ДЕЛО НЕ В ПУТИНЕ


 Полтора года назад писал, что в России только ленивый не критикует президента. Для местных нацистов он  тайный жидомасон, для либералов - «кровавый диктатор и узурпатор власти», для прочей публики давно надоевший и плохой управленец. Меня же, друзья и знакомые, числят чуть ли в агентах Кремля, считают циником, не думающем о светлом будущем России по  той причине, что я повсеместно не занимаюсь разоблачением «режима жуликов и воров».
 Сегодня Путина критикуют единицы. Рейтинг президента зашкаливает. Кризис, рушится рубль, растут цену, а он – чемпион.
 И это только подтверждает мой тезис, что дело не в Путине. Считаю, что в основе всех бед нынешней России, прежде всего, само народонаселение этой страны ( люди всех национальностей). 70 лет большевизма искалечили граждан СССР прямым рабством, доносительством, геноцидом своего же народа, полным отсутствием свободы слова и бездарностью властей. Поражение потерпела не империя, а сам ее народ, долгие годы поддерживающий и, по мере сил, укрепляющий сначала режим людоедов-фанатиков, а затем циников и ничтожеств. Большевизм растлил 300 миллионов своих холопов. Он лишил все народы СССР инициативы, веры в свои силы и веры в своих правителей. Он провел настоящую селекцию, вычистив из народной массы самое талантливое. доброе и святое.
 После распада СССР покаяния за грех ВСЕГО НАРОДА не последовало.  Робкие попытки напомнить, что впереди тяжкий и долгий труд перевоспитания обычного человека ни к чему не привели. Народ российский привык к том, что он всегда победитель, и он всегда прав, а во всех неудачах виновата верховная власть и враги за бугром и внутри страны. Сначала такой властью был Горбачев, потом Ельцин, теперь Путин. С этим сознанием просто и легко жить. Можно идеализировать свое прошлое и надеяться на будущее, если, конечно, в Кремле сядет на трон добрый батюшка-царь. Призывов «начать с себя» никто не слышит и зачем? Можно воровать, халтурить, брать взятки, утопать в невежестве, но при этом считать, что виноваты в этом плохой Путин с Медведевым. Проще говоря, за критикой власти легко спрятать свое ничтожество, никчемность, свое отсутствие воли к жизни.


 Пресловутое «Кто виноват?» - не одно столетие калечит Россию. Вопрос этот внедрен в национальное сознание и выглядит в развернутом виде так: «Виноват кто угодно, только не я». Ленивый мозг российского обывателя, как и прежде, обуян гордыней. Если верить многим телевизионным тестам, обыватель этот уже и не смотрит вперед, а видит будущее в возврате к сталинизму. Так причем тут Путин? Он, как раз, послушен воле народа. Он не против поворота к единовластию. Так нет же – этого мало. Пока возврат не состоялся, не опустился железный занавес, не выросли сторожевые вышки вокруг концлагерей, - президент должен играть роль «мальчика для битья», чтобы не тревожить народную совесть, не напоминать россиянам старую мысль, что каждый народ достоин своих правителей. Вот почему мне кажется, что яростные нападки на Путина – всего лишь отвлекающий, успокаивающий маневр. Мало того, маневр, гонящий президента России и Россию к пропасти. Мне скажут, что критика власти – обязательный институт демократического общества. Верно, но для этого нужно, как минимум, демократическое общество, а не метущаяся, несчастная толпа, видящая свое будущее в прошлом. Вот почему я не критикую Путина, а критиковать народ российский не имею права, потому что сам к нему принадлежу, несмотря на свое еврейское происхождение. Я жил в СССР почти при всех вождях: от Сталина до Горбачева, и мне век не отмыться от совковой грязи, налипшей от этого сожительства. А тот, кто думает, что он чист и непорочен, пусть ругает Путина, Гнутина, Пафнутина и Кагановича с Троцким.

 Характерен мгновенный отклик на эту заметку: "Миллиарды Путина у Рутенберга". Замечательно! Ну, отберем, ну, поделим - лучше жить станем? В свое время отобрали все у царя, помещиков и капиталистов - и наступило такое, о чем лучше не вспоминать.

 Антон Павлович Чехов выдавливал из себя раба по капле. Если делал это классик, не стыдно заняться этим и всем бывшим гражданам СССР. В этом вижу единственный шанс "подняться с колен". Даже не шагнуть вперед, а просто подняться.

РАСТЛЕНИЕ БОЛЬШЕВИЗМОМ



БОРИС ПЕВЗНЕР (США)
РАСТЛЕНИЕ БОЛЬШЕВИЗМОМ
Массовая фальсификация последних думских и президентских выборов в России поражает.  Это сколько же надо было иметь в стране нечестных людей, готовых пойти на подлог и должностное преступление по указке начальства или из личной выгоды?!   Сотни тысяч!   А сколько надо было иметь подлых, нечестных судей и прокуроров, готовых пойти на вопиющую несправедливость и должностное преступление по указке начальства, чтобы народ потерял  всякое доверие к судебной системе? Всё это, как и массовая коррупция (взяточничество, вымогательство) говорит о колоссальном падении нравственности.   Каким образом Россия докатилась до такого состояния?    Почему всё время слышны жалобы о дефиците честных, демократических кадров?
Ответ у меня один – слишком долго, 70 лет, эта страна находилась под так называемой Советской властью, а на самом деле – под диктатурой коммунистической партии большевиков, слишком сильно эта диктатура воздействовала на ментальность народа.  Сразу после Октябрьского переворота его противники стали с болью и ужасом кричать, что «Россия погибла», но только в наши дни стало понятно, насколько они были правы.
Конечно, самые ужасные потери страны – это были прямые человеческие потери.  Убийство в Гражданской войне,  не только в боях, но и путем массовых расстрелов, миллионов людей, массовая смерть от голода и повальных эпидемий, бегство других миллионов за границу.  Причем убийство и бегство наиболее свободолюбивой, энергичной и образованной части населения! 
А в России и после победы большевиков в гражданской войне не наступило спокойной жизни, как, например, было в Испании.   Последовали многомиллионные жертвы голода конца 20-х – начала 30-х годов и раскулачивания.  Затем – жертвы массовых сталинских расстрелов и каторжных работ. Затем  Отечественная война, это неизбежное последствие Октябрьской революции с человеческими потерями еще в 27 миллионов.  Демографические потери от падения рождаемости в периоды бедствий и от смерти преимущественно молодых людей.    Всё это общеизвестно, об этом писали многократно и будут писать еще сотни лет.  Здесь я хочу остановиться на другом –  на растлевающем влиянии, которое оказало на народ России многолетнее большевистское господство. 
 1. Когда победила Октябрьская революция, она не только перевернула весь уклад России, но сделала новую Россию откровенно враждебной всему остальному миру, объявив ее форпостом борьбы за освобождение “угнетенных пролетариев” всех других стран и за освобождение всех колоний от господства колонизаторов.   К такому открыто заявленному противопоставлению своей страны окружающему миру дотоле не приводила ни одна революция в мире, сколь бы радикальной она ни была. Марксизм предполагал пролетарскую революцию всемирной, и поначалу, сами большевики рассматривали русскую революцию лишь как первый этап мировой.  Некоторые их лидеры прямо говорили, что если мировой революции не последовало, то «всё было зря» (известно такое высказывание Бухарина).
Но годы шли, других революций всё не было, и даже попытки насильно экспортировать их из России в Германию и Венгрию не удались. И тогда Сталин, в борьбе с Троцким стал развивать тезис Ленина о возможности построения и даже победы социализма «в одной, отдельно взятой стране».  Во внутрипартийной дискуссии  1925 – 1926 годов фракция Сталина, к великому несчастью для России, победила, и на многие годы установился статус Советского Союза как единственного социалистического государства «в капиталистическом окружении».  Как теперь видно в исторической ретроспективе,  это изолированное существование оказалось катастрофичным для российской ментальности. 
 СССР был превращен в закрытую страну, намертво окруженную строго охраняемой границей и широкой, местами в сотни километров, запретной пограничной зоной. Якобы для того, чтобы защититься от шпионов и диверсантов, а на самом деле, чтобы не дать разбежаться своему населению от сталинских тотальных репрессий.
 Пограничник с немецкой овчаркой стал одним из главных советских героев и любимых персонажей кино и скульптуры.  Долгие десятилетия вся пропаганда страны внушала народу, что заграница – наш враг,  что от нее всё надо держать в секрете,  что надо постоянно быть бдительным к проискам врагов, причем на эти “происки” списывали каждую собственную неудачу.  Тотальной многолетней пропагандой большинство советского народа было доведено буквально до маниакальной  враждебности ко всему заграничному, которая уже вошла в кровь и передается от поколения к поколению.  Поистине один параноик за 30 лет жесточайшей власти довел до паранойи целый народ!
  Понимание себя как части международного сообщества было изжито и заклеймено как космополитизм, который приравнивался к преступлению.  Представление о неком обособленном пути России и о враждебности окружающего мира стало важной частью российского менталитета.  
2. Бедствия Отечественной войны и ужасы сталинского террора как-то заслонили Окаянные дни революции и Гражданской войны и ту кошмарную вивисекцию, которую произвели тогда России большевики. Полный слом государственного механизма и отмена всех законов, разгул бандитизма, в том числе бандитизма самой власти, развал хозяйства, голод и холод, милионнократная инфляция, массы беспризорных осиротевших детей.  Всё это ужасно повлияло на мораль, озлобило людей.  Люди перестали улыбаться и разучились думать об абстрактном. Все мысли были направлены на выживание. Но всё это общие слова, к ним уже привыкли...
Даю крупный план.  Что выбрать – расстрельный подвал Чека?  Продотряд, отбирающий последний хлеб в деревне? Нет, вот нечто не столь известное. Свидетельствует Нина Николаевна Берберова, жена поэта Ходасевича и друг Максима Горького.  Горький и Ходасевич встретились в эмиграции:
«Они вспоминали, как оба (но в разное время) в 1920 году побывали в одном детском доме, или, может быть, изоляторе для малолетних.  Это были исключительно девочки, сифилитички, беспризорные лет двенадцати – пятнадцати, девять из десяти были воровки, половина была беременна.  Ходасевич, несмотря на, казалось бы, нервность его природы, с какой-то жалостью, смешанной с отвращением, вспоминал, как эти девочки в лохмотьях и во вшах облепили его, собираясь раздеть его тут же на лестнице, и сами поднимали свои рваные юбки выше головы, крича ему непристойности.  Он с трудом вырвался от них.  Горький прошел через такую же сцену, когда он заговорил о ней, ужас был на его лице, он стиснул челюсти и вдруг замолк.  Видно было, что это посещение глубоко потрясло его, больше, может быть, чем многие прежние впечатления босяка от ужасов дна, из которых он делал свои ранние вещи.» [Берберова.  Курсив мой. Гл.3, стр 959-961 электронной книги.] 
Так может ли остаться на высоте мораль в  стране, которую доводили до такого состояния?  Может ли такое пройти безнаказанным для страны? 
3.  Великий перелом хребта российского  крестьянства, которое само являлось хребтом всей прежней России, не только разрушил навсегда сельское хозяйство страны. Он прервал потомственную традицию семейного труда на своей земле, тяжелого, но благодарного труда, кормившего и одевавшего семью и весь народ.  Наиболее успешные крестьяне были ограблены и высланы (как за 10 – 15 лет до того помещики), а оставшиеся, лишенные собственности и стимула к труду, стали деградировать. Бесправие и подневольный труд подорвали трудолюбие российского крестьянина, вернули крепостную психологию покорности и пассивности, а также широко открыли дорогу ”зеленому змию”.  Окончательно добила российскую деревню война 1941 – 45 годов. Теперь обезлюдевшая, вымирающая деревня со спившимся и отупевшим населением – тяжкий груз на плечах России. 
4.  Сталинские репрессии не только уничтожили миллионы лучших, но оказали разлагающее влияние на всех.  Потрясают не только масштабы репрессий и бесценные человеческие потери. Поражает количество тюремщиков и палачей, которые нашлись в СССР для осуществления всего этого террора, и еще большее количество тех, кто охотно соглашался, что у нас ”зря не сажают”,  раз арестован, значит – было за что, значит – враг народа.  В царской России представить такое было невозможно.
Это Октябрьская революция и вызванная ею гражданская война довели до такого накала вражду, жестокость одних к другим, нетерпимость, готовность на всё ради выживания в тех экстремальных условиях, в которые был ввергнут народ. Вот это и питало доверие к тому, что за каждым углом – действительно враги народа,  и породило миллионы стукачей, добровольных тюремщиков, конвоиров, оперативников, следователей, палачей.
 А сколько у них детей и внуков?  И мало кто из них признает, что их отцы или деды вершили неправое дело, были преступниками, убийцами, попросту сволочами. Возмущаясь официально осужденными преступлениями прошлого, мы недооцениваем, насколько сохраняется влияние тех, кто был по другую сторону колючей проволоки, их потомков, всего сочувствующего им лагеря. 
5. Тирания не может существовать без тотальной лжи всех внутренних средств информации  и перекрытия всей информации извне.
Первым же шагом большевистской диктатуры было закрытие всех неподвластных ей газет, и с тех пор тучи лжи всё плотнее закрывали страну, постепенно усиливаясь, по мере усиления насилия.  Любая тирания держится на трех опорах – насилии, лжи и страхе.  Чем сильнее сжимают общество, удушая его, петли насилия, тем  наглее должно быть вранье, это насилие отрицающее, и тем это вранье безнаказанней. 
Идеологически оправдываемая враждебность к “капиталистическому окружению” оправдывала и ложь – ведь сообщение о наших недостатках повредит делу пропаганды социализма во всем мире!  В “Cписок сведений, запрещенных к публикации в открытой печати”  (была такая секретная книга, хранившаяся в Первом отделе любой советской организации)  были включены, например, любые сообщения о крупных стихийных бедствиях, авариях, катастрофах.  Запрещалось сообщать о крушениях поездов или об отравлениях в детских садах, если число жертв превышало 30 человек.  В Советской стране всё должно было быть благополучно по определению! 
Это враньё стало привычным, естественным, вошло в кровь и плоть людей.  Ложь государственная, “правильная”, в высших интересах, оправдывала и ложь частную, в личных интересах, вообще любую ложь, когда она выгодна, что оказало чрезвычайно разлагающее влияние на мораль. 
6. Запрещение после отмены Сталиным НЭПа  любой частной  экономической деятельности превратило  экономически активных и талантливых людей, пытавшихся как-то продолжать эту  свою деятельность, чтобы кормить и одевать людей, в жуликов, в нравственно развращенную часть народа. И либо загнало их в подполье, либо в государственной системе вынудило работать нечестно. В итоге  в период перестройки, когда частная экономическая деятельность была вновь разрешена, к ней оказались наиболее подготовлены  именно нелегальные слои общества, нередко успевшие  срастись с преступными группировками.  Это стало одной из причин, сделавших распределение общенародного достояния в 90-е годы чрезвычайно несправедливым. 
7.  Дополнительное развращающее влияние на общество оказали десятилетия однопартийного правления. Уничтожение реальной политической жизни разучило людей думать на общественном уровне, бороться за свои права, приучило к “двоемыслию”, когда на людях человек позволял себе говорить лишь “правильные слова”, а правду, которая волновала и жгла, мог выговорить лишь в самом узком кругу. 
8. Но и это еще не всё, (чем дальше, тем я всё больше поражаюсь  многомерности разлагающего влияния этого строя!). Перед молодым человеком, вступающим в жизнь, рядом с нормальной трудовой дорогой возникала обходная дорога “по комсомольско-партийной линии”, которая быстрее и проще приводила к жизненным благам.  Решаясь ступить на такую дорогу, человек понимал, что он становится винтиком партийного механизма, и должен будет выполнять даже те решения, с которыми будет внутренне не согласен.  Такой путь, отталкивая более принципиальных и совестливых, приводил на руководящие должности, снизу доверху,  далеко не лучший человеческий материал. Несколько поколений такой “антиселекции кадров” губительно сказались на возможностях страны. 
В итоге тоталитарная власть, бедствия и террор развивали во многих людях худшие черты человеческой натуры.  Загоняя людей в экстремальные ситуации, они ставили их перед острым нравственным выбором, и это приводило к разделению общества.   Наряду с хвастливо рекламируемым уменьшением сословного и экономического расслоения общества, нарастало его нравственное и политическое расслоение, причем численное превосходство оказывалось, увы,  не на демократической стороне.  Выступая на 1-м Всесоюзном Съезде советов, этом коротком празднике российской демократии, профессор-историк Юрий Афанасьев заклеймил большую часть депутатов как "агрессивно-послушное большинство".  А ведь это был реальный срез населения.  Мы действительно имеем страну с "агрессивно-послушным большинством" – послушным любой власти и агрессивным к любому инакомыслию,  страну с сильнейшей коррупцией,   с разветвленной преступностью, с готовностью большинства средств массовой информации покорно служить власти, вплоть до прямого вранья, короче – с сильнейшим падением морали, которому не приходится удивляться в свете сказанного выше.    
Но жизнь продолжается, и соотношение сил меняется.  Надеждой России на возрождение остается славная когорта журналистов, политиков и общественников, которая в тяжелых условиях, наперекор столь многому, ведет самоотверженную героическую борьбу за демократию, честность  и справедливость.

МАРЬЯН БЕЛЕНЬКИЙ "МЫ РУССКИЕ"

"Отец" знаменитой "тети Сони", автор монологов Клары Новиковой, Геннадия Хазанова, Яна Арлозорова и других, иерусалимский писатель-сатирик Марьян Беленький представляет… 
Мы - русские. 
Вне зависимости от того, где мы живем. 
Русские израильтяне, русские американцы, русские жители Германии.
Родина у человека одна. Это место, где ты сказал первые слова; где тебя впервые выпихнули из очереди за вонючей колбасой с криком «Жиды сожрали наше мясо!». 


Только там, на родине, было возможно настоящее счастье — достать кило сыра или лампочку, или с облегчением услышать, что погром, назначенный на пятое мая, переносится на шестое. 
Где еще мы бы услышали греющий сердце комплимент: «Ты — хороший жид, а всех остальных поубивать надо». 
Где, как не на родине, простой колхозник честно расскажет тебе, что жиды скупали молоко, купали в нем своих жен, а потом это молоко продавали. 
И что у жида, если повнимательней присмотреться, сзади есть маленький хвостик. Ну, опять же насчет мацы с кровью… Кто же из них в этом признается… 


Родина — это там, где тебе впервые вывели жирную двойку на приемных экзаменах, хотя ты отвечал лучше всех. 
Родина – это там, где слово «еврей» было неприличным, а разговоры на идиш приравнивались к мату. 
Ведь по-русски написаны не только «Я помню чудное мгновенье», но и «Интеллигенция – это не мозг нации, а говно». 
И, невзирая на всё это, — по-русски бьются наши сердца и в русском ритме мы любим наших женщин. 


И весь спектр эмоций мы выражаем с помощью русской народной мантры из трех слов. 
И сеансы групповой психотерапии нам с успехом заменяет рюмка водки в хорошей компании. 
Мы хотим, чтобы наши дети и внуки сохранили русский язык и русскую культуру, но чтоб они не знали слова «жид». 
Чтобы они никогда не услышали ночного грохота в дверь, истошных женских криков, хруста ломающихся костей, звона разбитых стекол, мерного грохота кованых сапог по мостовой. 


Чтобы им никогда и ни на каком языке не приходилось прославлять великого и мудрого вождя. 
Потому что как только появляется великий и мудрый вождь, исчезает жратва. 
Россия была, есть и будет великой страной с великой культурой. 
Вне зависимости от того, какие мудаки и подонки там сегодня у власти. 
Когда у меня в Израиле случился инфаркт, «скорая» приехала через 7 минут. 
У моего тестя в Москве случился инфаркт, «скорая» не приехала, и он умер. 
Я многого мог бы достичь, если бы остался в России. 


Если бы был жив, живя там. 
В чем я не так уж уверен. 
Среднюю продолжительность жизни в России я уже давно перекрыл. 
До израильской мне еще лет 20. 
Мы стали израильтянами, американцами, европейцами, но нам до сих пор снятся сны по-русски. 


Мы вздрагиваем, услышав «жидовская морда». 
И просыпаемся с чувством облегчения. 
Слава Богу, МЫ ЗДЕСЬ. 
Мы – дети России, где бы мы ни жили. 
Но пусть она лучше останется в воспоминаниях. 
Родина — родиной, а жить хочется по-человечески.

ШЕНДЕРОВИЧ ПОЗДРАВИЛ ПУТИН


Путин. Поздравление Шендеровича Путину Дорогой Владимир Владимирович!


 
Вместе со всеми россиянами, с глубоким волнением и надеждами, я слежу за вашим переходом в новую возрастную категорию.
Еще недавно всем нам казалось, что это ваше личное дело — пятьдесят вам, шестьдесят или девяносто восемь. Но вы нас убедили. Теперь это — насущный
вопрос для всей России. Иначе, видимо, уже никак.


С симметричными чувствами вглядываются в линии жизни своих благодетелей граждане Белоруссии, Узбекистана, Нигерии, Кубы и других прогрессивных
государств с пожизненным сроком счастья. Граждане Египта и Ливии своего естественного сиротства не дождались, решили ускорить; граждане Сирии
находятся в процессе уточнения сроков…
Главное, Владимир Владимирович, я считаю: не сдаваться живым. Ни к чему это.

Вы ж не Клинтон, чтобы читать лекции на покое, оставив жену на хозяйстве.
Вы ж свою номенклатуру знаете — сами небось дýши на свет смотрели, чтобы ни единого светлого пятнышка! Однокурсник Бастрыкин первый же вас в розыск и
объявит. Так что — никаких компромиссов, только единоличная власть!


Давайте смотреть на вещи позитивно: пока что все складывается довольно неплохо. Россия стареет и деградирует. Еще пара десятилетий под вашим
руководством — и отсюда уедут восвояси последние обитатели проспекта Сахарова, а остальные благополучно вымрут. Ничто не будет мешать радоваться жизни. Проспект Сахарова к тому времени мы переименуем в проспект Суслова,
потому что притворяться будет уже не перед кем.

Господь не оставит Россию и пошлет ей правильную цену за баррель, чтобы хватало и вам на список «Форбс», и обслуге на асьенды, и на заткнуть хайло
бюджетникам… Бюджетник — существо незамысловатое, он будет рад любой
индексации, а если прямо из ваших рук, так это же счастье! Пара встреч с детишками, поцелованными в пузики — и все матери ваши. К девяностолетию
Победы в Великой Отечественной можно будет резко повысить выплаты ветеранам войны. В общем, все ништяк.

Да и фиг с ней вообще, с Россией, — тоже мне повод отвлекаться от удавшейся судьбы!

Я считаю: надо навалиться еще на духовность плюс охрана природы. Надо же чем-то занять остаток дней. Ваше поднебесное курлы задало высокую планку,
но что-нибудь еще придумаем.

Ближе к восьмидесятилетию можно попробовать переплыть, в окружении телеоператоров Первого канала, что-нибудь вроде Янцзы — в примитивных
обществах чрезвычайно ценится маскулинность вожака. Переплытие реки, восхождение на вершину, свадьба с юной красавицей…

В случае чего можно просто принять виагры и раздеться на митинге на Поклонной горе — рейтинг тоже подскочит. Мы люди нехитрые, нам нравятся простые способы убеждения.
Вообще вы не стесняйтесь с нами. Чем проще, тем надежнее. Главное — берегите себя. Мы же без вас никуда, вы же видите. Да и кто ж нам позволит.

Будьте внимательны к окружающим — окружающие могут иметь свои планы на вашу жизнь. Знахари, звездочеты, экстрасенсы, ясновидцы… — все это должно уберечь вас от досадных случайностей, иногда происходящих с теми, кто решил остаться у власти насовсем.
Они же должны охранить вас от некоторого количества призраков, могущих испортить ваш все более чуткий старческий сон, — а к вам в очереди стоят и
моряки «Курска», и дети Беслана, и целый чеченский народ… Некоторые утверждают, что видели в этой очереди Анатолия Собчака, но сведения проверяются.

В общем, тех, кто доживет до развязки, ждет много интересного.
А пока — просто будьте здоровы, Владимир Владимирович

КАК ОБУЗДАТЬ ДОЛЛАР

«Когда долго находишься у власти, притупляется понимание того, что происходит»

Экономист Руслан Гринберг о том, как стране выбираться из кризиса, есть ли у президента план по спасению экономики и кто может стать оптимальным премьер-министром
«Когда долго находишься у власти, притупляется понимание того, что происходит»
Фото: «Профиль» / Сергей Авдуевский
Пора прекратить «дружеские беседы» с крупным бизнесом и ввести жесткие валютные ограничения для экспортеров, считает директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. В интервью «Профилю» экономист рассказал, в чем, на его взгляд, ошибался Владимир Путин, и как власть будет тушить пожар на финансовом рынке.
— У нас налицо валютный кризис, который грозит перерасти в финансовый и затяжной экономический кризис, если с этим ничего не делать. Между тем едва ли можно сказать, что у руководства страны есть четкий план действий.
— Сейчас доллар стоит 60 рублей (курс на момент сдачи материала. — «Профиль»), и похоже на то, что и Центробанк, и Путин, и Медведев приняли установку удержать его на этом уровне.
— Только чтобы выше не был?
— Выше тоже может быть. Самое главное для нас и для них, чтобы не было резких скачков курса. В принципе это реализуемая задача, но они это хотят сделать в рамках традиционных мер: через сильное повышение ключевой ставки, капитализацию банков, развитие рынка гособлигаций. Все это хорошо, но, мне кажется, было бы правильно все-таки ввести некоторые валютные ограничения, мягкие ограничения.
— Например?
— Например, обязательный обмен на рубли 30% валютной выручки.
— Обязательный для кого?
— Для экспортеров. Сейчас они могут продавать, а могут не продавать валюту. Нужно же сделать так, чтобы вы, продав свою табуретку за 10 долларов, три доллара как минимум меняли на рубли. В этом случае произойдет сдвиг в сторону предложения валюты и уменьшится количество рублей. Плюс еще можно проводить валютные интервенции, если спекулянты будут пробовать раскачать ситуацию.
— А почему до сих пор этого не сделали?
— Я думаю, это была ошибка: думали, что так проскочим. Впрочем, у многих есть подозрения: власть специально обваливала собственную валюту, чтобы наполнить бюджет, но мне не хочется с этим соглашаться. Хотя это несколько странно, что первые лица государства рассказывают о том, что девальвация рубля ведет к увеличению доходов бюджета. Это очень экзотический и опасный метод пополнения государственной казны. Самое серьезное последствие такой девальвации — это скачок цен. А он может быть очень значительным, если инфляция дойдет до 15–17%. Власти встанут перед новым вызовом: люди потребуют повышения доходов, а как их повышать, не очень понятно.
— Цены на продукты уже выросли. То, что еще в прошлом месяце стоило 30 рублей, сейчас стоит 50, что стоило 120 — теперь стоит 180.
— Да, цены выросли, и это только начало, инфляция будет ускоряться. Сейчас торговые сети заключают новые контракты с поставщиками, и пока установилось некоторое затишье, но предложение товаров в любом случае сокращается. Понятно, что дефицит товаров — это временно. Но после восстановления предложения, товары будут уже по другим ценам. И это может стать очень серьезной социальной проблемой.
— От чего зависят цены? Если доллар удержат на уровне 60 рублей, это ведь не удержит цены?
— Нет, не удержит. Обвал национальной валюты влечет за собой скачок цен, потому что импортная составляющая всех наших товаров очень велика, она зашкаливает. Это очень опасно для страны. Борьба за импортозамещение — правильная история, только что мешало заниматься этим раньше? Импортозамещение требует комплексной программы: постепенной поддержки, государственных инвестиций, — а сейчас авральная ситуация, сейчас надо тушить пожар. На это идут все деньги из бюджета и других источников, а импорт подорожал в два раза.
«Сначала нужно потушить пожар и вернуть доверие»
— Так что же делать? Валютные ограничения, предложенные вами, скорее тактическая мера...
— Сейчас нужны тактические меры, чтобы вернуть веру в рубль, в его стабильность, чтобы Центробанк вернулся к выполнению своих обязательств по обеспечению стабильности национальной валюты.
— Ну хорошо: приняли тактические меры, предположим, вернули веру в рубль, но ведь должен быть и план выхода из кризиса?
— Конечно.
— Сейчас говорят о том, что плана такого нет ни на каком уровне — ни на уровне власти, ни на экспертном уровне.
— Сейчас не до плана. Сейчас надо потушить пожар и внушить инвесторам и рядовым гражданам доверие к рублю, веру в то, что он дальше падать не будет. Люди привыкают ко всему. Если этот курс — около 60 рублей за доллар — будет неделю, десять дней, месяц, тогда скажут: «Ну, слава богу, больше не падает». Другое дело, что ценового скачка уже не избежать. Если же продукты питания, лекарства, ЖКХ – а это основные позиции расходов для россиян, – если они подскочат в цене, наступит необходимость индексации доходов. Если инфляция будет двузначной, этого уже нельзя будет игнорировать.
— Разве наши граждане могут встать и потребовать индексации? Организовать по этому случаю митинги?
— Они, конечно, очень послушные теперь, любят власть, доверяют, но это до поры до времени. Если потребление начнет сокращаться — а оно, по нашим подсчетам, сократится на 15–20%, — то это очень серьезно. Конечно, есть средний класс — люди, у которых остаются деньги после исполнения трех основных позиций расходов. Считается, что у нас таких 25%. Так вот средний класс скорее всего будет сужаться.
— И это в основном не бюджетники?
— Почему? Там есть и бюджетники, чиновники очень много зарабатывают, это самый лучший «бизнес» у нас в стране.
— Но чиновники на улицы не выйдут.
— Не выйдут. Конечно, выйдут на улицы учителя, врачи.
— А частный сектор?
— Трудно прогнозировать, кто выйдет на улицу, а кто нет. Но скорее всего выйдут те люди, которые очень много потеряют. А это половина населения — люди, которые живут от зарплаты до зарплаты.
— Ну Путин скажет им что-нибудь вроде: «Просите ваших работодателей, пусть повысят вам зарплату. Я-то что могу сделать? Я не могу повлиять на ваш издательский дом, допустим. У нас демократия».
— Не может повлиять на издательский дом — значит нужны выборы, новые политики должны прийти. У нас специфическая система, Путин не может так сказать, потому что он за все отвечает. Поэтому будут экстренные меры правительства: будут увеличены государственные расходы, увеличен долговой рынок наконец. Вот мы сейчас гордимся, что у нас внешний долг не больше 10–12% ВВП, а можно и 50–60% сделать в такой ситуации, ничего в этом страшного нет. Что мы можем прогнозировать? Мы можем только спекулировать на тему того, на сколько упадут реальные доходы у большинства людей.
— Это что касается зарплат, доходов и взаимоотношений с избирателями. Но это последствия. Вопрос в том, что будет с экономикой? Должен ведь быть какой-то план выхода из кризиса?
— Должен.
— От этого плана будет зависеть и окончание паники, и восстановление доверия.
— Согласен. Это важно и для бизнеса, и для обычных людей. Но окончание паники еще не означает наступления счастья. Правительству придется определиться с приоритетами. Прежде всего речь идет об импортозамещении. Потому что и впредь зависеть от ценовой ситуации на нефтяных рынках невозможно. По-видимому, эпоха высоких 100-долларовых цен на нефть закончилась. Должен быть разработан план правительства, определена идустриальная политика и приоритеты. Это довольно кропотливая работа. Плана действительно нет, идет инерционное развитие, и это очень серьезное препятствие. Мы продолжаем жить сегодняшним днем.
«Мы уже дошли до дна»
— По-вашему, мы уже дошли до дна?
— Думаю, да. Хотя, конечно, положение людей еще может ухудшаться.
— В одном из интервью вы сказали, что на роль премьер-министра вы бы предложили себя. То есть вы знаете, что нужно делать?
— Примерно представляю себе. Я знаю знающих людей, с которыми мы могли бы составить антикризисный план.
— Кто они?
— Фамилии, имена, явки? Нет, это не имеет значения. Наша политическая система такова, что не предполагает оппозиции, которая в любой момент при коллапсе, новых выборах или чрезвычайном положении может прийти к власти. У нас исполнительская вертикаль и очень серьезные автократические правила.
— И проблема кадров в связи с этим.
— У нашего президента очень хорошая профессиональная команда, надо сказать. Профессиональные и знающие экономисты. Но всегда так бывает, когда долго у власти находишься, притупляется понимание деталей того, что происходит, привыкаешь к одним и тем же лицам. Я по себе это знаю. Я работаю директором в Институте экономики, и у меня такое ощущение, что два срока — это самый лучший вариант для политика. У китайцев и американцев разная ментальность, но и те и другие независимо друг от друга пришли к тому, что каким бы ты ни был мудрым и прозорливым, но прошли два срока — и все, товарищ дорогой. У нас, к сожалению, не выработана такая схема.
— Недавно министр экономического развития Алексей Улюкаев давал большое интервью. Из того, что он сказал, совершенно ясно одно: плана у правительства нет. Более того, он признал, что центр принятия решений сейчас вовсе не в Минэкономразвития, а в Центральном банке, в не совсем понятной структуре АСИ (Агентство стратегических инициатив, созданное Путиным в 2011 году), частично в Минфине. Неясно, кто сейчас отвечает за разработку антикризисных мер, на ком ответственность? На Путине?
— Это все очень грустно. Принят закон о стратегическом планировании, довольно бессодержательный, на мой взгляд. Нет ясного понимания долгосрочных ориентиров. В основном все сводится к прогнозам: сценарий оптимистический, реалистический, пессимистический, катастрофический. Этим должен заниматься наш институт (он и занимается) и другие центры. Но политики должны декларировать желаемые для нации цели и средства их достижения, а вот с этим большие проблемы. Я считаю, что нужна смена модели экономической политики.
«Нашей экономике нужно больше кнута и меньше пряника»
— Как должна выглядеть новая модель?
— Надо перестать демонизировать государственную активность, не бояться государственных инвестиций. Мне кажется, что у власти сейчас много людей, имеющих псевдорелигиозную привязанность к доктрине свободного рынка.
— Что нужно изменить?
— Ментальность. Нужна золотая середина, нужно понимать, что государственная активность и частная инициатива не исключают, а дополняют друг друга. А у нас большой перекос, на простом языке это называется утратой баланса между кнутом и пряником. Одним пряником ничего не сделаешь.
— У нас, выходит, преобладает пряник?
— У нас, как правило, пряник, в то время как нужны валютные ограничения по закону.
— Это кнут?
— Это кнут, конечно, и он должен работать. А президент на пресс-конференции сказал, что это нерыночные меры, мы, мол, это даже не обсуждаем. А что мы обсуждаем? Они приглашают экспортеров и ведут «дружеские беседы». Выясняется, что кто-то там нашел три миллиарда — большое спасибо тебе, неси. Потом с Петровым встретился, с Ивановым... А это рыночные меры? Для меня, например, важно, чтобы был ясный сигнал, что все равны перед законом, все меняют валютную выручку, и никаких дружеских разговоров не надо.
— Может быть, Путин просто не хочет ссориться с олигархами? Опасается, что его могут отстранить от власти?
— Я не думаю, у нас очень сильный президент. Олигархов никаких у нас нет, есть магнаты. Тем более он говорит о том, что он не приближен ни к кому, любимчиков никаких у него нет.
— Но должен же он на кого-то опираться.
— На народ он должен опираться, на народную любовь, а она у него есть. Сейчас тем более можно предпринимать меры, которые отвечают общественным интересам. У нас до сих пор преобладает старая мантра: что хорошо для General Motors, то хорошо для Америки. Это полная ерунда. На самом деле интересы бизнеса не всегда совпадают с интересами общества.
— Вот сейчас, например, они вступили в противоречие...
— Конечно. И это логично: если я продал свой товар на рынке, получил доллары и вижу, как у вас тут все рушится на рынке. Какого черта я буду менять на рубли? А надо, чтобы менял.
— Но если президент не принимает этого решения, значит, он видит в этом какой-то риск для себя лично, для экономики или еще чего-то?
— У меня такое ощущение, что дело здесь не в риске даже, а в какой-то такой философской преданности доктрине либерализма. Нерыночная, мол, это мера, плохо отразится на инвестиционном климате. Это касается не только Путина, но и многих людей, которые во власти работают, они считают, что инвестиционный климат — это святое дело, хотя чиновники, которые им подчиняются, издеваются над бизнесом как хотят. То, что сейчас происходит, беспрецедентно: и коррупция, и прямые захваты бизнеса. И некуда бежать — ни в суды, никуда. И одновременно звучит мантра про то, что надо снижать налоги, убирать административные ограничения, либерализацию проводить, сокращать неэффективные государственные расходы. А какие? Помощь бедным семьям. Все равно, мол, она не доходит до бедняков. Так ты разберись, чтобы доходила! Нет, говорят, надо прекращать финансировать бедняков.
— Это вы чью идею пересказываете?
— Я не буду называть фамилии, это очень известные люди, я с уважением к ним отношусь. Но это и есть псевдорелигиозное обожание. Я называю это «импотентный либерализм».
— А почему помощь не доходит до бедных? Из-за коррупции?
— Из-за коррупции, из-за того, что существуют большие проблемы выявления бедных. Это замкнутый круг. Мы, простые люди, ведь тоже любим ловчить: такая обстановка, все нестабильно, вот мы и притворяемся бедными, справки находим. Все так, но это не освобождает от ответственности исполнительную власть. В одном городе было предприятие, где работали слепые, они делали розетки, выключатели. Все было хорошо: предприятие имело льготы, они не платили налог на прибыль. И вот однажды эти льготы отменили. Я спрашиваю ответственного человека: зачем? Ответ был такой: «Мы во вторник ввели льготы, а в среду полстраны стало слепой». Какой результат? Вместо того чтобы научиться отличать слепых от зрячих, отменили всю систему льгот. А кто страдает? Реальные слепые.
— То же самое может случиться с реальными бедными. Что же делать?
— Разбираться надо. Это черная, неблагодарная работа.
— То есть вновь все упирается в эффективность госуправления?
— Да, это тяжелая, кропотливая работа, а вместо нее государство хочет отказаться от своих социальных обязательств. И мы видим это везде — в здравоохранении, культуре, науке. Сейчас все идет к коммерциализации.
— Но если государство не может разобраться, кто слепой, а кто нет, ничего другого ведь ему не остается.
— Тогда народ должен попросить, чтобы этим государством руководили другие люди. Может, они смогут разобраться.
«России может помочь парламентская демократия»
— Мы в итоге пришли к тому, что без политической реформы ничего не сделать.
— Политическая система очень серьезно влияет на экономическую политику. Люди могут хорошо начинать, но потом идет привыкание, все друзья, все знакомые, вы начинаете вместе командовать. Это не всегда эффективно для страны. Поэтому наша задача — стать гражданами. Путин процитировал Лермонтова: «Прощай немытая Россия..», а ведь дальше, насколько я помню, у поэта было: «страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ». Так вот не надо быть преданным, надо изучать программы партий, перестать быть подданным, ходить на выборы. Банально.
— Мы недавно опубликовали список кандидатов на пост премьер-министра — если Путин решится сменить правительство. Так вот единственным кандидатом, у которого, кроме экономической, есть еще и политическая программа, был Алексей Кудрин. Он уже давно делает политические заявления и говорит как раз о построении гражданского общества. Для него изменения в экономике неразрывно связаны с вовлечением в политику активных граждан. Как вы считаете...
— Я считаю, надо его поздравить.
— ...но при этом он относится к либеральной части экспертов.
— Да, и это мне не нравится. Но если будут честные выборы и будут конкурировать там команда Кудрина, например, с командой Собянина...
— Но премьер-министра у нас не выбирают.
— А это другая история, это новая история для другого сюжета. Сейчас да, премьер-министра у нас не выбирают, у нас премьер-министры технические. Вот когда перестанут быть техническими, тогда, может быть, начнутся изменения к лучшему. Политическая конкуренция при всех ее издержках делает экономические решения более взвешенными и эффективными.
— Мы сейчас рассматривали оптимистический сценарий, при котором валюта стабилизируется на том уровне, что сейчас, мы привыкаем к новым, высоким ценам, пересматриваем свои расходы, от чего-то отказываемся... Но если доллар продолжит расти примерно такими же темпами, как на прошлой неделе, что тогда? Ведь этого сценария нельзя исключить.
— Нельзя исключить. В моем представлении предпринимаются правильные меры, но недостаточные. Мне кажется, без более менее жестких валютных ограничений не обойтись. Но, может быть, они лучше знают, что там происходит.
— А если не знают?
— Если не знают, значит, придется еще раз пережить легкую панику, после которой, может быть, уже введут валютные ограничения. Может быть, позовут Геращенко с Парамоновой.
— Но когда их позовут, не будет ли уже слишком поздно? Не перерастет ли тогда валютный кризис в глубокий экономический?
— Экономический кризис нам обеспечен, похоже. Рецессия — падение ВВП — скорее всего будет. Можно только спорить на сколько. Потому что активности нет, она зажата. Повышением процентной ставки она просто убивается. Нам обеспечена очень неприятная комбинация роста цен и падения производства — стагфляция, точнее рецефляция (этот термин — мое изобретение).
— Предположим, власть последует вашему совету и совету ваших коллег, введет валютные и другие ограничения, направленные в первую очередь на крупных магнатов. А как быть со средним бизнесом?
— Путин правильно говорил, что надо перестать терроризировать бизнес. Но вы скажите своим чиновникам, чтобы они не терроризировали.
— Может ли одно сочетаться с другим: кнут по отношению к магнатам и пряник для среднего бизнеса?
— Конечно, может. Кнут – это валютные ограничения. А пряник – это благоприятные условия для бизнеса, чтобы он знал, что не будут меняться налоги, что инфляция будет 2-3-10%, что она не будет расти до 15%. Он должен привыкать к стабильным правилам игры, чтобы иметь возможность сформировать бизнес-планы, хотя наш малый бизнес, если он видит, что его продукция продается, может разные виды гнета выдержать. Проблема еще в том, что у нас чрезмерно преобладает импорт в общем предложении товаров и услуг. Здесь должна быть комплексная программа импортозамещения без соскальзывания в режим изоляции, что гарантированно привело бы страну в зону «технологического захолустья».
— А как это делать?
— Посмотреть, как другие делают. Например, германоязычные страны, это яркий пример всего положительного. Я германист по специальности и знаю, как все это у них работает — почти как в учебнике, нигде больше нет такого приближения к идеалу. Там и массмедиа — настоящая «четвертая власть», не то что у нас.
— То есть надо делать ставку на средний бизнес?
— Надо делать ставку на демократизацию. В это смысле я очень поддерживаю Кудрина. И как бы это ни звучало банально, но через демократизацию начинается истинная федерализация. Мы слишком много полномочий забрали в центр, все в Москве решается, деньги в Москве, это неприлично. Надо все это рассредотачивать, надо доверять. Но для этого у людей должна быть ответственность.
— Неужели получится надеть узду на крупных магнатов и дать свободу среднему и мелкому бизнесу?
— Почему узду? Надо их контролировать. Нужен баланс административных и либеральных мер. Этот баланс надо находить методом проб и ошибок. Как только мы диверсифицируем экспорт и перестанем зависеть от колебаний цены на нефть (а это унизительно для такой страны, как Россия) административные ограничения окажутся излишними.
— Как в дальнейшем должно выглядеть регулирование?
— Они (бизнесмены. — Профиль) будут говорить, а вы изучайте, правду они говорят или нет, давать им кредит или нет. Нужно спрашивать с них: мы вам все предоставили, а вы три самолета произвели, в чем дело, товарищи? У нас очень большие мастера придумывать себе оправдания. Тем более когда все любимчики, все друзья.

РУССКИЙ ГОЛОС ОБ ИЗРАИЛЕ

Евреи. Евреи на острие, возможно, главной мировой войны — за ценности, за человека и человечность


 
Дмитрий Воронков  (Москва)
На мой вкус, евреи бьются не за свою безопасность. А за мой мир, за мои ценности, за мою культуру. И большинство моих единомышленников, которых я считаю достойными людьми. За нас всех. Они на острие, возможно, главной мировой войны — за ценности, за человека и человечность. За это сейчас и идут все войны. Не за территории, не за ресурсы, как пытаются убедить нас некоторые дебилы. Всё это в наше время гораздо дешевле купить, если человеческая жизнь стоит, сколько должна. И покупают, если можно, и платят своим трудом и талантом тем, кто этой платы, чаще всего, и не заработал. Или просто умасливают. Дешевле так, чем война, пускай их.

За ценности и главную из них — свободу данную Богом. За возможность человеку быть свободным против тех, кто желает держать других в рабстве, будучи бездарным бездельником. Возможно, это последняя и главная война.
Палестину не купишь. Вернее, деньги-то она берёт много лет у всего мира, в том числе и у врага, которого желает уничтожить — у Израиля. И Израиль даёт. Из России евреи выглядят полными придурками и у многих вызывают ненависть подобной непонятной и унижающей других глупостью. Чего это они, самые пушистые? Здесь сейчас в моде национальные интересы, и пускай все сдохнут. Только не пойму, в чём эти интересы — убей меня ядом. Но жизнь в Палестине нисколько не стоит, слово и достоинство, соответственно, тоже. Забыли. И проповеди их святых отцов не располагают. Обязанность, долг, ответственность — пустые слова в такой ситуации — отсутствует главный эквивалент ценности — человеческая жизнь. Даже своя. Чего уж там говорить о жизни какого-то еврея или американца. Почему тёткам не поплясать 11 сентября, когда их соотечественники убили столько противных американцев в дорогих башнях? Классно ведь, весело.

Халявой тут не вылечишь. Лекарство одно — производительный труд на благо общества, от которого они давно отвыкли. Своего, палестинского общества. И, соответственно, трудовое воспитание. С методами убеждения и принуждения. Как говорил мой командир роты — пряник в зубы и по ушам.
Сейчас время по ушам. И делают это евреи без гордыни, с терпением и самопожертвованием, на которое мало кто способен.
Многие делали это гораздо резче в Германии, Японии, Вьетнаме, Ираке или Югославии, в том числе, и русские. Ни своих, ни чужих не считали, когда чувствовали себя правыми и желали выжечь заразу. И ничего не платили, наоборот, ещё и репарации брали. У евреев это гораздо жертвенней, достойно богоизбранной нации. Искупают грехи мира, чужие грехи, будучи оплёванными и распятыми. В библейском смысле мы все евреи, поскольку физически от Адама, а духовно от Иисуса.


Правда, сами евреи не столь патетичны. Обыденно делают, что должно, защищают свои дома, своих детей, уничтожают мерзавцев и не радуются их смерти и смерти их соотечественников. Теряя своих детей тоже. Не ждут скорой и славной победы — всё равно оплюют, как обычно в истории. О высоком думают мало. Это понятно, они держат винтовку, не я. А винтовка в руках изменяют лексикон в сторону простоты и нецензурности. Говорят, что бьются, просто, за свою безопасность. А мне кажется, за меня.
Гибнут ли на самом деле невинные люди? Гибнут. На чьей совести их гибель? На совести государства, которое не может больше мириться с варварскими обстрелами своих городов, или все-таки на совести дегенератов, эти города обстреливающих? Не такой уж элементарный вопрос, учитывая, что в нашем, окончательно сбрендившем мире, находятся дебилы, обвиняющие Черчилля в гибели немцев, а Трумэна — в уничтожении японцев…

Да, гибель детей полностью на совести палестинских бандитов, и пусть эти самые дети танцевали бы на улицах, при сообщении о нашей с вами гибели, от этого на душе легче не становится… Почему? Да потому, что мы — не они. Вот в этом и кроется суть проблемы. Я не верю в то, что среди нас есть люди, которые радуются тому, что уничтожение бандитов повлекло за собой гибель детей. Я не верю в то, что на улицы израильских городов хлынут толпы людей, сжигающих палестинские флаги и стреляющих в воздух от счастья. Как не верю и в то, что в переполненный арабский автобус войдет обмотанный взрывчаткой еврей и с диким криком отправит в мир иной себя и пассажиров. Если, не приведи Господь, такое случится, то речь в Израиле пойдет о сумасшедшем, а не о герое, семья которого будет им гордиться и одновременно радоваться солидному денежному вознаграждению.
Вы можете себе представить палестинских лидеров, выражающих сожаление по поводу гибели детей на дискотеке в Тель-Авиве, заявляющих, что если бы они знали о том, что в автобусе ребенок погибнет во чреве матери, они не послали бы туда самоубийцу? Бред, верно? Потому что им наплевать, кого убивать, израильского спецназовца или грудного ребенка. И тот, и другой — евреи, а значит, заслуживают только одного — смерти.

А Израиль сражается с террористами. И неважно, что практически весь палестинский народ живет ненавистью к Израилю, разделяя убеждения своих вожаков, а израильское общество в своей достаточно большой части сочувствует палестинцам. Вот, на мой взгляд, и корень нравственной, человеческой, военной проблемы. Принципиально разная система координат, взгляда на человеческую жизнь, достоинство, справедливость. На все, что составляет суть человека.
Цивилизация никогда не сможет победить пещеру. Просто потому, что сыны цивилизации будут всегда переживать о каждом погибшем ребенке, а пещерные жители будут уничтожать все на своем пути, радуясь гибели любого младенца.

МЫ ШЛИ В ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЕКО


  
Вот это страна была!  Всем странам – страна. Режим – всем режимам режим.
Строгий, умственно-сильный. Мышечно-всесильный. Раз и навсегда установленный.
Все говорили на богатом и могучем, дули в горны, стучали в барабаны,
сажали редиску,
боролись за урожай и за светлое будущее. Весь мир, кроме нас, шел не туда.
Мы шли в прекрасное далеко.

   Вот это страна была! Все жили в счастливом неведении. Самолеты
горели только в фильме «Экипаж»,
поезда – в фильме «34-й скорый». Мопассан и Золя не рекомендовались
до восемнадцати лет.
Не омрачая жизнь граждан негативом, влияющим на производительность труда,
нереально-правдивые «Правда», «Комсомольская правда» и «Пионерская правда»
на весь мир вещали о счастье, равенстве и братстве. Пели песни о
главном, смотрели «Время»,
«В мире животных», «Голубой огонек» и «Кинопанораму». Носили красные
знамена и розовые очки. Дальтоников лечили у специально обученных
«окулистов».


   Вот это страна была! Ни коррупции, ни взяточничества, ни
гей-парадов. Ни инвалидов,
ни бомжей, ни безработных. Все (по способностям и потребностям)
приносили пользу обществу:
поэты мели дворы, художники рисовали агитплакаты, кухарки управляли
государством.
Все было свое и для своих. Народ и партия были едины. Осознавая
высокую ответственность
перед мировым сообществом, все стремились быть лучшими во всем.
Всех уговаривали пробовать крабов и требовать долива пива. Все имели
хорошие показатели
и были благодарны за счастье жить в такой стране. У всех был
достойный аппетит и жизнеутверждающий дух.

      Все ели русские пельмени, украинские вареники, узбекские манты,
грузинские хачапури,
еврейский форшмак, докторскую колбасу и финский сервелат. Пятнадцать
республик –
пятнадцать сестер – понимали друг друга. Все боролись за мир,
гордились державой и помогали странам социалистического лагеря. Все
были согласны умереть за Родину. В магазинах было все, не считая
дефицита.
Все стояли в очередях – за всем, кроме бананов. Очередей за бананами не было,
потому что не было бананов. Демонстрации были праздником. Иностранные
языки учили все –
и все их знали одинаково плохо. Запад не понимал, почему нам так хорошо.
Мы не понимали, почему нас жалеют зарубежные родственники – предатели Родины –
и не хотели с ними знаться.


   Вот это страна была! Все страны завидовали! Мы были первыми
всегда. Пятилетку выполняли за три года. Космические корабли бороздили
пространство. Туалеты были на улице. «Запорожец» был машиной.
Кошки ловили мышей. Собаки охраняли границы Родины. Ленин был
непременным атрибутом интерьера. Одного телеканала хватало на всех.
Руководство отчитывалось перед народом за то, что сделано и что будет.
Законы были за народ. Все было для народа: бесплатные квартиры,
бесплатный отдых,
бесплатное обучение, бесплатные лагеря, бесплатные мечты о том, как заживем.

      Все шли в прекрасное далеко. Бога не было, запад был врагом,
капиталисты нас боялись.
Не было ни богатых, ни бедных. Все были одинаково бедными. Народу
хватало того, что давала партия.
Партия давала народу то, что считала нужным – и брала себе все, что
хотела. Весь народ получал столько, сколько требовалось на нужды
жизни. Тот, кто разбогател (путем строжайшей экономии!),
свое богатство не афишировал. Голодных не было. Хлеба всегда было вдоволь.
Отгороженные железным занавесом, простые граждане чувствовали себя
защищенными от
капиталистического насилия.


    Все взрослые были членами профсоюза, все дети играли в «Зарницу»
и в классики.
Шоколадные конфеты и мандарины водились в новогодних подарках. Торты
в виде человеческих
органов не существовали как таковые. Пирожные были с масляными
розочками. Куклы были куклами.
Дети ждали выходных, чтобы смотреть мультики. На Восьмое Марта
мальчики дарили девочкам открыточки, на 23 февраля девочки дарили
мальчикам расчесочки. Носки и носовые платки  дарили тем,
кто уходил в армию. Двоечники писали без ошибок. Школа не была домом моделей.
Гигиена школьной формы заключалась в смене воротничков и манжет.
Блузка прикрывала учительский живот. Юбка прикрывала учительский зад.
Авторитет учителя поддерживался красным цветом чернил.

     Вот это страна была! Чувства были высокими. Все были
друзьями-товарищами-братьями.
Вопросы пола не мусолились. Никому не приходило в голову сесть на
застеленную кровать.
Никто не думал о сексе и даже не знал такого слова. Целовались в щечку
или с закрытыми глазами.
Детей находили в капусте. Все парни были настоящими – нормально
функционирующими по части демографии. Девушек было –
завались-выбирай-не-хочу. Все до одной варили борщи, штопали носки,
читали «Тихий Дон», изучали материалы съездов КПСС, танцевали вальс и
ходили в капроновых
бантиках вплоть до выпускного.


   Объевшись несвежих калош, мировой капитализм гнил от злости.  Мы
были выше вещизма.
У нас была духовность. Мы имели то, что могли достать. У тещ не было
сигарет в зубах,
декольте ниже пупа и пирсинга. У свекровей не было цепей ниже колен,
татуировок и накладных ногтей.
Мамы носили крепдешиновые платья, пахли «Красной Москвой» и стирали вручную.
Хозяйственным мылом. Папы забивали «козла». Бабушки пекли пирожки и не
торчали в интернете.
Дедушки разводили шелкопрядов. Соседи вели себя корректно: cтавили
фингал под глаз только
из добрых побуждений. Ботинки «Скороход» носились, пока влезала нога
и передавались по эстафете дальше. Радуясь любой мелочи, все пребывали
в относительном равновесии финансового НЕблагополучия.
Конфликты решались посредством парткома, профкома и месткома.
Семьи были нерушимыми ячейками общества.


    Мы шли к цели, шли – и, наконец, пришли. Никто не собирает марки,
значки и спичечные коробки.
От бананов тошнит. Дети не играют в прятки, не грызут «Кисель
плодовоягодный в брикетах»,
не плачут от песни «Пропала собака». Дамы (даже под брюками!) носят
целые колготки.
Джентльмены без опаски рассказывают политические анекдоты, моют кости
правительству
и выносят мозги у оппонентов в социальных сетях. Железный занавес
проржавел и развалился.
Желанное-долгожданное «прекрасное далеко» приблизилось вплотную.
Поднаторев на старых добрых пиротехнических пистонах, бывшие пионеры
подались в олигархи. Правительство стало врагом народа.
Бог доказал, что он есть. Секс тоже подтвердил свое существование.
Романтика подбила сальдо
под качеством секса и величиной доходов. Разводы вошли в моду. Диспуты
«Бывает ли любовь с первого взгляда» и «Есть ли жизнь на Марсе» канули
в Лету.


     Мы не считаем в уме, не читаем бумажные книги, не ныряем в
снежные сугробы.
Мы пьем фильтрованную воду и обезжиренное молоко. Не кайфуем от
жареной картошки и майонеза. Предпочитаем сухари – свежим булочкам. Мы
не смотрим в небо, не сидим у костра под гитару,
не мастерим милых безделушек. Мы покупаем дорогие подарки, в которых
нет тепла наших рук и нашей души. Мы забыли, что такое фотобумага
«Унибром» тринадцать на восемнадцать. Мы теряем навыки грамотного
письма. Игнорируем знаки препинания. Вместо слов – смайлики. Вместо
писем – СМСки.
Вместо копирки – ксерокс. Вместо улыбок – ботокс. Вместо психушки –
«Дом-2». Вместо «Свадьбы в Малиновке» –
стрелялки-взрывалки-убивалки-грабилки-изнасилки. Вместо «Ежика в
тумане» – головастые уродцы. У кукол – шикарные наряды и ярко
выраженные половые признаки. У домашних животных
и грудных младенцев – свои телеканалы. Подаркам с елки не радуются,
как сокровищам.
У тысячи сортов колбасы – один вкус.



      Мы поддерживаем «уровень». Делаем то, что велит нам реклама.
Ездим на иномарках.
В Париже бывали столько раз, что устали рассказывать, сколько. Мы
забываем имена своих друзей.
Мы хорошо помним имена своих начальников. Лица наших любимых прячутся
за «актуальной» формой бровей, татуажем глаз, силиконом губ. Мы
открыли себе – себя: каждый первый – великий поэт-писатель-драматург;
каждый второй – великий художник-певец-композитор; каждый третий –
сам-себе-
великий-актер-режиссер-менеджер-продюсер. Уныло волоча шлейф былой
славы, замшелые
маститые пылятся на полках. Политиков – больше, чем простых смертных.
Простые смертные не стоят в очередях за видеомагнитофонами. Сложные
бессмертные – тоже. Нет очередей, нет видеомагнитофонов,
нет азарта «что дают», но есть вещи, которые делают нашу жизнь сказкой
– и без которых жизни нет.



Вообще.

   Прекрасное далеко, ставшее привычным настоящим, приветствует нас
из компьютера.
Мы не стучимся к соседям в обнимку с тазиком «оливье», не обсуждаем
на кухнях мировые проблемы,
наши гости не переобуваются в комнатные тапочки, но кто ходит в
гости? Есть скайп. Не вставая со стула, мы навещаем друзей и родителей, заказываем по каталогам карнавальные костюмы, лоскутные одеяла и настоящие купальники вместо сшитых внизу маек. Первый человек, говорящий по мобильнику через наушники, выглядел сумасшедшим. Теперь мы все такие. Мы удивляемся, как назначали встречи у памятника Ленину и отыскивались: памятников было три! Мы не удивляемся, что в компактном корпусе мобильного телефона – система навигации всего мира. Мы держим его в руках. Мы держимся за него, как младенцы – за материнскую пуповину. Не дай Бог, отключат источник питания и


связь оборвется!
Потерять мобильник – потерять голову и весь мир. Без всего мира – это
еще куда ни шло,
но ходить без головы – неприлично даже в туалет. А разве мы ходим? Мы
мчимся, сломя голову.
Быстрее, быстрее. Спешим успеть и преуспеть. Успеваем и преуспеваем.


   Мы живем с расшоренными глазами. Выбираем круг общения, страну
проживания, гордимся своей родословной, не позволяем делать из нас
однородную поддакивающую массу. Мы не армия роботов,
мы живые. Короткие юбочки поднимает ветер. Звонкие каблучки
пробуждают от спячки асфальт.
Мы не разучились смотреть на облака и считать звезды, но как только
мы начинаем развешивать уши, прекрасное далеко начинает делать  ноги.
На то оно и прекрасное, чтобы к нему стремиться.
Может, грядущим поколениям оно покажется анахронизмом вроде
пассатижей – переключателей телеканалов, но люди хотят быть
счастливыми во все времена – при любом строе – и несмотря ни на какие
помехи.
  Любящие глаза и детский смех актуальны всегда. А что еще нужно?
Больше ничего не нужно.
Нас ждет прекрасное далеко.
  Вперед.


Автор: Зина Вилькорицкая