пятница, 28 марта 2014 г.

УКРАИНА ОБИДЕЛАСЬ

Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными –
нам не стать с вами даже сводными.
Вы себя окрестили «старшими» -
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Вы огромные, мы – великие.
А вы жмете… вы всё маетесь,
своей завистью вы подавитесь.
Воля - слово вам незнакомое,
вы все с детства в цепи закованы.
У вас дома «молчанье – золото»,
а у нас жгут коктейли Молотова,
да, у нас в сердце кровь горячая,
что ж вы нам за «родня» незрячая?
А у нас всех глаза бесстрашные,
без оружия мы опасные.
Повзрослели и стали смелыми
все у снайперов под прицелами.
Нас каты на колени ставили –
мы восстали и всё исправили.
И зря прячутся крысы, молятся –
они кровью своей умоются.
Вам шлют новые указания –
а у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас - Демократия.
Никогда мы не будем братьями      
                      Анастасия Дмитрук, 23 года.

Молодец, девчонка: не генами 
Ты горда, не походов славными,
Не мощами предков нетленными, 
Не соборов златыми главами,
Не преданием, не историей,
Не широкою территорией:
Только жаждою благородною 
Быть теперь и всегда свободною. 


From: J W <>
Sent: Friday, March 28, 2014 12:53 AM
Subject: Юная украинка - россиянам
***************************************************************************************************
Русо-наци-погромо-фильские отклики - убедительная само-анти-пропаганда.
Откровенный призыв: Люди! Держитесь подальше от нас - зверья кровожадного!
ДР




Это сообщение свободно от вирусов и вредоносного ПО благодаря avast! Antivirusзащита активна.

ЧУДО ЛИМОНА



1. Сохранит цвет овощей. Иногда в процессе приготовления картофель и цветная капуста темнеют. Овощи сохранят хороший яркий цвет, если добавить в воду, в которой они варятся, одну чайную ложку свежевыжатого лимонного сока.
2. Удалит запах от разделочной доски. Для устранения запаха, доску промойте и протрите ломтиком свежего лимона или губкой, смоченной в свежевыжатом лимонном соке.
3. Сохранит цвет зелени. Если перед подачей на стол сбрызнуть зелень свежим лимонным соком, она не потемнеет. Это касается и фруктовых салатов. Вы можете сделать их чуть раньше, просто капните на ломтики яблочка немного свежего лимонного сока.
4. Отбелит деликатные ткани. Отбеливатели на основе хлора, которые обычно используются в домашнем хозяйстве, могут оставлять на ткани желтые пятна вследствие реакции, происходящей между хлором и железом, содержащимся в воде. Если вы хотите, чтобы изделия из деликатных тканей оставались белоснежными, замочите их на 30 минут в воде, в которую добавлен лимонный сок и пищевая сода.
5. Удалит пятна от пота. Не тратьте деньги на химчистку: уродливые пятна пота с одежды можно удалить простым и дешевым способом. Просто протрите их раствором, состоящим из равного количества лимонного сока (или уксуса) и воды.
6. Усилит действие стирального порошка. Если вы достали из шкафа одежду, которую носили в прошлом сезоне и обнаружили, что на ней появились пятна от сырости, сделайте пасту из лимонного сока и соли. Натрите ей пораженные участки, а затем высушите на солнце. Повторяйте процедуру до тех пор, пока следы сырости не исчезнут полностью. Таким же образом можно удалить пятна и ржавчину.
7. Отстирает белую одежду. Лимонный сок – эффективное и безопасное средство для отбеливания. Добавьте его в воду для стирки: одежда останется белой и будет иметь аромат лимона.
8. Удалит пигментные пятна. Прежде чем купить специальный крем для удаления пигментных пятен, попробуйте вывести их с помощью лимонного сока. Нанесите его на кожу, оставьте на 15 минут, затем смойте. А еще лимонный сок – эффективное средство против лоснящейся кожи.
9. Сделает пряди яркими. Чтобы получить яркие пряди волос, смешайте 50 мл лимонного сока и 150 мл воды и вымойте этим раствором волосы. Высушите волосы на солнце. Вымойте шампунем. Для достижения лучшего эффекта, повторяйте процедуру один раз в день в течение недели.
10. Укрепит ногти. Налейте в миску 200 мл горячей воды, такой, чтобы выдержали руки. Добавьте сок половины лимона и подержите в ней руки в течение 5 минут. Так как кожа вокруг ногтей более жесткая, протрите её лимонным соком.
11. Удалит пятна от овощей или фруктов. Когда мы собираем ягоды или готовим салаты, на наших руках часто остаются пятна, которые трудно отмыть мылом. Нанесите на кожу рук неразбавленный лимонный сок, подождите несколько минут, а затем вымойте руки теплой водой с мылом. При необходимости повторите процедуру несколько раз, это не повредит вашей коже, а упрямые пятна исчезнут.
12. Смягчит сухую кожу локтей. Сухая кожа локтей зудит и имеет очень некрасивый вид. После нескольких процедур с лимоном, вы решите эту проблему. Смешайте лимонный сок и соду для выпечки. Полученный скраб втирайте в локти, чтобы снять ороговевший слой, а кожа смягчилась и стала гладкой.
13. Сделает кожу лица чистой и сияющей. Кожа лица будет светлой и сияющей, если вы будете протирать его лимонным соком. При проблемной коже вы можете несколько раз в день очищать лицо лимонным соком. После нескольких дней ваше лицо будет выглядеть намного лучше.
14. Урегулирует пищеварение. разведите две чайные ложки свежевыжатого лимонного сока в 2 стаканах горячей воды и пейте по утрам натощак. Лимонный сок поможет регулировать пищеварение. Некоторые диетологи рекомендуют пить эту смесь для похудения.

ПОБЕГ СТОЛЕТИЯ



Побег столетия
Так 60 лет назад японские контрразведчики назвали переход на их сторону высокопоставленного сотрудника советского НКВД.
13 июня 1938 года на пограничном мосту между СССР и оккупированной японцами Манчжурией появился человек в советской военной форме. 
На малиновых петлицах его гимнастерки сверкали три ромба - знаки различия комиссара государственной безопасности третьего ранга, на груди - орден Ленина и два ордена Красного знамени. Человек потребовал встречи с высшим японским пограничным начальником. Японскому комиссару он предъявил удостоверение #83, в котором значилось: предъявитель сего, Люшков Генрих Самойлович, является начальником управления НКВД Дальневосточного края. Удостоверение было подписдано наркомом внутренних дел СССР Ежовым.

Японский комиссар растерялся - впервые в жизни он лицезрел столь важную советскую персону, не совсем понял, чего от него хотят. И быстро переправил Люшкова в контрразведывательный отдел японской армии в Сеуле. Там майор, знающий русский язык, убедился, что по документам это действительно Люшков, имя которого было ему известно. В то, что Люшков желает перейти к японцам, не поверил, и так доложил начальству. 

Те решили: это какая-то советская ловушка, и начали совещаться - большинство стояло за то, чтобы вернуть Люшкова русским, нас-де на мякине не проведешь. Для порядка сообщили об этом наверх. Как только в японском военном министерстве получили это сообщение, то последовал приказ: срочно, с соблюдением всевозможных мер секретности, доставить Люшкова в Токио. Все японские офицеры, имевшие дело с Люшковым и просто видевшие его, получили строгий приказ о неразглашении этого дела.

В сопровождении подполковника японской армии Люшков был доставлен в Токио. В целях конспирации они сошли с поезда за несколько остановок до японской столицы. Там их ждала машина с окнами, закрытыми занавесками. Люшкова отвезли на конспиративную квартиру недалеко от здания военного министерства. Начались долгие допросы-беседы.
Так кем же был Генрих Люшков? Вряд ли кто-нибудь найдет ответ в советской литературе. На имя изменника было наложено вечное табу. Мы были вынуждены обратиться к американским, английским и японским справочным изданиям.

Итак, Генрих Самойлович Люшков родился в Одессе в семье небогатого портного-еврея. Окончил начальную школу, продолжил свое образование не то в гимназии, не то в реальном училище. В старших классах под влиянием своего брата (большевика-подпольщика) с начала 1917 года принимает участие в революционном движении. Несмотря на молодость стал одним из деятельных организаторов советской власти в Одессе, членом Одесского совета. С 1917-го - член большевистской партии. Его направляют в политшколу в Киев, но начавшаяся гражданская война учебу прерывает. В 19 лет Люшков уже - комиссар полка. А вскоре - комиссар бригады 14-й армии. Сражался с деникинцами, петлюровцами, белополяками, бандами всех мастей. За участие в этих боях награжден своим первым орденом Красного Знамени.

В 1920 году началась его 18-летняя служба в ЧК. Несколько лет служил на Украине, затем был переведен в Москву. Там Люшков работает в одном из важнейших подразделений ЧК-ГПУ-ОГПУ - секретно-политическом отделе (СПО). В составе специальной следственной бригады он расследует в 1934 году обстоятельства убийства Кирова, ведет так называемое "дело славистов". Считается в центральном аппарате человеком Ягоды, однако падение шефа не затронуло Люшкова.

Еще в начале 30-х Люшкова направили в Германию. Занимался он, как это сейчас принято говорить, промышленным шпионажем. В его задачу входило изучение промышаленного потенциала главной в то время немецкой самолетостроительной фирмы "Юнкерс". Составленный Люшковым обстоятельный доклад по этой проблеме попал к Сталину, который интересовался вопросами авиации. Он запомнил имя автора. Когда арестовали Ягоду, все руководство СПО было ликвидировано. Повторим, Люшкова эти репрессии не только не затронули, - наоборот, он получает назначение на ответственный пост начальника управления НКВД Азово-Черноморского края, что не могло произойти без согласия вождя.

В Ростове Люшков строго выполнял задания Сталина по ликвидации его явных и предполагаемых противников. Его награждают орденом Ленина "за образцовое выполнение заданий партии и правительства", выдвигают и, разумеется, избирают депутатом Верховного Совета СССР. Летом 1937 года Люшкова вызывают в Москву, и оттуда он уезжает уже начальником управления НКВД Дальнего Востока. И вот через год он таинственно исчезает...
В июне 1938 года Люшков с большой группой подчиненных инспектировал границу СССР с Японией. Своим сопровождающим он сказал, чтобы они не беспокоились, если он будет долго отсутствовать, ему предстоят длительные переговоры с высокопоставленным советским агентом.

Как ни старались японцы сохранить в секрете побег Люшкова, об этом (до сих пор неизвестно, каким образом) пронюхали агенты польской разведки. Но их собственное руководство в это не поверило. Сведения были очень расплывчатыми. Впервые анонимная информация о переходе Люшкова к японцам была помещена в одной из газет Риги 24 июня. Через неделю аналогичная заметка появилась в немецкой прессе. Советские власти "железобетонно" молчали, хотя им уже стало ясно: Люшков сбежал. О том, что Люшков находился в Японии, не знали даже сотрудники японского посольства в Москве. Уже после разгрома Японии американские исследователи нашли в материалах японского МИДа несколько нот советского посла в Японии с требованием выдачи Люшкова.

Все, что касается Люшкова и его деятельности после побега, долгое время было неизвестным. Впервые сведения об этом стали доступны американцам из материалов следствия и суда над советским разведчиком Рихардом Зорге. Вначале американцы засекретили эти материалы. Часть из них была открыта только в 1952 году (сразу после этого последовал ряд публикаций о Зорге). Полностью же архивы были рассекречены в начале 80-х. Все, о чем пойдет речь ниже, базируется именно на этих материалах, других американских документальных источниках, японских источниках, переведенных на английский, на исследованиях американских и японских ученых.

После того как побег Люшкова перестал быть секретом, а также с целью поколебать престиж Советского Союза японцы решили устроить пресс-конференцию и показать Люшкова, так сказать, живьем. Ровно через месяц после побега, в центре Токио, в отеле "Санно", Люшков предстал перед японскими и зарубежными корреспондентами. 

Так как он слабо владел иностранными языками, то пресс-конференцию разделили на две части - один час он выступал перед иностранцами, а затем, несколько больше, - перед корреспондентами японских газет.
Все репортажи об этой пресс-конференции отмечали: Люшкова очень сильно охраняли - в зале было значительно больше переодетых агентов охраны, чем корреспондентов. Во вступительной части Люшков опроверг заявление советских властей, что на пресс-конференции покажут подставное лицо. А настоящий Люшков, де, находится на территории СССР. Он предъявил корреспондентам свое служебное удостоверение, удостоверение депутата Верховного Совета, другие документы. На вопросы отвечал уклончиво. Поэтому многие сомневались. Даже такая солидная газета США, как New York Times, в своей редакционной статье назвала пресс-конференцию "дневником японского школьника". Разумеется, в Советском Союзе никаких комментариев не последовало.

Однако пресс-конференция очень заинтересовала начальника немецкой военной разведки "Абвер" адмирала Канариса. Он немедленно направил в Японию своего представителя, с которым яопнцы обещали поделиться разведывательной информацией, полученной от Люшкова. Об этом стало известно советской военной разведке. При аресте Зорге и его помощников японцам удалось захватить шифр, и они сумели прочитать ряд посланных из Москвы телеграмм. Одна из них, от 5 сентября 1938 года, гласила: "Сделайте все возможное, чтобы достать копии документов, которые специальный представитель Канариса получил от японской армии (или копии документов, полученных этим представителем у Люшкова). Передайте их немедленно".

Рихард Зорге был своим человеком в немецком посольстве в Токио, несколько раз встречался там с представителем Канариса полковником Грейлингом. Он узнал, что Грейлинг на основе японских документов и личных бесед с Люшковым составил доклад объемом в несколько сотен страниц. Документ назывался "Доклад о встречах между Люшковым и немецким специальным представителем и связанная с этим информация". Друг Зорге, помощник военного атташе Шроль ознакомил его с этим докладом. Но снять фотокопию Зорге не смог - он скопировал только те страницы, которые считал наиболее важными. Пленка была направлена в Москву, и Зорге получил подтверждение: она была получена в начале 1939 года.

Уже после провала группы Зорге, на допросе в марте 1942 года он рассказал японским следователям, что, кроме этой пленки, послал в Москву ряд радиограмм, в которых сообщил, что Люшков передал японцам исключительно важные сведения о советских вооруженных силах, в частности об особенно интересующем их регионе - Дальнем Востоке. Японцы получили подробную информацию о дислокации войск, строительстве оборонительных сооружений, крепостях и укреплениях и т.д. 

Для них было неожиданным, что СССР имеет довольно значительное военное превосходство над японцами на Дальнем Востоке. К тому же Люшков передал японцам детальную информацию о планах развертывания советских войск не только на Дальнем Востоке, но и в Сибири, на Украине, раскрыл военные радиокоды. Зорге, однако, не сообщил Москве то, что впоследствии сказал на допросах в японской тюрьме. Он считал, что основной причиной побега Люшкова стало ожидание неминуемого ареста и расстрела во время второй волны репрессий среди высшего командного состава НКВД.
Очень интересные сведения о жизни и работе Люшкова в Японии мы нашли у американского исследователя Кукса. Он полагает: узнав, что Ежов снят со своего поста, Люшков понял, что и его не минет чаша сия. Два его предшественника на посту начальника управления НКВД на Дальней Востоке, старые чекисты Дерибас и Балицкий уже были репрессированы.

Первым долгом Люшков постарался спасти свою семью. После перевода Люшкова на Дальний Восток его 11-летняя дочь долго болела. Используя свои связи в Москве, он получает разрешение отправить жену и дочь на лечение за границу. Люшков условился с женой: как только они сядут в поезд, жена пришлет ему телеграмму с заранее обговоренным текстом. Получив такую телеграмму и будучи уверенным, что семья спасена, Люшков через несколько дней сбежал к японцам. Начав работать в японской разведке, он несколько раз просил разыскать свою семью. Довольно тщательные поиски ничего не дали. Люшковы бесследно исчезли.

В книге А.Антонова-Овсеенко "Портрет тирана", которая впервые была издана в США в 1980 году, мы нашли упоминание о семье Люшкова. Автор книги, со слов бывшего комсомольсокго работника В.Пикиной, пишет, что жена Люшкова Инна была с Пикиной в одной камере Лубянки во второй половине лета 1938 года. Инну страшно пытали и приносили с допросов без сознания. Вскоре ее расстреляли. Как утверждает автор книги, расстреляли и родителей Люшкова, и всех его родственников. Когда и где арестовали жену Люшкова, куда девалась его дочь, - неизвестно.

Уже упомянутый выше Кукс, кроме исследования японских документов о деле Люшкова, беседовал с бывшими сотрудниками японской военной разведки, которые участвовали в допросах Люшкова, а также с теми, кто работал вместе с ним.

Исследователь узнал много интересных сведений. Так, на первых своих допросах в Японии Люшков пытался уклониться от рассказа о своем непосредственном активном участии в проведении репрессий в СССР. Но вопросы задавали, что называется, в лоб. Так, например, его спрашивали, не испытывал ли Люшков угрызений совести, когда арестовывал своего предшественника, бывшего наркома НКВД Украины Балицкого, которого понизили в должности и послали на Дальний Восток после ареста маршала Тухачевского и других советских военных. Люшков понял, что японцам известно: Балицкий был его другом. Они вместе начинали работать в ЧК Украины в 20-х годах. Тогда он прямо ответил, что выполнял личный приказ Сталина. Рассказал, что из Ростова был вызван на заседание, как он сказал, малого Политбюро. Присутствовали Сталин, Молотов, Ворошилов и Ежов. 

Люшкову задали ряд вопросов, затем Сталин сказал, что его назначают на Дальний Восток. Потом Сталин пригласил Люшкова на личную беседу, во время которой дал три задания: арестовать и направить в Москву Балицкого, следить за маршалом Блюхером и ликвидировать начальника военно-воздушных сил Дальневосточной армии А.Лапина. Люшков заявил, что если бы при получении этих заданий он проявил какие-нибудь эмоции или колебания, то не вышел бы из Кремля, а если бы не выполнил задания, то был бы арестован и расстрелян.
Кстати, японцы сказали Куксу, что сам Люшков очень уважал Блюхера - он категорически отказался отвечать на вопросы о нем на пресс-конфереции, а впоследствии, уже в беседах со своими японскими сотрудниками, отзывался о нем очень тепло.

Люшков согласился работать у японцев. Его назначили старшим консультантом в совершенно секретном отделе, который занимался пропагандой, разведкой и психологической войной против СССР. Его бывшие коллеги вспоминали: он был добросовестен, усидчив. Сочинял доклады, антисталинские памфлеты и листовки. Писал на русском. И японские переводчики сетовали, что за Люшковым не угнаться - он выдавал в день до сорока страниц текста. А все это надо было быстро перевести на японский и передать в соответствующие отделы. Жил Люшков довольно уединенно. Не любил гулять в людных местах. Много читал. Просил начальство обеспечивать его текущей советской периодикой. 

Доклады Люшкова по военным вопросам публиковались в японской военной печати, некоторые статьи переводились в США. Не признавал белоэмигрантов. Особенно после провала тщательно продуманной им операции.
Люшков не только выдал японцам все известные ему секреты, но и предложил им план убийства Сталина. Они охотно за него ухватились. Как пишет японский исследователь Хияма, это была чуть ли не единственная серьезно подготовленная попытка покушения на Сталина (см. "Вестник" #16). По долгу службы на посту начальника отделения НКВД по Азово-Черноморскому краю Люшков нес персональную ответственность за охрану вождя в Сочи. Он знал, что Сталин лечился в Мацесте. 

Расположение корпуса, где Сталин принимал ванны, порядок и систему охраны Люшков хорошо помнил, так как сам их разрабатывал. Люшков возглавил террористическую группу из русских эмирантов, которую японцы в 1939 году перебросили к советско-турецкой границе. Однако ни Люшков, ни японцы не предполагали: советская разведка пустила глубокие корни среди эмигрантов и в террористическую группу попал советский агент. Переход через границу сорвался. План покушения не удался...
Провал этого плана, о котором стало известно относительно недавно, породил версию: якобы Люшков был заслан в Японию советской разведкой. Однако знакомство с перечисленными выше документальными материалами полностью исключает эту версию.

Как вспоминал бывший персональный переводчик Люшкова, тот признавался в откровенных беседах: по своей идеологии он близок к взглядам Троцкого, яростно ненавидит Сталина и установленную им систему в СССР. Он неоднократно предупреждал японцев, чтобы они не преуменьшали силу Красной Армии. Массовые репрессии высшего и среднего командного состава ослабили ее, но не лишили боеспособности. Через месяц после побега Люшкова произошло столкновение советских и японских войск у озера Хасан.

Люшкова назначают консультантом в Квантунскую армию. Некоторые высшие офицеры японской армии скептически относились к его советам. Но Хасан и особенно Халхин-Гол показали: Люшков не даром получает зарплату. Еще в начале войны у Халхин-Гола он предупреждал японцев, что им не удастся победить. Для победы над советскими войсками в тех условиях, считал Люшков, нужно не менее 4 тысяч танков. Для тогдашней японской танковой промышленности это было неосуществимой мечтой.

После начала Второй мировой войны Люшкова снова переводят консультантом в штаб Квантунской армии в Манчжурию, откуда он исчез в августе 1945 года. Существуют три версии этого бесследного исчезновения: Люшков попал в плен во время стремительного наступления советских войск и был расстрелян; его застрелили сами японцы, так как он слишком много знал; Люшков уцелел и затаился в неразберихе катастрофы Квантунской армии.

Ни одна из этих версий, однако, документальных подтверждений не имеет.
За всю историю многочисленных побегов и измен сотрудников советских органов безопасности Генрих Люшков нанес самый большой вред СССР..

ЗАМЕЧАНИЯ О СТАРОСТИ




ЗАМЕЧАНИЯ О СТАРОСТИ



Шрифт:  Больше ∧  Меньше ∨
~ Ваши дети становятся похожи на вас ... и они вам не нравятся
... Но ваши внуки прекрасны!
~ Когда говорят, что вы выглядите "великолепно" ...
то добавляют "для своего возраста!"

~ Когда вам нужна была скидка, вы платили полную стоимость.
Теперь вы получаете скидки на все ...
фильмы, отели, авиабилеты, но слишком устали, чтобы их использовать.

~ Вы забыли имена ... но это нормально
потому что другие люди забыли,
что даже знали вас!

~ Вы хотели сбросить 5 фунтов
Теперь хотите 15, но у вас больше шансов потерять ключи.

~ Дела, которые вас раньше заботили, теперь вам безразличны.

Но вам действительно не все равно, что вам их больше не хочется делать.

~ Ваш муж лучше спит в кресле рядом
с ревущим телевизором, чем в постели.

~ Раньше вы говорили:
"Я надеюсь, что мои дети женятся ...
Теперь, "Я надеюсь, что они ОСТАНУТСЯ женатыми! "

~ Вы скучаете по тем временам, когда все работало
только с переключателем "ON" и "OFF",
когда GOOGLE, Ipod, электронная почта, модем ...
были неизвестны, и мышь не смела
подниматься на стол.

~ Теперь, когда вы можете себе позволить
дорогие ювелирные украшения, их некуда носить.

~ То, что было веснушками, сейчас пятна из-за печени .

~ Теперь, когда муж ушел на пенсию ...
вы бы все отдали, что бы он нашел себе работу!

~ У вас есть 3 размера одежды в шкафу
2, из которых вы никогда не будете носить.


~ ~ ~ ~ Но старое лучше в некоторых вещах:
старые песни,
старые фильмы
И лучше всего, старые друзья!

ЭМИЛЬ ЗОЛЯ И ДЕЛО ДРЕЙФУСА



Эмиль Золя и Дело Дрейфуса

Дело    Дрейфуса — судебный процесс во Франции в декабре 1894 г.  (и последовавший  социальный конфликт, 1896—1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи офицера французского генерального штаба, еврея родом из Эльзаса (на тот момент территории Германии) капитана Альфреда Дрейфуса (1859—1935), разжалованного военным судом и приговорённого к пожизненной ссылке при помощи фальшивых документов и на волне сильных антисемитских настроений в обществе. Дело сыграло огромную роль в истории Франции и Европы конца XIX — начала XX веков.

В бывшей в начале 1870-х годов войне с Пруссией Франция потерпела позорное поражение и была вынуждена отдать ей промышленно развитый Эльзас-Лотарингию.  На фоне национального унижения во Франции расцвела шпиономания, вскоре переродившаяся в антисемитизм. Начались еврейские погромы в самой Франции и на ее национальных окраинах.
15 октября 1894 года капитана французского генштаба Альфреда Дрейфуса (1859-1935)  на фоне антисемитизма и военной истерии Франции приговорили к пожизненному заключению. Его обвинили в продаже французских военных секретов Кайзеровской Германии.  Он  был публично унизительно разжалован и отправлен в тюрьму во французской Гвиане на Чёртов остров. Своей вины он не признал.
В январе 1895 года на военном плацу с еврея Альфреда Дрейфуса были срезаны его знаки отличия. Сабля эльзасского офицера под крики его сослуживцев  "смерть евреям " была переломлена через колено. Во время этого позорного события на плацу присутствовал репортер из Вены. Это был Теодор Герцль. Так из дела Дрейфуса родился сионизм.


Публичное разжалование Альфреда Дрейфуса,
илл-ция Анри Мейера в «Le Petit Journal» от 13 января 1895 г.

На стороне обвинения оказывается всё военное сословие Франции, в том числе военные министры, весь генеральный штаб, далее, клерикалы, националисты и особенно антисемиты.  Вся Франция делится на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми ведется ожесточенная борьба. Политические партии под влиянием этого дела в 1898—1899 годах перетасовываются заново.



Карикатура Каран д'Аша «Семейный ужин», 14 февраля 1898 года.
Вверху: «И главное, давайте не говорить о деле Дрейфуса!»
Внизу: «Они о нём поговорили…»

Различие во взглядах на дело Дрейфуса разводит вчерашних друзей и единомышленников, вносит раздор в семьи. Для одних Дрейфус — изменник, враг Франции, а его сторонники — евреи, иностранцы и люди, продавшиеся евреям, чтобы очернить честь французской армии; утверждать, что французский офицер Фердинанд Эстерхази   .) занимался таким грязным делом, как шпионаж, значит клеветать на французское офицерство. Для других Дрейфус — отчасти случайная жертва, на которую пало подозрение только потому, что он еврей и человек нелюбимый, отчасти — жертва злобы людей, действовавших сознательно, чтобы выгородить Эстерхази и других.



«Я обвиняю...» — открытое письмо Э. Золя президенту
Французской республики Ф. Фору  по поводу дела Дрейфуса.
«Орор». 13 января 1898 г.

В  своём  письме Золя обвинил французское правительство и армию в заговоре с целью сокрытия истинных фактов и в государственной измене:
"… Я обвиняю подполковника Дюпати де Клама в том, что он совершил тяжкий проступок, допустив — хочется верить, по неведению — судебную ошибку, и в течение трех лет упорствовал в сем пагубном заблуждении, пускаясь на самые нелепые и преступные ухищрения. Я обвиняю генерала Мерсье в том, что он явился, в лучшем случае по слабости рассудка, пособником одного из величайших беззаконий нашего столетия. Я обвиняю генерала Бийо в том, что он, располагая бесспорными доказательствами невиновности Дрейфуса, сокрыл их и нанес тем самым злостный ущерб обществу и правосудию, побуждаемый к тому политическими соображениями и помышляя спасти скомпрометировавшее себя верховное командование. Я обвиняю генерала де Буадефра и генерала Гонза в том, что они стали соумышленниками того же преступления, один, несомненно, в силу своей приверженности церкви, другой — подчиняясь закону круговой поруки, благодаря которому Военное ведомство превратилось в непорочную, неприкасаемую святыню. Я обвиняю генерала де Пелье и майора Равари в том, что они произвели злонамеренное расследование, т. е. расследование, проникнутое духом возмутительного пристрастия, непревзойдённым по бесхитростной дерзости шедевром коего является заключение упомянутого майора Равари.
Я обвиняю трех экспертов-графологов, сьёров Бельома, Варикара и Куара в том, что оные составили лживое и мошенническое заключение, если только врачебным освидетельствованием не будет установлено, что они страдают изъяном зрения и умственной неполноценностью. Я обвиняю Военное ведомство в том, что оно вело на страницах газет, особенно таких, как «Эклер» и «Эко де Пари», грязную кампанию, направленную на то, чтобы ввести в заблуждение общественность и отвлечь внимание от преступной деятельности упомянутого ведомства. Я обвиняю, наконец, военный суд первого созыва в том, что он нарушил закон, осудив обвиняемого на основании утаенной улики, и военный суд второго созыва в том, что он по приказу сверху покрыл оное беззаконие и умышленно оправдал заведомо виновного человека, нарушив, в свою очередь, правовые установления. Выдвигая перечисленные обвинения, я отлично понимаю, что мне грозит применение статей 30 и 31 Уложения о печати от 29 июля 1881 года, предусматривающего судебное преследование за распространение лжи и клеветы. Я сознательно отдаю себя в руки правосудия. Что же касается людей, против коих направлены мои обвинения, я не знаком с ними, никогда их не видел и не питаю лично к ним никакого недоброго чувства либо ненависти. Для меня они всего лишь обобщенные понятия, воплощения обще-ственного зла. И шаг, который я предпринял, поместив в газете это письмо, есть просто крайняя мера, долженствующая ускорить торжество истины и правосудия. Правды — вот все, чего я жажду страстно ради человечества, столько страдавшего и заслужившего право на счастье. Негодующие строки моего послания — вопль души моей. Пусть же дерзнут вызвать меня в суд присяжных, и пусть разбирательство состоится при широко открытых дверях! Я жду."
За оскорбление чести армии суд присяжных приговорил Золя к 1 году тюрьмы и 3000 франков штрафа; и полиция должна была охранять его от разъяренной антисемитской толпы. Чтобы избежать тюремного заключения, писатель с семьей бежал в Англию, где скрывался около года. Но статья имела такой резонанс во всем мире, что замалчивать факты, указанные Золя, уже оказалось невозможным.
Лишь после того, как полковником Ю. Ж. Анри было сделано признание, что документы которые компрометировали капитана Дрейфуса и были положены в основу его осуждения, сочинил он, а сбежавший Эстергази рассказал журналистам о своем авторстве в составлении легшего в основу "Дела Дрейфуса" тайного донесения, французское правительство было вынуждено было пойти на пересмотр скандального дела.



Здание лицея в Реене (ныне лицей имени Золя),
где происходило заседание кассационного суда.

При рассмотрении дела в кассационном суде выяснилось, что в деле Дрейфуса имеется не один, а множество подложных документов, и что первый обвинительный приговор был вынесен на основании данных, сообщенных судьям в их совещательной комнате и не предъявленных ни обвиняемому, ни его защитнику. Резолюция кассационного суда почти предрешала оправдание.


Заседание кассационного суда в Реене.

Под давлением общественного мнения А. Дрейфус был помилован в 1899 году, а в 1906 году был реабилитирован. Он вернулся в армию, получил звание майора, но вскоре подал в отставку. В 1908 г. при перенесении праха Эмиля Золя в Пантеон он был ранен выстрелами журналиста- антидрейфусара. (Будучи офицером запаса Дрейфус вернулся в армию с началом Первой мировой войны, дослужился до подполковника и в 1918 году был награждён орденом Почётного легиона.)
Настоящий виновник майор Фердинанд Вальсен Эстергази в конце концов был разоблачен. Сбрив свои знаменитые усы, неузнанным, он бежал в Бельгию. Подделавший улики против Дрейфуса майор французской армии Анри перерезал себе горло бритвой в тюремной камере.
«Дело Дрейфуса», всколыхнувшее тогда не только Францию, но и весь мир и покончило с мифом об европейском обществе с высокой культурой. Самая просвященная страна в мире не имела никакого иммунитета от национальной ненависти и антисемитских погромов.
Евреи всего мира были потрясены, что подобное произошло во Франции - родине свободы и демократии, что ненависть к евреям  всё ещё определяет поведение большей части французского общества. Дрейфус был полностью ассимилированным евреем, однако дело Дрейфуса показало, что ассимиляция не спасает от антисемитизма.
Дело Дрейфуса было одним из важнейших факторов, которые привели к сионизму  Т.Герцля и других, удостоверившихся в извращении правосудия, когда дело касалось еврея, а также в антисемитизме не только черни, но и просвещённых классов культурного и прогрессивного народа.
***
В 1902 году Золя умер в своей спальне от угарного газа. В последний путь его провожали пятьдесят тысяч человек: студенты, ремесленники, буржуа, журналисты, военные.
Писатель, как член сообщества кавалеров ордена Почетного Легиона, удостоился погребения с воинскими почестями. Правительство подготовило пышную церемонию. Имя Э. Золя стало визитной карточкой Франции.
Спустя четверть века, в 1927 году, священника вызвали к одному умирающему парижскому рабочему. Тот, исповедуясь в грехах, упомянул и о сентябре 1902 года, когда вместе с товарищем чистил дымоходы на Брюссельской улице. Они узнали, что в таком-то доме живет известный защитник евреев Эмиль Золя. Убедившись, что писатель заночует дома, они, дождавшись сумерек, «запаковали» дымоход щебнем и другими стройматериалами, а рано утром, пока Париж спал, снова вернулись в этот дом и почистили дымоход...


Могильный камень Золя на кладбище Монмартр,
позже перемещённый в Пантеон.

На памятнике Золя работы Э. Дерре (1908) в предместье Парижа Сюрен высечена надпись, напоминающая об участии писателя в деле Дрейфуса: «Придет день, когда Франция будет признательна мне за то, что я спас ее честь. Эмиль Золя». (Рахель Спектор, ЦЕНТР МАГЕН)


ЕЖЕВИКА
Прочитать полностью знаменитое
письмо Э.Золя "Я обвиняю!"
можно здесь:

ХОЧЕТСЯ ДЕНЕГ И СЛАВЫ


Мне часто присылают сценарии. Как правило, не с целью оценки, а в полной убежденности, что работа автора достойна экранизации. Проще говоря - стоит денег.Каждый раз испытываю неловкость: не хочется обижать человека, не понимающего, что, при всех недостатках нынешнего кино-рынка, награды издавна стоят, прежде всего, если и не талант, но хотя бы способности к литературной работе. Вместо этого я начинаю говорить о профессии, что всему на свете нужно учиться и разница между обычным письмом другу и текстом, предназначенным для экрана, огромна. Я говорю, что без знаний и опыта, человеку даже табуретку не сколотить.  Мне, как правило, не верят, считая, что затраченный труд сам по себе должен быть вознагражден. А мне, в итоге, становится жалко человека, который потратил время и силы впустую. Я говорю, что нужно читать и читать много, нужно смотреть хорошие фильмы, нужно знакомится со специальными трудами на тему... Нужна ШКОЛА ПРОФЕССИИ и только потом... Собственно, вместо денег я предлагаю человеку заняться собой, а уж потом становится в очередь к кассе. Понятное дело. я избегаю слова "графоман". Ко мне обычно обращаются не графоманы. а обычные любители. Вот я и пытаюсь объяснить, что между любителем и профессионалом - дистанция огромного размера. Не помню ни одного случая, чтобы контакты с просителем после подобных увещеваний продолжились.Меня оставляют в покое, чтобы, видимо, обратиться к другому: доброму, отзывчивому, умеющему оценить чужой гений автору. Тем не менее, именно такие знакомства, привели меня к идее написать что-либо, вроде заметок к учебнику по сценарной работе. Одна из таких заметок перед вами. 

 Кино сегодня не умеет передавать запах, хотя технически это совсем несложно. Видимо, по это причине в сценарии не принято писать о столь важной составляющей действительности, как запах. И совершенно зря. Вот образец блестящего, на мой взгляд, сценарного письма в прозе Оноре де Бальзака:
«В этой первой комнате стоит особый запах; он не  имеет соответствующего
наименования в нашем языке, но  его следовало бы назвать запахом пансиона. В нем  чувствуется  затхлость,  плесень, гниль;  он вызывает  содрогание, бьет чем-то мозглым в нос, пропитывает собой одежду, отдает столовой, где кончили обедать,  зловонной  кухмистерской, лакейской, кучерской. Описать его,  быть может,  и удастся, когда  изыщут способ выделить  все тошнотворные составные его части - особые,  болезненные запахи, исходящие от каждого  молодого  или старого нахлебника. И вот, несмотря на весь этот  пошлый ужас, если сравнить гостиную со смежною столовой, то  первая  покажется изящной  и благоуханной, как будуар». «Отец Горио».
 Предельная свобода творчества для талантливого художник. Запахи описывают предметы обстановки и саму комнату точнее, чем точное, фотографическое изображение. Запахи создают точный образ – главное в кинематографе. Мне никогда не хватало смелости включить в сценарий запах. Только однажды, в сценарии фильма «Псы» написал, что в погребе пахло гнилой картошкой. Написал, потом испугался своей смелости и запах вычеркнул. И зря. Впрочем, Дмитрий Светозаров снял этот погреб именно таким, провонявшим картофельной гнилью.

 Бальзак был великим мастером «смены впечатлений». Его «живопись» в прозе не терпит однообразия и скуки. «Картинка» писателя всегда полна юмора и глубины. Он не боится совмещать несовместимое. Бальзак смело идет за природой, ломая представления 18 века о гармонии и изящном.
 «Вскоре  он очутился между Винным рынком, этим огромным складом бочек, и приютом Сальпетриер,  этим огромным  рассадником пьянства,  около небольшого пруда,  где  плескались утки  самых  редкостных  пород,  сверкая  на  солнце переливами  своих красок,  напоминавших  тона церковных витражей. Здесь были собраны утки со всего света;  крякая,  кувыркаясь, барахтаясь, образуя нечто вроде утиной палаты депутатов, созванной помимо их воли, но, по счастью, без хартии и без политических принципов, они жили  здесь, не опасаясь охотников, но порою попадая в поле зрения естествоиспытателя». «Шагреневая кожа».
  Здесь точное видение, но и отвага художника: однообразное зрелище винных бочек и утиное, живое разноцветье в пруду. Читаю эти строки, и мне кажется, что пруд наполнен не обычной водой, а пенящимся шампанским. А какой живописец Бальзак! Хитрость хорошего сценария в том и заключается, что его «литература» должна вместить в себя музыку, живопись и слово.

 Вот еще один удивительный отрывок из «Шагреневой кожи»: «Сбежались  рабочие. Подмастерье взял кожу и бросил ее в каменноугольную топку горна. Выстроившись полукругом возле  огня, все с  нетерпением ожидали действия огромных мехов.  Рафаэль,  Шпигхальтер и профессор стояли  в центре притихшей черной толпы. Глядя  на эти сверкавшие  белки  глаз, на  эти лица, испачканные  опилками железа,  на черную  и лоснящуюся одежду, на  волосатые груди,  Рафаэль  мысленно перенесся  в  ночной фантастический  мир  немецких баллад». Нужна здесь еще какая-то, сугубо сценарная запись? Нет, конечно. Необходимо гуманитарное образование, знакомство с  пластами культуры. Режиссер, для которого мог бы писать сценарий французский классик, должен был быть вхож в мир немецких баллад. К чему это я? Мертвый чертеж «скелетообразного» сценария заранее признает право не только режиссера, но и всей группы на невежество во всем, что не касается прямой передачи изображения и звука.

ПЕРВАЯ МЕДАЛЬ




 Сегодня малыш Идан и не малыш вовсе, а солдат ЦАХАЛа. И я даже не уверен, что он помнит  тот день, когда завоевал свою первую медаль. Но он был день этот и была медаль.

 Ничего нет фантастического в том, что живут люди на Земле в разных, параллельных мирах. Вот мир детства где-то рядом, но он невидим, недостижим, и так редко удается проникнуть взрослому человеку в его райские кущи.
 Вот почему обрадовался, когда пригласили на чемпионат Израиля по дзю-до для самых маленьких ребят.
 Партнеры Идана были выше на голову, но он дрался, как лев. Дрался отчаянно, упрямо и умело. Все-таки два года тренировок – это немало. Он так хотел победить, и однажды судья дал ему победу, а потом ему вручили бронзовую медаль и пожали руку.
 Он был счастлив, мальчик Идан, как может быть счастлив семилетний ребенок, получивший первую награду в жизни.
 Что там игрушки и сладости,  компьютерные игры – ерунда все это! Он рассматривал завоеванную медаль бесконечно, он вертел ее в руках, по-моему, даже хотел попробовать на зуб. Сначала медаль красовалась в разрезе кимоно. Переодеваясь, он снял ее и повесил поверх куртки, чтобы все видели.
 Цена поединка. С детства мы знаем, как много радости приносит победа. Ты первый! Ты лучший! Ты самый сильный!... Ну, не первый, а третий. Какая разница. И это замечательно!
 Зрители «болели» отчаянно, когда начались поединки на татами в спортивном зале городка Пардисия. Впрочем, не было в этом зале зрителей, а были отцы и мамы, дедушки и бабушки спортсменов.
 Было сказано при открытии этого чемпионата Израиля, что организаторы благодарят родителей за сам факт почти полной явки. Несмотря на скверную погоду, террор и экономический кризис, они все-таки привезли в этот зал своих детей.
 Родителей поблагодарили за смелость, верность спорту, а взамен они получили настоящий, красочный, живой, полный интриги праздник.
 Дзю-до – популярно в нашей стране. Секций множество. Мальчишки и девчонки чуть ли не с детского сада выходят на татами. Чем-то этот вид спорта понравился в Израиле.
 Может быть, причина  в переводе названия этого вида спорта: дзю – мягкость, до – путь. Впрочем, в  иных справочниках пишут, что дзю – сила, быстрота, ловкость.
 Найдем компромисс. Скажем так, мягкость в силе, быстроте и ловкости на пути к победе. А потом, и это главное, в дзю-до множество приемов, благодаря которым одиночка может справиться с многими соперниками, а слабый одолеть сильного.
 Почти сто лет назад первый мастер дзю-до Мицуе Маеда прибыл в США. Там он провел множество поединков и все выиграл. Маленький, даже тщедушный, Маеда побеждал чемпионов по боксу и самоуверенных верзил - драчунов. Одного такого двухметрового борца по кличке «Мясник» он уложил на землю за 30 секунд.
 Как тут не вспомнить поединок Давида с Голиафом.
 В дзю-до один в поле воин. Ну, разве это не еврейский вид спорта.

ИЗЯ ШАМИР НА СЛЕТЕ ЧЕРНОСОТЕНЦЕВ


"В Москве прошла "научно-практическая конференция" о ситуации в Иерусалиме. По итогам мероприятия участники приняли обращение к генеральному секретарю ООН с просьбой положить конец "евреизации Иерусалима". По этим сведениям, среди прочих, на конференции выступили сотрудник Института российской истории Николай Лисовой, российский дипломат и историк Петр Стегний (бывший посол России в Израиле), профессор МГИМО Александр Крылов, секретарь по межхристианским отношениям ОВЦС Московского патриархата иеромонах Стефан, сотрудник Института востоковедения РАН Татьяна Носенко, писатель Исраэль Шамир и другие". Из СМИ

 Достаточно выяснить, кто такой «писатель» Исраэль Шамир, чтобы понять, кто обратился в отзычивое на такие обращения собрание ООН. Так что же – этот Изя?

 В тот давний год я не понимал, что с таким, как Изя Шамир, даже садиться по нужде на одном гектаре возбраняется, но профессия обязывала. Газете нужны были материалы из любого источника, даже из такого зловонного.

  Никогда не думал, что когда-нибудь решусь на разговор с этим человеком. Еще в России, уже не помню в какой профашистской газете, прочел интервью с ним и пришел в ужас не от текста, отчаянно бичующего Израиль и евреев, а от фамилии автора. /
  Я был убежден, что не мог еврей написать такое. Подумал, что какой-нибудь завзятый и хитрый юдофоб, вроде Проханова или Маркова, сочинил этот пасквиль, а в издевку придумал себе красноречивый псевдоним, всей своей         откровенностью доказывающий патологическую склонность потомков Авраама к предательству. /
 На том и успокоился, сочинив очередной миф и охотно запамятовав имена Торквемады и Маркса, Азефа и Троцкого. … И только  в Израиле узнал, что Изя Шамир - фигура подлинная и действующая. Он – гражданин Израиля, воевал в рядах ЦАХАЛа, печатается, издает книги, переводит с иврита. /
 Газетные его статьи были написаны в прежнем духе: достаточно профессионально, но без блеска. Опыты пересказа греческих мифов – откровенно слабы./
  Миф о псевдониме рухнул. Озлившись на себя самого, я пару раз «лягнул» подлинного Шамира – и поставил на нем «точку». И тут случайно попал мне в руки  перевод Агнона. Пол ночи читал, не мог оторваться. Только сейчас мне стало понятным происхождение Нобелевской премии этого талантливейшего автора. Сила проникновения в подлинник была оптимальной. Чувство языка – поразительным. Любовь к автору переводчика – очевидной. Да и не только к автору, но и к чисто еврейским особенностям текста, уходящим в традиции Торы. /
  Агнона перевел на русский язык Израиль Шамир! /
  Вот это уже было интересным. Два человека в одном. Ангельское и дьявольское начало. Черно-белая гамма. Где игра, маскарад, и в чем подлинная суть этого человека. Материал не для статьи газетной, очерка, а для романа. /
  И не мог я пройти мимо Шамира. При первой же встрече подошел к нему, представился и предложил тему разговора: /
  А.К. Скажите, это один человек сочинял статьи в газету «Правда» и переводил Агнона?  /
  И.Ш. Один. Уже хорошо, что вам понравился перевод . /
  А. К. А ваши греческие опыты просто ниже всякой критики. Они сделаны совершенно без чувства подлинника, как-то равнодушно и даже фальшиво./
  И.Ш. Скоро выйдет моя «греческая» книга с полным текстом. И тогда вы убедитесь, что не правы. С моим творчеством в Израиле плохо знакомы. Меня замалчивают. Но что делать. /
  А.К. Это понять можно. Вас мало кто в Израиле считает евреем и патриотом страны. А мы, как вам хорошо известно, по сей день живем в прифронтовом государстве. /
 И.Ш. Я не «ихний» еврей. /
 А.К.   Это как понять. /
 И.Ш. Я не тот еврей, который слушается их приказов. /
 А. К. А чьи приказы вы слушаете? /
 И. Ш. Я – еврей независимый, ничей. Еврей, который гуляет сам по себе, как кошка у Киплинга. Я не следую ничьим установкам. /
 А.К. Но ваши статьи, порой, напоминают кальку с опусов советских газет образца 1952 года. А потом, может ли еврей никому не принадлежать. Мы – народ Божий. /
  И.Ш. Вот это правильно. И я принадлежу только Богу. Но никого не интересуют отношения со Всевышним. Всех интересует только партийная принадлежность. /
  А. К. Ничего понять не могу. Как могут ваши большевистские идеалы согласоваться с верой? В переводах Агнона я услышал голос Бога, в статьях ваших – распоясавшийся воинствующий богоборец.  /
  И.Ш. Это и есть диалектика./
  А.К. А греки? Вся наша традиция уничтожает язычество мифа. Нравственный наш Кодекс, Закон – принципиально враждебен античности. /
  И.Ш. Это установочное понятие, а не реальное. Если мы вернемся к временам Макковеев, то увидим, что имена у них  были греческие, культура греческая, несмотря на фундаментализм. Расцветал театр, и все, что угодно. То есть, конечно, была где-то подспудная мысль о чистоте иудаизма, но реальная жизнь была  пропитана эллинизмом./
  А.К. В быту, вполне возможно, но вы, похоже, отрицаете борьбу монотеизма с язычеством? /
  И.Ш. А что такое язычество? Есть такая притча у еврейского мудреца, потомка Гилеля - Гамлилеля. Однажды он мылся в бане Афродиты. Ему и говорит грек: «Что же ты пришел мыться в нашу баню?» А Гамлилель ему отвечает: « Ничего страшного. Это Афродита мылась после меня, а я здесь был раньше». Просто в те годы эллинистическое влияние было таким же тотальным, как сегодня американское и европейское. /
 А.К. Перенесемся в наше сегодня. Кому, как не вам, знать, что влияние на нашу жизнь оказала и тотальность коммунистического мировоззрения. Не существует ли в нашей, в частности и израильской жизни, и эта составляющая? /
 И. Ш. В Израиле я не вижу этой компоненты. Когда-то она была, но  сегодня ее нет. В этой стране разница доходов между категориями населения огромная, одна из самых больших в мире. Где здесь социализм? /
 А. К. Допустим, но в сфере идеологии он очевиден. Во многих живы идеалы интернационала. Многие верят в мир с арабами, на основе  любви и взаимопонимания. Для многих крушение коммунистических иллюзий стало причиной усталости, цинизма, и даже предательства. /
 И. Ш. Весь этот «мирный процесс» – дурная комедия. Я здесь не вижу стремления к коммунистическим идеалам. /
 А. К. Но почему же «комедия». Мы отдаем палестинцам вполне реальную землю в виде аванса, за какой-то мифический мир. Это для арабов, возможно, комичны наши усилия. Для нас же они, скорее, трагичны. /
 И.Ш. Землю они отдают, чтобы  создать еще одно гетто, только арабское, резервацию. Там люди будут тотально подвластны израильским солдатам./
 А. К. Израиль – тоже маленькое гетто с арабскими  солдатами по всему периметру сухопутной границы. Вас это не смущает? /
 И. Ш. Израиль тоже маленький, но любой житель Израиля может поехать, куда он хочет, искупаться в Средиземном море. В то время, как житель Хеврона может о море только мечтать. Его  сюда не пускают. Палестинский араб не может даже помолиться в Иерусалиме. Мы создали жесткую систему резервации в рамках апартеида, которая была опробована в Южной Африке. Сказать, что за всем этим стоят традиции интернационализма никак невозможно. Это наши деды боролись с чертой оседлости, за права человека. Мы же устроили арабам эту «черту» с бесправием. /
 А. К. Арабы живут в Израиле, как полноправные граждане. Причем, живут гораздо лучше, чем в большинстве стран Ближнего Востока. Палестинцы территорий тоже работают в Израиле, но поток их ограничен по известной причине. Не мы начали убивать палестинских детей, взрывать автобусы и торговые центры Хеврона. Не мы навязали арабам кошмар конфронтации и террора. Не мы отрицаем за арабами право на национальную независимость, и не мы призываем к геноциду палестинского народа. Арабы территорий сами лишили себя определенных прав, проповедуя все это в адрес евреев. /
 И. Ш.  То, что вы говорите, можно было бы сказать и моему дедушке. Мой дед просился в Москву, но его не пускали, а при этом говорили, что он собирается взорвать там Кремль. А он хотел только равенства. Вот я и думаю, что с равенства и нужно начать. /
 А. К. Как в ЮАР станем жить, под руководством арабского большинства?/
 И.Ш. Прекрасно будем и дальше жить. Меня вполне устраивает, чтобы у нас был всенародно избранный президент. Изберем араба, пусть будет араб. Еврея – пусть руководит государством еврей./
 А. К. Увы, на этом крошечном клочке земли, наше равенство с арабами будет означать конец сионизма, а, вернее всего, новую Катастрофу. Арабам еще предстоит добиться гражданских прав в своих странах, уйти от пережитков феодализма, изжить фанатичную ненависть к иноверцам… Не знаю, кто окажется  в гетто после создания государства Фалыстын. У палестинцев за спиной сотни миллионов арабов, миллионы квадратных километров территории. У нас – только море, в котором вы так хотите искупать обиженных и угнетенных. /
 И. Ш. Нет, есть еще и еврейская нация, и она не так уж малочисленна. Простонать о нашем одиночестве очень приятно, сидя здесь, на зеленой лужайке, возле роскошного отеля, но не будем в этом плане вести разговор. Мы живем сыто и богато. Нам грех жаловаться. Нам можно позавидовать. И правильно делают те, кто завидует. /
 А К. Но нам всегда завидовали, даже тогда, когда мы жили в нищем местечке  «на носах» друг у друга. Но мы и в нищете жили цепко. Мы хотели жить, следуя заповедям. И у наших предков это получалось. Не сытости нашей завидовали юдофобы, а моральному превосходству. /
 И. Ш. Как там жили в местечках, не знаю. Но мой дедушка был из очень состоятельной еврейской семьи. Уверен, что завидовали богатству. Были, конечно, и бедные евреи. Вот они и боролись за равенство. А мы теперь решили, что равенства этого не нужно и, тем самым, плюнули в морду своим покойным дедам. /
 А. К. Вы сказали, что ваш дед был богат, но при этом тоже боролся за права, хотел жить в Москве. По вашей логике, зачем ему было делать это? Образованные люди и купцы первых гильдий в столицы империи допускались. Объяснитесь, Изя? /
 И.Ш. Если мы считаем, что борьба наших дедов была делом правильным, мы и сегодня должны бороться за всеобщее равенство. Каждый человек должен иметь право искупаться в море и помолиться Богу там, где он это считает нужным. /
 А. К. Мы преобразили эту землю, отвоевали ее у болот и пустыни. Мы создали цветущее государство. Равенство в правах с арабами будет, ко всему прочему, означать и смерть этой земли. Как известно, араб не сын пустыни. Он ее отец. /
 И. Ш. Все не так. Там, где работают палестинские крестьяне, там земля цветет, а в Израиле все реки отравлены. Евреи Израиля относятся к этой стране, как временщики. Вы зайдите, как - нибудь, на пляж в субботу. Это ужасно, что там происходит: горы грязи. /

 Затем мне стало скучно. Я выключил диктофон. Мне вдруг показалось, что Изю Шамира кто-то и что-то заставляет против воли говорить так, а не иначе, что не был он в соседних арабских странах и никогда не видел, как ранним утром специальные, уборочные комбайны причесывают и убирают наши пляжи. И видно никогда бедный Шамир не любовался нашей страной сверху –  зеленым островом жизни в океане мертвой пустыни./
 Есть грех, он прав, - наши маленькие речушки отравлены. Но это беда всех промышленно-развитых стран. Справимся и с этим. /
 Вот только не уверен, что справимся с грязью идеологических раздоров. С этой экологией, как обычно, труднее всего сладить. То, что сказал Шамир, – лишь  крайнее, откровенное выражение тайных мыслей многих наших руководителей./
  Как раз, за откровенность  Изю Шамира и «замалчивают» в Израиле. Этот человек - прямое, незамутненное зеркало наших «миротворцев». /
 Без диктофона я спросил у Изи не юдофоб ли он? /
 Он ответил, что любит все народы мира и в особенности, правда, палестинский, как кровно обиженный нами – евреями. Еще он сказал, что очень любит русский народ. И вообще, считает себя гражданином Вселенной. /
 Смотрел я на этого человека, на которого были удивительно похожи только все евреи мира, и думал: вот, не дай Бог, случись вновь Холокост, пощадят Изю за склонность к арийским ценностям эллинизма или за разоблачительный пафос в адрес «еврейских угнетателей». Нет, решил я твердо, не пощадят, потому что будет лежать перед палачами томик Агнона, переведенный Шамиром, а там уже не игра в оппозиционность, не детская, тщеславная попытка выделиться, быть не такими, как все, не азартный поиск друзей среди врагов, а подлинный еврейский гений мужества одиночества. /
  Думая об этом, спросил у Шамира, почему он не переводит таких известных израильских писателей левого лагеря, как Амос Оз или Йегошуа? Изя только пожал плечами: « Неинтересно. Не тот уровень». /
 И тут я понял: нравится еврею Изе быть изгоем в стране евреев. Просто нравится – и все. Вне определенной среды – человек заметней. Мало, к счастью, в Израиле таких, как он, и замечательно! И в этом Шамир тоже настоящий еврей, не терпящий никакого подобия с остальными. /
  У Евно Азефа спросили, как ему долгие годы удавалось предавать и охранку и революционеров одновременно. /
-         Провокаторов сколько угодно, - усмехнулся  Азеф. – Двойным провокатором был только я один. В этом весь секрет./

 Думаю, представителям ни одного народа мира не приходилось заключать одновременно Союз с Богом, тут же подмахнув договорчик с дьяволом. Нам это удавалось прежде, и удается делать это  по сей день.