дружно решение выполнять. Соответственно, уместны ли в этих условиях подобные моим сомнения в отношении действий и мотивов власти и, тем более, публичные обвинения в ее адрес? То есть, если по мелочам, то, конечно, – в такие времена к мелким ошибкам и просчетам не придираются. А если по крупному? По самому существу? Вопрос открытый, единого ответа не имеющий. Тогда конкретно: не уподобляюсь ли я, обращая внимание на неприглядные аспекты деятельности власти, тем, кто целенаправленно и даже сладострастно «творит» - пишет и снимает, «художественно» описывает самую «чернуху» на потребу внешнему потребителю, которому таким образом открывают глаза на «реальную Россию»? Могу сказать одно: не вижу вовне союзников в решении наших внутренних проблем и пишу исключительно для своих. В прошлом (в начале двухтысячных), уже закончив госслужбу и будучи приглашен на слушания в Конгресс США по проблеме коррупции в России, разумеется, ни на какие подобные слушания не поехал. А все, что считал необходимым рассказать нашим людям о тотальной коррупции, уничтожающей страну, изложил в изданных тогда в России и на русском языке двух своих первых книгах. И сегодня мои сомнения и обвинения -не мелкие придирки, а вопрос о сущности действий и намерений власти. Вопрос о главном: наша ли это власть, действующая в долгосрочных интересах наших ли или же иных, внешних? Соответственно, цель всего выше изложенного – не бросить тень или вставить палки в колеса. Так,об украинских событиях я почти не пишу – намеренно не толкаю под руку, даже если далеко не все считаю верным. Но внутренняя политика, политика развития или же, напротив, деградации – это дело иное. Цель одна: побудить и общество, и власть к действиям. К действиям иным, нежели сегодняшние – к созидательным, а не по-прежнему пассивным и пока (применительно к власти) преимущественно паразитически ориентированным. Юрий Болдырев Источник: 3rm.info

РЕПОРТАЖ С ЛИНИИ ФРОНТА

Донецк. Аэропорт. Наш Сталинград — 242 дня героической обороны      «Давай сразу договоримся: половина Пулитцеровской премии [самая престижная журналистская награда в мире] — моя”,— предупреждает Юрий Бирюков, советник президента и министра обороны, забирая меня в шесть утра субботы, 17 января, у подъезда. Cамый известный волонтер страны всегда легко выходит на связь с журналистами, но брать их с собой в зону АТО не любит: путаются под ногами, трусят, еще и ответственность за них неси. Чтобы он не передумал ехать со мной, умалчиваю, что премию вручают только сотрудникам американских СМИ. А ее денежный эквивалент ощутимо меньше, чем то, что он собирает на нужды украинской армии всего за несколько часов с помощью соцсетей. Параллельно радуюсь его уверенности в нашем благополучном возвращении из самого опасного места в стране — Донецкого аэропорта. Его уже более 240 дней удерживают украинские бойцы — так называемые киборги, отбивая постоянные атаки превосходящих сил российских военных и донецких боевиков. На днях террористы при поддержке россиян, нарушив договор о перемирии, вновь попытались выбить армию из разрушенного аэропорта. Как только стало понятно, что ситуация серьезная, Бирюков, трижды побывавший в самой страшной точке — новом терминале — и переживший там несколько штурмов, выдвигается туда вновь. На восток В черном джипе с номерами 0079 — в честь любимой бирюковской бригады воздушно-десантных войск,— плотно набитом сигаретами, упаковками воды, шоколада и энергетиков, кроме меня нашлось место лишь миниатюрной брюнетке с позывным Кроха. Это — Оля Башей. В мирной жизни она помощник нотариуса. В АТО — бесстрашный медик-волонтер. Медицинского образования у нее нет, но там, где она теперь уже умело и быстро перевязывает раны и ставит катетеры, главное — не диплом, а смелость и самообладание. — Я еще летом поняла, что не могу оставаться в Киеве. Друзья-военные все время звонили и рассказывали, как плохи дела. Тогда я стала проситься к медикам-волонтерам. Меня взял Хоттабыч [командир известного медицинского экипажа волонтеров Илья Лысенко],— голос Башей прорывается ко мне сзади через дорожные шумы.— Когда впервые летом пришлось собирать “двухсотых” [убитых] в мешки, были парни, которых рвало. А я нормально. Если уж сюда приехал, то работай. КИБОРГ КАК ОН ЕСТЬ: Один из защитников терминала Донецкого аэропорта — солдат Сергей Танасов. © фото Сергей Лоико   Через несколько часов я сама увижу, как четко и хладнокровно работает Кроха в боевой обстановке. А пока по ставшей для столичных волонтеров привычной дороге из Киева в Харьков, а оттуда на Донецк мы без приключений добираемся до ближайшей к аэропорту точке дислокации украинских военных — небольшой населенный пункт, где расположен их командный пункт (КП). До аэропорта — чуть больше 1 км, почти так же, как от ставшего легендарным поселка Пески. Журналисты и волонтеры в это место добираются редко, большинство из них остаются в Песках — сюда не каждого пускают по соображениям секретности. И здесь опасно — простреливается все, поля вокруг сплошь изуродованы воронками, а над головой постоянно в обе стороны летают мины и снаряды. Машину Бирюкова не задерживают на блокпостах, а в некоторых местах даже приветствуют взмахом руки — он тут не гость, а свой. Когда дорога становится безлюдной, снег черным, а грохот артиллерии и запах пороха в воздухе явственными, я понимаю: мы на месте. К запаху быстро привыкаешь и перестаешь замечать. А вот к стрельбе не сразу — от каждого залпа вздрагиваешь, выдавая в себе новичка. ПАУЗА НА ОБЕД: Защитники терминала, воспользовавшись паузой между атаками, перекусывают. © фото Сергей Лоико   Машину разгружаем прямо в КП. Привезенное добро достанется не генералам: по упаковке воды, энергетика и блоку сигарет берет каждый, заходящий сюда,— черные от копоти киборги, уставшие охранники главы Генштаба, танкисты, десантники, разведчики. Сразу после этого отправляемся за ранеными, которых удалось вытащить с аэропортовской метеостанции. Бирюков энергичен и собран — будто и не было семичасовой дороги. Раненых защитников аэропорта подвозят в этот ближайший к терминалу пункт помощи на покореженной обстрелами, но все еще рабочей технике — в основном на легких бронированных тягачах. Быстро оказав первую помощь прямо тут, на обочине, грузят на купленные волонтерами джипы и на максимальной скорости, под обстрелами, везут в ближайшую больницу — в Селидово. ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ: Возле терминала украинские десантники Михаил Кучеренко (слева) и Вячеслав Кухтин эвакуируют из-под обстрела останки тела погибшего боевого товарища-танкиста. © фото Сергей Лоико   Кроха — принципиально без жилета и шлема — перематывает изрешеченные осколками ноги раненых, сама взваливает и перетаскивает на себе тяжелых мужчин. Носилок и реанимобилей хватает не всем — их заменяют спины, одеяла и легковушки. Привозить сюда раненых будут всю ночь. Кроме Крохи на обочине, в темноте и на морозе работают еще одна женщина-волонтер и военные медики. Один из них — Володя Небир. Юный миловидный украиноязычный парень из Ивано-Франковска. Прошел медиком весь Майдан. Был в новом терминале аэропорта в составе 90‑го батальона 95‑й бригады. Здесь рядом — занятый им домик, ставший временным медпунктом. Если раненых будет много и эвакуировать их всех не получится, бойцов будут укладывать на пол.     Разговор с Небиром затягивается до темноты и уже в сумерках пытаюсь вернуться на командный пункт. Темнота густая и цепкая — из‑за светомаскировки нельзя включать даже телефон. 150 метров до КП кажутся непреодолимыми. Радуюсь первому же силуэту. — Извините, я, кажется, заблудилась. Мне нужно на КП. — А мы не знаем, где это. Пойдемте к майору. Рядовым бойцам стараются не сообщать о месторасположении КП. Так они не смогут его выдать, если попадут в плен. Майор оказывается высоким, стройным, слегка поседевшим мужчиной. Берется проводить, даже если это будет последняя прогулка в его жизни. Добираемся до места. В прихожей КП — тусклый свет, несколько стульев, огнетушители, вода, сигареты, шоколад, энергетик, коробки с пирожками от волонтеров. Лица тасуются ежеминутно — генералы, комбриги, волонтеры, разведчики. Неизменны только сотрудники Альфы, которые парами охраняют генерала, руководящего АТО. Его фамилию не называют. Генерал прибыл в критический момент операции из лагеря в Краматорске.     Дежурящие сейчас альфовцы до войны работали операми, расследовали теракты в Днепропетровске. После оба добровольно пошли в АТО. — Ты веришь в революцию достоинства? — с иронией спрашивает один у другого, когда наш разговор подходит к событиям годичной давности. — Я верю в то, что в моей стране сейчас враг, его нужно прогнать за границу и отстраивать мирную жизнь,— серьезно отвечает второй. Несмотря на секретность, меня зовут греться непосредственно в КП — маленькую каморку. В ней очень душно — в помещении находится множество мужчин в военной форме. Вся обстановка — небольшой стол, маленький телевизор, ряд телефонов и несколько рядов армейских кроватей. Там по очереди дремлют и офицеры, и генерал — глава АТО. Сейчас почти никто не спит. ВАЖНЫЙ ГРУЗ: Защитники аэропорта во всем зависят от внешней помощи. На фото они разгружают привезенную им бутилированную воду.© фото Сергей Лоико   Бирюков и его двойник женского пола — волонтер Таня Рычкова — давно тут свои. — Танечка, вы нам колеса не привезли? — доносится вопрос из одного угла. — Танюша, нам машину дадите? — из другого. В ответ она только взмахивает ресницами: “Я помню, сделаю, привезу, будет”. — Подождите, я не успеваю просто. Теперь она не только волонтер, а еще и сотрудник Министерства обороны. Ей нужно и отчеты министру делать, и в Киеве бывать. Как и Бирюкову. Но в критические моменты они оба обязательно оказываются тут — в зоне АТО. Даже этой ночью парой выезжают за ранеными — настолько близко, насколько можно подобраться к аэропорту. И оба получают звонки от родных киборгов со слезами, проклятиями, угрозами. К концу этого длинного субботнего дня на КП появляются три силуэта в белом. Это начальник Генштаба Украины с охраной. Прибыл давать указания — воскресный день 18 января должен стать важным для всего восточного фронта. И, конечно, для аэропорта, над которым и поздним вечером, и ночью висело алое зарево. ПУЛЕМЕТЧИК: Один из украинских солдат ведет огонь по пророссийским боевикам через импровизированную бойницу в окне. © фото Сергей Лоико Ночь Спать мне повезло в гараже, на огромном ортопедическом матрасе, вместе с альфовцами, которые, сняв грозную боевую экипировку, превратились в обычных молодых ребят. По местным меркам, тут роскошно. Есть свет и тепло от буржуйки,— не все дома в округе могут этим похвастаться. Вместо душа — влажные салфетки. Чай — из кипяченой слабогазированной минералки. На десерт — отвратительное печенье из сухпайка. Ночью все равно жутко холодно из‑за открытой двери в подвал — туда, учат меня, если накроет обстрелом, надо быстро прыгать. Но когда в шесть утра противник мощно отвечает на контратаку артиллерии, все выходят поглазеть на крыльцо, куда именно падает кассетами “град” и не попала ли мина в близлежащий пруд. От взрывов дрожат стекла в окнах и посуда на столе, гудит и вздрагивает под ногами земля.     Так громко, как этим утром, в зоне АТО не было несколько недель. Не только здесь, а также в других горячих точках АТО — в Счастье, Дебальцево — царило перемирье. В рамках договоренностей между Киевом и боевиками тут какое‑то время никто не стрелял. Украинские военные даже относительно безопасно проезжали в аэропорт на ротацию, правда, через блокпост боевиков, появившийся как раз “благодаря” перемирию. Все изменилось после Рождества, когда сепаратисты, нарушив соглашения, с новыми силами активно начали атаку на киборгов. Генштаб Украины, хоть и не сразу, решился ответить. ПОД ОГНЕМ: Киборги прячутся от миноментного обстрела пророссийских боевиков в одном из помещений аэропорта. © фото Сергей Лоико 18‑е, время итогов… 18 января должно было стать началом новой фазы войны. И артиллерия действительно масштабно ударила по огневым точкам противника на многих участках фронта. Однако масштабного наступления не вышло. Первый успех — удалось вывести часть раненых и эвакуировать бойцов 93‑й и 80‑й бригад с диспетчерской вышки, которую накануне почти уничтожили русские танки. Этих ребят узнаешь сразу — по словно выцветшим глазам, черным рукам и лицам, по поврежденной одежде и особому теплому отношению друг к другу. Они держатся группой и из перевалочного пункта возле КП их сразу же забирают глубже в тыл — туда, где базируются их части, где можно помыться и поесть.     Лишь один из них остается под забором КП с автоматом в руках — скромно ждет, пока его заберут на базу к своим. Боец с позывным Клещ провел “там” две недели — максимум, который может выдержать человек в этом аду. Но и в самих войсках считают иначе. «[Глава Генштаба Виктор] Муженко — классный мужик, но слишком самоуверенный,— говорит мне на пути домой подполковник-десантник.— Ему надо было собрать всех командиров бригад, посоветоваться, поговорить с ними. Спросить, что они думают и могут предложить, а он приехал, ткнул пальцем в карту и уехал”.     Глава Генштаба пробыл в зоне самых активных боев несколько дней, но, как посчитали многие, лишь помешал комбригам работать в ситуации, которую они знают гораздо лучше.     Очередная попытка исправить положение, предпринятая украинской В ночь на 22 января киборги оставили аэропорт. Они держали его 242 дня. Источник: Свободная Зона http://www.szona.org/nash-stalingrad-242-dnya-geroicheskoj-oborony/#t20c