понедельник, 24 февраля 2014 г.

ДВА ЗВОНКА В ИЗРАИЛЕ И РОССИИ





                                                                    Ликвидация ГУШ - КАТИФА

 Почти тридцать лет они прожили в том доме. Теперь он лежит в развалинах, но среди развалин холодильник с распахнутой дверцей. Холодильник, полный продуктов. Неизбежность переселения застала их, как цунами или землетрясение, как огненный дождь с неба….
 Нет, конечно, все это не Катастрофа. Хозяева разрушенного дома и сотен подобных домов остались живы, изнасиловали их души, их память. Безжалостно стерли бульдозером власти тот мир, в котором они родились и выросли. Мир, наполненной подлинной любовью и неповторимым уютом.
 Холокост был страшен не только миллионами жертв, но убийством целой планеты еврейских местечек восточной Европы. Удивительной, талантливой, страстной, полной веры, доброты и подлинной жизни планеты.
 Время безжалостно – банальная истина, но нет права на безжалостность у рода людского. 


 В старых фильмах, порой, не слежу за  сюжетом, не стараюсь понять речи героев. Я любуюсь старыми вещами: вещами моего детства. Все это мое: и выщербленный, сбитый гранит набережной, и лестницы старых домов, и «лопатки» над окнами, и высокие, тяжелые двери в квартиры, и даже звонок, под которым список жильцов, с указанием, кому и сколько раз звонить…. Мое семейство отзывалось на два звонка. Я старался первым поспеть к двери и обязательно спрашивал очень громко, почти криком: «Кто там?»
 В душе я настоящий Плюшкин: храню в памяти все «веревочки» моего детства, да и не только детства. Старые вещи живут во мне осязаемо, ощутимо, будто только вчера погасла дровяная колонка в ванной моего дома и большие, в черных рамах офорты, изображающие сцены из опер Мейербера, только-только сняты со стен…. Что там вещи! Никак не могу «избавиться» от большей части людей, с которыми был когда-то знаком. Тоскую по любимым и нелюбимым. Не могу забыть даже тех, кого люто ненавидел или боялся. Ничего не поделаешь. Страх и ненависть – это тоже мой мир. Он исчезнет только вместе со мной. Значит, мир этот – и есть моя жизнь, другой не дано и не будет. Все это, конечно, наряду с тем, что окружает меня сегодня. Человек несет прошлое в своей памяти, и нет нужды рисковать, оглядываясь на давно исчезнувшие вещи и лица, наверно потому, что за риском вертеть шеей невозможная попытка вернуть. Но как побороть желание оглянуться, если в том, давно не существующем мире, твои родители – последние рубежи надежности и бескорыстной любви.

 Улица Кирочная была разрыта вдоль тротуара канавой с гнилыми мостками, подъезд дома моего детства вонял так же мерзко, как и полвека назад. Лифт был подобен заключенному после месяца страшных пыток. Остановись!
 Не смог, не остановился. Двери моей квартиры были распахнуты настежь, за дверью черный провал, пустота: сняты полы, вынуты переплеты окон, содраны обои со стен. Ремонт. Здесь возникнет другой мир. Он будет, возможно, богаче, устроенней, чище, но он не будет моим миром.
 Время безжалостной рукой стирает рисунок былого. Забудь! Не могу, не умею. Сразу, справа от входной двери в мир моего детства, стояла фисгармония, с вечно обрывающимися педалями, дальше печь, обитая гофрированным железом, слева от печи продавленный диван, затем двойные окна, выходящие во двор - колодец (одно из окон закрыто наполовину ящиком уличного холодильника), дальше огромный шкаф красного дерева. За шкафом угол, где стояла двуспальная, скрипучая кровать моих родителей…. В пыльных недрах шкафа  любил прятаться…. Что еще: овальный стол, четыре шатких стула с высокой спинкой и небольшой шкафчик с книгами. За стеклом этого шкафчика висело выцветшее панно из плотной ткани, а на нем замок, рыцарь на коне и девушка-пастушка в окружении овечек.
 Все это было «малой родиной», но вокруг существовала и «большая»: колокольный звон от церкви лейб-гвардии Преображенского полка,  Летний сад, светлые призраки античных статуй на его аллеях, Марсово поле, превращенное революцией из парадного плаца в кладбище, улица, носящая название террориста, а дальше Зимний дворец, где  взорвалась, подложенная им бомба. И, главное, сам Эрмитаж, наполненный сказочным богатством, тогда малолюдный, гулкий и сказочно доступный, как дворец Аладдина. Нищета моего детства и юности были стерты правом на это позолоченное великолепие лестниц, величие залов, красоту живописи и статуй.
 Никто не виноват. Я сам бежал из мира своего детства. Я был уверен, что только путешественник способен найти свое Эльдорадо, и был уверен, что всегда смогу вернуться назад….
 Вернуться – оглянуться?  
Жена Лота. Она оглядывается, превращается в соляной столб плача, но вновь оглядывается и оглядывается. Племянник Авраама уходит вперед, чтобы быть изнасилованным своими дочерьми, а жена Лота  не может двинуться с места, прикованная к своему разрушенному дому цепями памяти.
 Не знаю, что хорошо, что плохо. Наш род от Ицхака ведет отсчет дней и событий, не от детей Лота.
 Знаю, она была доброй женщиной – жена праведника. Доброта и память связаны воедино.
 Цинизм, жестокость, алчность - как раз то, что заставляет человека утратить память о прожитом. Цинизм, жестокость и алчность  и наделяют такого урода способностью шагать вперед, не оборачиваясь, сметая все на своем пути.

 Я сам бежал из мира  своего детства, гонимый тщеславием и безжалостным ветром времени. Я во всем виноват сам и потому, как сказано гением Пушкина: «Печаль моя светла».
 Звонок в дверь дома моего детства. Сердце замирает, а вдруг я услышу еще один звонок. Значит, к нам, именно к нам, - гости. Это событие. Это радость. И вдруг  порог распахнутой двери перешагнет тот, кого ты ждешь с нетерпением….

 Недавно где-то в дворовом пространстве дома, где я живу сегодня, явственно прозвучали два звонка. И сердце мое замерло в предчувствии нечаянной радости, радости детства…. «Печаль моя светла».   

 Никогда не жил в том, разрушенном до основания доме на песках средиземноморского пляжа, никогда не открывал дверцу оставленного его жильцами холодильника. Я не жил в мире поселений, но отныне это и мой мир. Разрушенная, уничтоженная часть меня самого. Я оборачиваюсь назад вместе с его жителями. Лучше превратиться в соляной столб слез, чем стать участником или свидетелем кровосмесительства и позора. Вот почему нет в моей печали света. Нет и быть не может.

ЭЛИ ЛЮКСЕМБУРГ



 Эли Люксембургу сейчас трудно. Дай ему Бог мужества и сил не сдаваться в поединке с хворью. Эли боец, боец настоящий и я верю, что он окажется победителем. Мне так хочется в это верить.
 Очерку, написанному о нем, 16 лет. Замечательное было для меня время: открытия Израиля и удивительных людей в нем.

Кто-то сказал об этом человеке так: "Он придавил все свои грехи кипой". Я тогда подумал, что это счастье великое, когда человек может любым способом справиться со своими грехами. Стать на путь веры – не самый худший способ.
Я люблю Элю Люксембурга. Люблю со всеми его возможными грехами и достоинствами. Люблю, может быть, и потому, что есть в нем те качества, которых мне всегда не хватало.

В подземелье, в старом бомбоубежище, школа бокса Эли и его брата Григория. Еврейская школа бокса, единственная в Иерусалиме. Здесь есть все: ринг, тренировочный зал, душ и даже сауна. Предприятие не коммерческое. Любой за гроши может посещать эту школу и учиться у Эли искусству удара.
Две сотни учеников в разные дни опускаются в этот подвал. Две тысячи лет евреи инстинктивно испытывали врожденную неприязнь к удару по человеческому лицу, ненавидели кровь в любом виде.
-         Удар в голову! – кричит Эли ученику. – Где твоя жестокость? В голову, в голову!
Голова нужна человеку, чтобы быть человеком: думать, видеть, помнить. У Эли нос давно потерял форму, данную носу этому от рождения. Два раза побывал Люксембург в нокауте, челюсть сломана в двух местах. Он не берег свою голову, но сберег человеческое достоинство и, удивительным образом, писательский дар и дар немалый.
Эли Люксембург пишет прозу мужественную, честную и простую. Это самый трудный жанр – обойтись без украшательств разных, виньеток и модных рюшей.  Эли Люксембург пишет мужскую прозу. В наш век кокетливой моды на смещение полов – не такое уж частое явление.
Иерусалимская школа бокса похожа на музей этого вида спорта. Стены украшены вымпелами, грамотами, призами. И – фресками. Талантливый художник украсил школу всевозможным зверьем в поединке. Дерутся петухи, львы, фламинго, даже рыбы доказывают в противостоянии свою силу.
На ринге пара за парой сражаются ученики Эли. Люксембург мечется у канатов. Он никому не дает покоя. Темечко тренера прикрыто кипой. Эли верит в Бога. Точнее, он идет к Богу. Эли и сам ученик, усиленно занимается Люксембург Кабалой.
-         Где твоя злость, Михаил? Бей в голову!
Никогда не был моден бокс в Израиле. Да и теперь этот вид спорта ютится на задворках. Не нужен бокс. На этой земле еврей и так рождается бойцом. Хочет он того или нет. Бесконечные войны приучили каждого мальчишку в Израиле к этой мысли. Дети еврейского государства знают, что в положенный срок им доверят современное, мощное оружие. К чему этим детям искусство драться кулаками.
Эли говорит, что в СССР не было иного пути, чтобы отстоять достоинство свое и честь. Так он считает. В Ташкенте бандиты и юдофобы всех мастей обходили стороной братьев Люксембург.
 В иерусалимскую школу бокса  приходят дети репатриантов. Значит, им тоже необходимо защищать свое достоинство.
-         Работай! – кричит Эли. – Ты себя жалеешь или Костю?! Бей левой! Бей!
Эли Люксембург пишет добрую прозу. К злу он обращен без гнева и пристрастия, к добру – с любовью. Он не судит человека в своих книгах. В его романе, рассказах и повестях нет гордыни, нет жестокости и ненависти, нет "удара", наконец.
-         Бей в голову, в голову бей! Где твоя жестокость? – кричит Эли.
Пишу часто, что евреи народ способный совместить в себе несовместимое. Эли Люксембург с этим не согласен. Он не сомневается, не мечется, не впадает в обычную писательскую, нервную возбудимость. Эли твердо стоит на земле. Он давно привык держать удар. Он не видит ничего исключительного даже в нокауте. Главное, найти в себе силы подняться. Все остальное – приложится. Девять месяцев Люксембург лежал пластом после тяжелейшей операции на позвоночнике. Теперь он пляшет у канатов ринга, раскрывая мальчишкам секреты мастерства.
Учеников писательского дела у Люксембурга нет, и напрасно. Он как раз и есть тот мастер, который способен много дать начинающему литератору. Его сил, на мой взгляд, универсален, подход к человеку полон терпения. Замечательный рассказчик – он ненавидит скуку на ринге и на страницах книг.
-         Береги голову, - мог бы сказать он начинающему писаке. – И не будь жесток.
Сижу на низкой скамеечке у ринга. Ребята в шлемах лихо мутузят друг друга. Эли учит их драться на странной смеси иврита и русского. Что-то, как я понимаю, можно выразить на иврите, что-то только  словами из словаря Ожегова. Люксембург в Израиле с 1973 года. Иврит у Эли отличный. Он истинный иерусалимец и любит страну своего выбора. Но пишет свои книги Люксембург по-русски. Он и думает по-русски. И с этим ничего не поделаешь. Для кого-то этот упрямый факт – проклятие рождения, кто-то полон неумной спеси "культурного" человека, кто-то принимает русскоязычность свою, как данность, спокойно, с достоинством, как Эли Люксембург.
Давным – давно старый еврей из Америки по фамилии Джаксон учил в Ташкенте беженцев из Румынии, мальчишек по фамилии Люксембург не только приемам бокса, но и человеческому достоинству, отношению к советской власти и к своему еврейству. Фотография этого человека висит теперь на стене школы бокса в Иерусалиме, за тысячи километров от Узбекистана. Настоящие педагоги определяют судьбы своих учеников, а потому владеют временем и пространством.
Сидел у канатов в школе Люксембургов и думал, что клуб этот во многом во многом исполнение завета старого учителя Эли. Джаксон превращал хилых, забитых, униженных еврейских мальчишек в бойцов. Его ученики в другой стране, в другое время заняты, по сути, тем же…
-         Эли, скажи, как все-таки удается соединить писательство и бокс, Бога и бокс?
-         Дело в том, что во мне это все слито воедино. Весь образ жизни, вся моя биография из этой невозможности раздела. Для меня Всевышний – хозяин мира, владыка Вселенной. Во все это я свято верю. Откуда взялся бокс? Он из СССР, из моего детства и юности. От антисемитизма, от униженности, от ощущения, что соседи считают тебя человеком второго сорта. Я должен был уметь защищаться и нападать, чтобы никто не смел бросить мне с презрением – жид… Потом бокс стал моим ремеслом. Я стал мастером спорта, чемпионом Ташкента, потом Средней Азии. После института стал учителем, тренером по боксу… Литература? Еще мальчишкой мне больше всего на свете нравилось сочинять разные истории. Я уже тогда был уверен, что литература станет главным занятием в моей жизни.
-         Ты не в лучшие годы стал писать книги в Израиле. Читателей мало. Граница Российской империи на замке. Выходит, занят ты был сочинительством, по большей мере, для себя, даже без какой-либо надежды выйти увидеть когда-нибудь серьезные тиражи своих книг.
-         В этом есть и доброе зерно, - улыбается Эли. – Деньги, слава, успех – все это стало не главным. Теперь возможности уже не те, но я, может быть, и по инерции,  работаю, как мне кажется, совершенствуя самого себя, ради Всевышнего и это доставляет мне подлинную радость. И вообще, творчество – радостный, потрясающий, ни с чем не сравнимый процесс. Ты создаешь нечто, что до тебя не существовало.
-         Вернемся к боксу. Нет ли в кулачном бое мучительства, а это в еврейской традиции – табу?
-         Верно, иудаизм запрещает бить человека. Обучая боксу, я учу бить. Причем бить жестоко. Но я придумал отговорки. Во-первых, мы воспитываем молодежь, которая должна идти в армию и защищать свое государство. Война есть война, смерть есть смерть. Мы не имеем права воспитывать одних голубей. И я учу парней искусству удара. Просил как-то у своего рабби ( я у него занимаюсь Каббалой) : "Есть молитва пехотинца, летчика, танкиста. А я вот тренер по боксу. И мне бы хотелось, чтобы у меня в зале висела "Молитва боксера", чтобы перед началом тренировки или соревнований моли ребята могли прочесть эту молитву. И рав составил ее текст. Он висит у нас в зале на самом видном месте. Перед началом занятий мы произносим эту молитву. Там есть прекрасные слова. Мы просим Всевышнего, чтобы он дал нам силу мышц и крепость, чтобы мы могли  кулаком отразить атаку зла, и чтобы вместе с тем дал нам Бог мир и любовь к ближнему".

За молитвой этой, за такими людьми, как Эли Люксембург – один Израиль. Израиль борьбы и решимости отстоять себя. Иные религиозные авторитеты, вроде упомянутого Иешаягу Лейбовича, убеждены: даже жизнь свою защищая, не имеют евреи право на удар кулаком.Всегда, везде и всюду у еврея есть одно незыблемое право - на смерть. Нет, хватит!

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ АЛЬБЕРТА ЭЙНШТЕЙНА


                                   Эйнштейн и Коненкова.
                                  Кадр из российского игрового фильма, который должен был выйти в 2013 году.

 Сколько их было написано, этих заявок, за годы моей сценарной работы – множество. Большая их часть начисто забыта, но эту помню. Так хотелось увидеть фильм на ее основе, но не срослось. Спустя год вышел документальный фильм под тем же названием, скоро появится на экранах и игровой.

 «Попросили написать заявку на сценарий о страстной любви Альберта Эйнштейна и Маргариты Коненковой – женой знаменитого скульптора, а по совместительству агента Кремля.
Сам Сергей Тимофеевич Коненков пишет о великом физике так: « А как умел гениальный ученый извлекать из каждого отпущенного ему судьбой дня максимум радости! Вся его жизнь озарена духом творчества, восторгом перед чудом, имя которому  - жизнь человеческая. Это патетическое жизнелюбивое начало и было камертоном в работе над портретом Эйнштейна».
Скульптор вдохновенно ваяет бюст любовника своей жены и поет ему гимны, пусть и вполне заслуженные. Причудлива жизнь семейная». Из Дневника 2009 года.

 Случилось это в первой половине прошлого века. Героев и свидетелей этой истории давно нет на свете, большая часть архивом, видимо в виду их крайней важности и скандального характера, все еще засекречена. В нашем расположении крохи сравнительно документальной информации, которой можно верить: дюжина писем, свидетельства заинтересованных лиц, несколько фотографий. 
 Все это дает нам право, с известной долей творческой фантазии, рассказать средствами кино удивительную историю любви Альберта Эйнштейна и Маргариты Коненковой – жены гениального скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова.
 Почти десять лет автор «теории относительности» и Маргарита были рядом. Их близость физическая и духовная не подлежит сомнению, их разлука трагична и память друг о друге они хранили до конца своих дней. Казалось бы, за исключением значимости героев, история эта обычна, если бы не поправка на безумное, кровавое время, в котором она происходила. Если бы не работа Маргариты Коненковой на НКВД (агент Лукас), сели бы не фатальная зависимость этой блестящей, красивой и умной женщины от приказов сверху, если бы не тот дьявольский клубок шпионских страстей вокруг ядерного оружия... Проще говоря, если бы не полная подчиненность героев  фатальным силам, борьба с которыми была просто немыслима.
 Эта пара немолодых людей, но счастливых любовников, накрепко вписана в чудовищный пейзаж ХХ века, как на картинах Босха или Сальвадора Дали, на которых люди распяты и исковерканы силами самой природы и недобрыми, греховными законами человеческого бытия.
Сам материал так богат (полон загадок, интриг, цельных, сильных, интересных характеров), что его превращение в сценарий не должно вызвать затруднений, но писать сценарий без видения самого фильма: его характера, жанра, изобразительных средств - недопустимо.
Самая большая опасность замысла – вынужденность портретного сходства актеров с Эйнштейном, Берией, Шаляпиным, Рахманиновым и пр. Именно  по этой причине мы бы хотели соединить в будущем фильме три вида материала: хроника - мистификация, якобы снятая в те давние годы, с целью шантажа действующих лиц нашей истории, подлинные документальные кадры, как образ времени: Нью-Йорк, Москва, Рейх, работа над ядерным проектам, испытания и взрывы ядерного оружия, а так же необходимые игровые куски, в которых, по нашему замыслу, будет занята Маргарита Коненкова в разные годы ее жизни, после возвращение в СССР, в 1946 году, до конца ее дней.
 Этот прием даст нам возможность оперировать только контурами, тенями, «призраками» действующих лиц: Эйнштейном, Коненковой, Коненкова, Чаплиным, Шаляпиным, Рахманиновым, Фуксом, Оппенгеймером и т.д.
 Эти «тени» любят, страдают, носят ангельские крылышки и подписывают договор с чертом. Мы будто  вызываем души умерших на «спиритическом сеансе», тем самым не рискуем выдать ложь за правду. Мы даем свою трактовку событий.
 «Тени» – похожи на героев, они угадываемы, но все-таки они только «тени». «Тени», к примеру, Коненковой, можно поверить, если она скажет «тени» давно ушедшего Эйнштейна: «Знаешь, я просто устала жить, стало невыразимо скучно, и я перестала подбрасывать уголь в топку, попросту отказалась принимать пищу – вот и все».
 Этот прием  даст нам предельную степень свободы в обращении с материалом. Мы не будем скованы временными рамками. Снятая нами «хроника» тех давних событий не должна носит иллюстративный характер, но в то же время отобразит «образ времени». Вот на этом совмещении ушедшего мира и вполне современных, вечных страстей рода человеческого и возможен уход от скуки «давно ушедших лет».
 Собственно в основе нашей истории может стоять рассказ самой Коненковой о своей связи с Эйнштейном. Рассказ, подкрепленный агентурными съемками их романа, часто снятыми тайно, издали, из-за угла и так далее.
 Маргарита идет на преступления, похитив этот «подсмотренный», интимный  материал во время океанского путешествия из Сиэтла в Россию. Хроника эта – следы ее удивительной жизни, следы ее настоящей любви. Время от времени мы видим стареющую Маргариту у экрана, на даче, в одиночестве, тайно просматривающую эти кадры. Вокруг пошлый, тяжкий, послевоенной быт СССР: на экране праздники, пикники, путешествия, встречи один на один с великим ученым. Все, что осталось за спиной и никогда уже не вернется. На экране полнокровная жизнь Маргариты Коненковой в США (собравшей, кстати, 500 млн. долларов для Советской армии)  перед нищим, медленным  умиранием в России.
Старухой Маргарита Коненкова была вынуждена терпеть издевательства своей домработницы, будто эта страшная баба (невежественная, наглая воровка) имела над ней неограниченную власть. Вполне возможно, и в самом деле, фурия эта знала о Маргарите что-то такое, что позволяло ей шантажировать Коненкову, оставаясь безнаказанной. Почему бы не сделать этой тайной именно эти сотни метров 8-ми миллиметровой пленки.
 Внешний блеск Коненковой в США был лишь прикрытием рабского ее положения. Свободен был Эйнштейн, но целью длительной операции НКВД была вербовка гениального ученого и даже отъезд его в сталинскую Россию.
 Тот же Сталин не захотел видеть Эйнштейна в Москве в конце тридцатых годов, сказав: «Пусть этот сионист играет на своей скрипочке в Америке», но после войны, с началом ядерной эры, ситуация в корне изменилось. Фигура Эйнштейна стала знаковой. Вот здесь и появился шанс использовать последнюю любовь Эйнштейна и предложить ему иммигрировать следом за Маргаритой в Москву.
 По нашему замыслу только Коненкова знает о ее двойной роли в этом деле. На словах она выполнила приказ Москвы: обеспечила встречу Эйнштейна с резидентом советской разведки в США, на словах она звала за собой возлюбленного. На деле, тайно, Маргарита сделал все, чтобы стареющий ученый не познал прелестей сталинского государства. Это было ее вторым преступление «по службе», тайной, о которой мы узнаем только в конце фильма, перед тем, как Маргарита начнет сжигать в дачном камине письма, документы и пленку со своим прошлым. Она обрекла себя на одиночество, она пожертвовала своей любовью. Это было последним, что Маргарита Коненкова смогла сделать для Альберта Эйнштейна, просто потому, что только она, Маргарита, знала подлинную ценность, искренность ее связи с великим ученым, и только она считала всю свою жизнь в СССР – долгим и мучительным искуплением за грех сделки с дьяволом тайных служб.
 Вернемся к изобразительному ряду. «Тени»  героев могут и должны «оживать», но в деталях: трубка и скрипка Эйнштейна, гармонь Коненкова, его скульптуры, пенсне Берии, те же бумаги и пленка, сгорающие в камине, зонты под дождем и т.п.
 Мало того, «тени» на фоне хроники – отличная возможность разыграть детективную, шпионскую линию сценария.  Это и возможность для юмора и в хронике, и в нашем «театре теней», что очень ценно.
 Тем не менее, и юмор и детективная линия останутся всего лишь красками в извечной трагедии борьбы настоящей любви с жестокостью людей и времен, трагедией «блеска и нищеты», когда близость к солнцу желаний делала неизбежным фатальное падение с высоты.

ОДНА РЕКЛАМА


В Израиле есть у меня хитрая программа, благодаря которой я могу смотреть фильмы без рекламы. Плюс сам Интернет, где практически есть все шедевры мирового кинематографа. В России был вынужден иногда включать телевизор и  понял, что скоро все десятки, а то и сотни каналов будут заняты одной рекламой, а фильмы, репортажи, шоу разного рода и даже информационные передачи скоро исчезнут, как не приносящие сверхприбыли. А вот сама реклама станет гораздо более драматичной, изысканной. иной раз даже наполненной скрытым смыслом. Ну, например,   кому-то нужно продать лекарство от гриппа, и вместо нынешней лабуды, мочило, стрелялок и "соплей в сахаре" мы станем смотреть длинную историю, о том, как несчастный альпинист-скалолаз вдруг простудился, повиснув над пропастью и понял, что эта легкая простуда в экстремальных обстоятельствах смертельна. Из последних сил он добирается до чей-то старой, брошенной стоянки в горах и находит там драгоценный флакон с антигрипозным  средством ФОВАЛЕКС. Всё - герой фильма спасен! На следующий день старушки на лавочке у подъезда будут делиться впечатлениями от просмотренного. А кто-то из них и купит этот ФУФАЛЕКС, что и следовало доказать. Предвижу целые сериалы о пользе виагры и прочих подобных средств. Мало  того, возможны ремейки старых фильмов, переделанных  прямо под рекламу.
 Человечество, вполне возможно, на гладком пути к миру, где не будет ничего, кроме купли-продажи. Подумал об этом и во время недавней  поездки в Москвы, где почти во всех супермаркетах стоят будки со "старухами-процентщицами", где милые девицы предлагают в долг деньги, и немалые, причем быстро и по одному паспорту. Бери-покупай-влезай в долги - становись рабом денег. 
 Мне не нравился тот мир, в котором люди жили от получки до получки, мир бедности и дефицита на все: от хлеба до автомобилей. Но не менее мерзок и тот мир, в котором реклама - двигатель регресса души человека, его разума, его свободы и чести. Мир, без подлинных радостей, страстей и любви. Мир без  БОГОдуховного потомка Адама и Евы. Говорят, что только в этом случае человек избавится от безумия агрессии и войн. Возможно и так, но при этом перестанет быть человеком.

ПОЙМАЮТ - ВСЕ ОТБЕРУТ

Трагедия не в том, что к власти приходят крутые бандиты, а в том, что она достается мелким жуликам, вроде б.у. президента Украины.

ПОСТМОДЕРНИЗМ - ЯЗЫЧЕСКИЕ СТРАСТИ


“…. вместо первоначальной поэзии разума и правды в воображение вторглась   поэзия чувственности и лжи… И, заметьте, что вся красота, все совершенство этих образов происходит исключительно от совершенного бессмыслия, которые они выражают…. В сущности мы, русские, не имеем ничего общего с Гомером, Греками, римлянами, германцами, все это нам совершенно чуждо» Чаадаев «Философические письма».
Греки победили, язычество победило. Массовое искусство кормится «поэзией чувственности и лжи». В том числе и искусство Еврейского государства, искусство народа, который первым восстал против язычества, чувственности, лжи, зверя и охотника в человеке. Искусство мысли больше не нужно людям. Постмодернизм выводит за скобки личность, автора и, бездарно копируя, уничтожает лучшие образцы старой культуры. Уродство и пошлость становятся знаками свободы. Вершина современного постмодернизма – демонстрации сексуальных меньшинств.
Впрочем, бациллы чумы этой появились еще в начале ХХ века.  Сальвадор Дали увидел их под «микроскопом» своей революции в живописи: «…Пикассо - вот полюс, противоположный Рафаэлю. Он столь же велик, но проклят. Проклят, раз обречен на плагиат, как всякий, кто восстает против традиции, крушит ее и топчет, не даром на всех его вещах лежит отблеск рабской ярости. Раб, он скован по рукам и ногам своим новаторством».
Пикассо был гениальным «рабом». Те, что пошли за ним, чаще всего, убивали традицию во имя самого убийства. Тоже и с современным постмодерном. Попытка соединить авангард с массовым искусством так же бессмысленна, как спаривание козла и тура в известной повести Фазиля Искандера.
Прозу и пьесу Венички Ерофеева считают явлением постмодерна. Вот и сам он обмолвился: «Писать надо по возможности плохо. Писать надо так, чтобы читать было противно. Самый большой грех по отношению к ближнему - говорить ему то, что он поймет с первого раза». Такая, не без кокетства, откровенность с барского плеча высокого таланта, но сам-то автор «Москва-Петушки» писал внятно, иногда даже лозунгово, да и чувствовал он 30 лет назад за спиной силу классической литературы. Можно было и пошутить. Сегодня все меньше  той великой поддержки душе человеческой. Сегодня людям не до шуток и новаторства во всех жанрах искусства.
Вот подлинная, невидимая Катастрофа, постепенно «затопляющая» человеческую цивилизацию.
У Томаса Элиота:
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Вот как кончится мир
Не взрыв, но всхлип.
Подлинное искусство противостоит темпам цивилизации. Оно не забегает вперед, не старается идти в ногу. Оно, по мере сил, возвращает человека к красоте, гармонии и мудрости природы. Компромисс с прогрессом, накрепко связанный с наживой, и стал основой массового искусства.
«Площадной балаган сгубил симфонию, но ведь прежде они уживались. Может потому, что никто не говорил молодым композиторам: ты оплати работу оркестра из ста человек, счет за свет, и ещё выкупи из своего кармана все нераспроданные билеты. До революции этим занимались меценаты, после – государство». Это пишет не брюзжащий старик, а молодой режиссер Соболев.

«Вопрос не только в том, что не исполнялись бы произведения. Исчезает публика, которая это будет слушать и воспринимать, - говорит режиссер Александр Сокуров. - И если появится человек, может он уже есть, человек масштабов Шостаковича, может, вы сегодня с трудом даже набрали бы зал, чтобы пришли люди это послушать».

КОВАРЕН КЛИМАТ РОССИИ


Петр Яковлевич Чаадаев считал, что губят Россию неоглядные пространства, соизмеримые с бесконечностью.Жить в бесконечности и ставить перед собой реальные, разумные цели - невозможно. Отсюда и его знаменитое: "... тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя".
 На этот раз в Москве подумал, что несчастная судьба России не только в пространствах, которые сами по себе противятся Закону и Порядку, но и в климате. Территория России - поле яростных сражений Севера и Юга, Льда и Пламени.. 30 июня 2013 г., в полдень, при жарком солнце и чистом небе, - 31 градус. Вечером налетела буря, с ливнем и холодом в 19 градусов по Цельсию. Это уже не капризы природы, а ее безумие. Коварна природа России, внезапна, вероломна и носит, я бы сказал, предательский характер.Психика человека с трудом выдерживает борьбу засухи с потопом, лютого холода и с испепеляющей жарой.Климат - сила, с которой человеку не совладать, отсюда и покорность силе вообще при бессилии бунта..  Ну, чистый Достоевский. Когда-нибудь ученые найдут связь между  капризами природы и характером человека. В  любом случае, жить и развиваться в атмосфере. когда "покой нам только снится" - трудно, если вообще возможно. И здесь одно спасение в "застое",отмеченном Чаадаевым.
 Это было написано прошлым летом. Но вот я снова в Москве - зимой. Начало февраля - чудная погода, добрый морозец (17 гр.), чистое небо, солнце, снег хрустит под ногами. Жить хочется! Проходит три дня, и вдруг:+3, мерзость все пожирающего смога-тумана, серое небо над головой, черный снег...Пойти и удавиться?

ПУТИНУ - ГЛАВНУЮ МЕДАЛЬ


Главную золотую медаль Олимпиады в Сочи я бы вручил президенту России. Он сделал ставку на этот зимний праздник - и он "взял банк", оставив опозоренными глупцов-либералов, заранее похоронивших эти игры  и призывавших к бойкоту Сочи, и фанатиков ислама, грозящих их сорвать,  лень, и воровство строителей.  Путин с блеском провел это имперское действо, доказав, что там, где дело касается громких побед, салютов и фанфар - у России нет конкурентов. Мало того, Путин, по ходу дела, поднял и обустроил целый город с благодатным климатом, преодолев, по возможности, коррупцию и привычку к халтуре. Проще говоря, президент Р.Ф. сделал все, что мог, даже обеспечил медальную победу своей сборной за счет перебежчиков из Кореи и США. Ничего, Россия и раньше раздаривала свои таланты. Ныне учится брать или покупать что-то в замен.
 Но любой праздник кончается. И приходится заниматься рутиной: тихо, без шума, строить закрытые катки, стадионы, спортивные школы, поднимать зарплату учителям физкультуры... Приходит время той, настоящей работы, которая и делает подлинным благополучие и победы любой страны мира. Проще говоря, одними праздниками сыт не будешь. Праздники - на время, а вот будни - навсегда. И здесь никакой Путин народам России не помощник. Они сами, как и 1000 лет назад, кузнецы своего счастья. Настоящего счастья, без парадов, спецэффектов и фейерверков прошедших и будущих "Олимпиад". 

ГОРДЫНЯ ИЗБРАННЫХ



 "Живое существо может родиться уродом; и точно так же бывают неудавшиеся истории. Это не должно нас шокировать. Вообразите себе, к примеру, некоторую ветвь биологической эволюции - живые существа рождаются, действуют, живут своей жизнью, - но мы-то, сторонние наблюдатели, знаем, что эволюционное движение не идет больше через эту ветвь. Она может быть достаточно велика, может включать несколько порой весьма многочисленных видов животных, - но с точки зрения эволюции это мертвая ветвь. Почему же в социальном плане нас должно возмущать представление о некоемом пространстве, пусть и достаточно большом, которое оказалось выключенным из эволюционного развития? На русской истории, повторяю, лежит печать невероятной инертности, и эта инертность была отмечена в начале 19 века единственным обладателем автономного философского мышления в России - Чаадаевым. Он констатировал, что Просвещение в России потерпело поражение... По-моему, Просвещение и Евангелие (ибо эти вещи взаимосвязанные) совершенно необходимы... Любой жест, любое человеческое действие в русском культурном космосе несут на себе, по-моему, печать этого крушения Просвещения и Евангелия в России". Мераб Мамардашвили.
 Может быть, он и прав – этот современный Сократ философии. Только оставим подобные разборки на совести коренного народа. Пусть Чаадаевы решают - способна ли Россия на эволюцию, было там Просвещение или нет и насколько необходимо Евангелие для активной жизнедеятельности государства и народа.
 Я же привел этот отрывок  только затем, что, в свою очередь процитировать Тору: «Может быть, когда будешь есть и насыщаться, и дома хорошие построишь и будешь жить в них. И крупный и мелкий скот твой размножится, и серебра и золота будет много у тебя, и всего будет у тебя в изобилии. То возгордишься ты, и забудешь Бога Всесильного твоего, который вывел тебя из страны египетской, из дома рабства…. И скажешь ты в сердце своем: «Сила моя и крепость руки моей добыли мне это богатство». То помни Бога, Всесильного твоего, ибо это он дал тебе силу приобретать богатство».
 Далее Бог грозит евреям, погрязшим в гордыне, неизбежной гибелью. О силе множества врагов, о происках соседей, ни слова. Гордыня – вот в чем видел Бог Израиля начало-начал всех бед. Монотеизм – это, прежде всего, отказ от гордыни, языческой убежденности, что весь мир это только «твое представление». И его, этого мира, не существует вне твоей персоны, вне твоей силы, вне твоего приказа.
 Тоталитаризм гибелен, потому что организован гордыней человека. Социализм становится страшен тогда, когда начинает внедрять свой календарь и алфавит, перекраивать историю и навязывать свои догмы силой.
 Не тем страшен еврей, что не соблюдает заповеди, а тем, что, в итоге, идет на содержание к чужим богам. Как звались они и зовутся – не так важно. Важно, что они – чужие, а, по сути своей, всегда зовут к возвращению в рабство язычества или к смерти.

ДВА ПИСЬМА О ГЛАВНОМ


Месяца за три до эмиграции моих друзей, в 1975 году,  написал я повесть «Дело Бейлиса». Мне она показалась первым, серьезным  опытом в прозе. Читал свою «еврейскую» книгу всем и повсюду. Естественно, прежде всего, своим лучшим друзьям. Реакция оказалась странной: «Написано ловко, но зачем тебе все это нужно - непонятно? К чему расчесывать старые раны? Мало тебя колотили за твой еврейский нос, так ты еще раз решил себя подставить». Я тогда обиделся. Мы и расстались, видимо, по этой причине холодно. Но вот недавно дочь моих давних знакомых прислала из США два письма, датированных  декабрем 1975 года. Первое было прислано мне не по почте, а с оказией, второе ушло почти сразу в Чикаго с тем же случайным человеком. Мы с ним встретились в сквере у Большого театра. Я зачем-то явился на встречу с «дипломатом» - моей гордостью, идиотским, модным в те времена портфелем, купленным за большие деньги. Я сидел на скамье рядом с гостем столицы, плохо говорящим по-русски, и писал ответ, положив лист бумаги на дипломат. Я торопился, вычеркивал, нервничал. Попросил меня извинить. «No problem. I don't hurry», - ответил, лучезарно улыбнувшись, случайный человек.
  Привожу то давнее  письмо из Чикаго с понятными сокращениями:
 «Дорогой мой! Мы оставили тебя с обидой, что печально. Не поняли твой эпохальный труд. Ты уж извини, но свою оценку менять не собираюсь. Мы уже год в США и ты себе не представляешь, каким заблуждением здесь, в центре мира, мне кажется твой упорный национализм. Ведь большая часть бед рода человеческого связана именно с этим странным желанием: посадить себя в тесную клетку своей расы, своего цвета кожи, своей религии. Моя Катя два месяца назад вышла замуж за афроамериканца – и я счастлива. Он интеллигентный, умный парень, работает над докторатом. Они любят друг друга. Надеюсь, судьба подарит мне чудных внучек и внуков. Здесь есть еврейская община. Первое время меня тянуло к этим людям, но потом стало невыразимо душно и скучно. Всю эту затхлость устоев я не принимала и в России, но здесь она, на свободе, превратилось в нечто чудовищное. Ты знаешь, что меня давно уже тяготит вынужденное, биологическое начало, проклятье нашего рождения в чужом мире, который не принимает и никогда не примет нас. Понимаешь, мы сегодня добиваемся не совсем гражданства США. Мы становимся гражданами мира. Ты, конечно, был прав, что наотрез отказался быть послушником отца Меня. Здесь мне и христианство стало казаться узкой сектой, но и быть евреем или еврейкой!? Нет, дорогой мой, будущее совсем за другой человеческой общностью, где останется одна гордая графа в паспорте: ЧЕЛОВЕК. Обнимаем тебя Л.
 Л. уже лет десять нет на свете. Спасибо, что она сохранила мое ответное письмо:
 « Мои дорогие! Попытки человека и завоевать природу, и уйти от природы ничем хорошим, как мне кажется, не кончатся. Папа с мамой и длинная, многовековая цепочка предков постарались сделать меня тем, кем я родился. Почему я вдруг должен решить, что я чем-то отличаюсь от них? Почему я должен от них отвернуться  и сказать, что они жили неправильно и были теми, кем им нравилось быть? Мало того, мне кажется, что пронести через века гонений свое еврейство – сродни подвигу, а отказаться от своего жестоковыйного рода и племени – сродни малодушию, трусости, а то и предательству. Пафос в твоем письме громок и красив, но не прячется ли за вашей новой «графой в паспорте» – обычное желание уподобиться большинству, переродиться, не выделяться – вот и все. Проще говоря – спрятаться от возможного погрома. Это у нас, увы, в крови. Думаю, вы и в США, а не в Израиль, улетели по той же причине. Ты пишешь о «биологии», но как птица может стать рыбой, мало того, как воробей может превратиться в синицу? На мудрости бесконечности видов и природа держится. За единообразием, подобием – пустота, вакуум, смерть. А потом, вам не кажется странным, что в очереди желающих слиться с большинством первыми стоят евреи, а не русские, французы или чукчи? Вы бежали от некоей общности, под фальшивым названием: советские люди, не появилось ли у вас желания примкнуть к другой, столь же нереальной и, извини, лицемерной, невозможной общности, под именем ЧЕЛОВЕК. Мы и так все люди, но людьми, уверен в этом, остаемся только тогда, когда не разрываем святости цепочки рода своего и племени. Обнимаю и люблю. Арк.
 В электронном письме дочери моей московской знакомой были подробности ее сегодняшней жизни в Чикаго: «С мужем мы давно в разводе. Он принял ислам и живет в Пакистане. Мой сын назвал меня недавно «грязной жидовкой». Я с ним всегда старалась говорить по-русски. У нас вышел спор, за кого голосовать? Он – фанатик Обамы. Я же считаю, что худшего президента не было в истории Америки. Получается, что нас и здесь достает «гражданская война» из России. Написанное, не значит, что я согласна со всем в вашем давнем письме. Думаю, что будущее человечества все-таки в некоем единстве, если не физическом, то хотя бы в духовном. Я вновь связала свою жизнь с мужчиной, рожденным в Мексике и не жалею об этом».

НАИВНЫЕ ЗАМЕТКИ



Райские кущи были первой средой обитания Адама и Евы. Бог построил для своих детей мир совершенный, но не смог уберечь их от греха зависти и гордыни. В сам проект новой жизни на земле закралось нечто, от чего и дальнейшая судьба рода человеческого стала зависеть от самих людей и от того мира, который они сами создавали по своему образу и подобию.   
 Каин не потому стал убийцей брата, что родители его были плохи или система, в которой он родился, вынуждала его убить Авеля. Каин родился убийцей. Сиф (Шет), третий брат, никакими особенными талантами от прочих землян не отличался, был он существом тихим и мало заметным. Все сыновья Адама и Евы появились на свет в одной семье, на одной Земле и все они родились разными.
Терах  и сын его Аврам ушли из родного города Ур не потому, что жизнь в этом населенном пункте была бедной и бесправной. Аврам стал Авраамом затем, чтобы открыть перед родом людским новые горизонты нравственного совершенствования, но не он лично, а Всевышний с его помощью, сделал попытку исправить сотворенное на шестой день Великой Работы. Авраам был всего лишь инструментом в руках Создателя.
 Моисей по велению Бога увел рабов из Египта только внешне от тяжкого, подневольного труда. На самом деле, его главная задача была в том, чтобы увести «народ избранный» от рабства «котлов с мясом», поклонения идолам, низменных страстей и пороков, дать ему Закон не от человека, а от Существа Высшего. Проще говоря, Бог предпринял еще одну попытку исправить детей Адама и Евы. В очередной раз Всевышний попытался доказать людям, что грехопадение заключается в желании человека присвоить себе Божественное право решать, что такое добро и зло.
 От мудрости Танаха перенесемся к прописям современной литературы. Писательский гений Испании, Франции. Англии пытался не уходить от традиций Библии. Человек греховен по своей    природе. Он виноват и в характере той среды, того мира, в котором оказался. В «черной яме» человек может быть свят, а в облаках – грешен. Сервантес, Свифт, Дефо, Монтень, Шекспир, Гете, Диккенс, Бальзак, Марк Твен и Фолкнер и не думали снимать с человека вину за все то, что он творит. Совершенство мира нашего напрямую зависит от способности к совершенству самого человека, и нет у потомков Адама и Евы права обвинять мир этот в своих же несчастьях и пороках.
 Такое направление умов позволило  странам Европы и США благополучно решить проблемы власти и социального устройства. В Российской империи, к несчастью, все обстояло иначе по вине того же интеллекта нации. Со времен чудища, которое « обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй» во всем виноват не человек, а этот самый монстр общественного устройства. Сам же «двуногий без перьев» праведен, а не грешен по природе своей. Нищета и комната «похожая на гроб» заставили Раскольникова, возомнившего, что он не тварь, а человек, зарубить топором двух невинных старушек,  жестокое крепостное право вынудило Герасима утопить несчастную Му-му, а Катюшу Маслову порочная среда заставила стать на путь разврата. Это проклятый царизм породил убийц «Народной воли» и людоедское племя большевиков. В русском сознании homo sapiens целиком и полностью зависит от среды обитания, тем самым с человека снимается вина за все то, что он творит. Он сам вправе определять, что есть добро, а что зло. Во всех несчастьях такого человека виноват не он сам, а враг - ближний или дальний. Именно эта, далекая от религиозных заповедей психология, не позволила населению империи за тысячелетие своей истории построить свободное, экономически состоятельное и защищенное правом общество. 


В общем, все по Карлу Марксу: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Не мудрено, что именно в России бредни бородатого выкреста получили такое распространение. И там же появились борцы с генетикой, убежденные, что новое социалистическое общество создаст нового  человека, лишенного пороков старого мира. Бытие определит сознание. Благоприобретенные признаки просто обязаны передаваться по наследству. Необходимо насилие своего рода – и новый, советский человек будет получен. И даже не эволюционным, а революционным путем.
 Новая общность людей так и не возникла. Скорее, в этой «новой общности» еще глубже укоренились старые пороки, но и  сегодня в бедности, коррупции, воровстве и пьянстве виноваты не сами граждане северной державы, а чудище, которое «огромно, стозевно и лаяй». И сегодня интеллект  этой державы не смеет указать на подлинный источник бед и несчастий народных. Нынешние диссиденты обвиняет во всем Кремль. Кремлю мешает США и НАТО. Первые искренне уверены, что достаточно свергнуть «режим жуликов и воров» - и наступит иная, честная и богатая жизнь. Точно так же, как в недавние времена они были убеждены, что отмена 6 - ой статьи Конституции СССР – необходимейший и первейший указатель на дороге в рай. Сами же власти смело идут за стереотипами народного сознания, понимая, что только несуществующие козни могучего врага способны облегчить больную совесть подвластного населения.
 Беда в том, что хворями социализма заразились и страны Запада. Сытые европейцы убеждены, что в искаженном сознании некоторых стран 3-го мира виновата бедность этих стран, обусловленная отсутствием демократии. И здесь несчастная среда определяет несчастья сознания. Для нынешних учеников Маркса должно быть загадкой, почему кровавый большевизм победил в сравнительно благополучной России, а фашизм не в Эфиопии или Мексике, а в Италии и Германии. Можно определить, откуда пошли эпидемии, вроде чумы или «птичьего гриппа», но понять, почему вдруг тот или иной народ внезапно заболевает острой формой массового психоза – невозможно. Микробы обычных хворей вдруг начинают стремительно размножаться и поражают весь характер нации. В Интернете прочел любопытную запись: «Сколько детей было у Адама и Евы - не знаю. Зато у Сатаны семь: Похоть, Чревоугодие, Зависть, Лень, Жадность, Гордыня, Гнев».
 Что делать? Представить себе многолюдную демонстрацию под лозунгами: «Истребим зависть и ненависть в нашем характере!», «Нет мести и самосуду!», «Долой жестокость и предательство!» «Полюбим ближнего, как самого себя!» - совершенно  невозможно. Должно произойти нечто невероятное, чтобы забылось бесконечное: «Долой!», «Мы победим!», «Слава…!» Остается имитация борьбы с настоящим злом. Этим и тешимся.
Революционеры всех мастей тут же скажут, что нельзя сидеть, сложа руки,  нужно бороться  и делать все, чтобы исправить недостатки  мира, в котором мы живем. Иначе абсолютная победа зла неизбежна.  Только борец за лучшее будущее, считают они, достоин имени честного, порядочного человека. В противном случае, он мещанин и обыватель. Мой добрый знакомый любит повторять слова пастора Мартина Нимеллера: «Сначала они пришли за коммунистами, и я молчал, потому что я не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, и я промолчал, потому что не был евреем. Затем они пришли за католиками, и я промолчал, потому что я был протестантом. Тогда они пришли за мной, но к этому времени не осталось никого, кто бы вступился за меня". Знакомый видит за этим призыв к борьбе со злом. Я же - беспомощную попытку указать человеку на подлинное зло - его природное равнодушие.  

 Борцы со злом пребывают в полном убеждении, что сами они «белые и пушистые» и точно знают, что такое добро и зло, а Всевышний с его указкой современному миру не нужен. Они призывают к борьбе, забыв, что указка в руке Создателя в первую очередь решительно показывает на самого человека, на все его грехи и пороки, как основу всех «кругов ада», в которых человечество живет, не в силах вырваться. Вырваться, в числе прочих, и по той причине, что стоит человек спиной к зеркалу и видит причину зла не в себе, каким его увидел тот же Мартин Нимеллер,  а в том, что маячит перед ним.
 Не было бы ужасов большевизма и фашизма, если бы страны, противостоящие коричневой и красной чуме, поняли, что трусость, малодушие и страсть к компромиссам с убийцами, как раз и есть та благотворная среда, в которой и множатся бесправие и насилие. Новая «война цивилизаций» стала бы невозможной, если бы Запад понял, что ее истоки в его же слабости: корысти, сытом равнодушии, отказе от идеалов, да в тех же: трусости, малодушии и страсти к компромиссам. Проблема сегодняшнего Израиля в том же, а не только в хроническом бешенстве соседей.
 В чем спасение? Да в извечном: слишком много зла уничтожает само зло, точно так же, как страшные эпидемии средневековья, собрав чудовищную жатву, уступали место новому приросту населения.



 Понимаю всю наивность этой заметки. Сам Бог с Дней творения стремится что-то изменить в характере человека, и все его попытки пока безуспешны. Куда уж нам, грешным, справиться с самим собой. Все так, но никто не убедит меня, что активная борьба за «светлое будущее»  ведет, как это ни прискорбно, к обычному  умножению зла, что «благими намерениями вымощена дорога в ад». Я слишком хорошо знаю историю рода людского, чтобы думать иначе.  

ЗАБЫТЫЕ ЕВРЕИ


 Редкий случай, когда Евг. Альбац занималась своим, а не чужим делом.

Евреи. Почему русские в воронежском селе считают себя евреями

Час самолетом до Воронежа, потом 160 км по вполне приличному шоссе до райцентра Таловая, потом еще 6 км по дороге чуть хуже, мимо брошенного клуба до села Высокий. Налево — три сотни деревянных одноэтажных домов, направо грунтовка ведет к черной черноземной колее. 
Колея упирается в кладбище с ярко-голубыми воротами, по углам — две звезды Давида. На могильных камнях под той же звездой — фотографии абсолютно русских лиц с именами Нойма, Исаак, Сара, Рахиль и т.д. Это предки тех, кто и сегодня живет в Высоком «по закону Моисея и Израиля», как сами о себе говорят. The New Times спрашивал их: почему?
 
Елизар Яковлевич Кончаков — лидер старейшего субботнического клана
Дед Елизар Яковлевич Кончаков сердился: «Что вы говорите, что мы не знаем традиции? Зачем вы именуете нас какими-то субботниками? — кипятился он, отчего его южнорусский говор с «гхы» только усиливался. — Мы — евреи! Отец мой по этому молился, и его отец», — тут дед шмякнул по столу старым молитвенником, на титуле которого было написано: «Еврейский Молитвословъ, Вильно, 1880». — «У меня вот талес домотканый, ему 100 лет», — и он достал из все того же черного пластикового пакета пожелтевший, грубой ткани талит (талес, или талит, — молитвенное покрывало, используемое иудеями во время молитвы. с поперечной, как и положено, синей ниткой на крыльях и с цицит (кисти) на концах). 

Большими, разбитыми земляным трудом руками, с темными обводками на пальцах у ногтей, он привычным жестом перекинул талит, не задев кепки, через голову на плечи и потом подобрал, как делал тысячи раз: каждый понедельник, и в субботу, когда принято здесь молиться, и в праздники тоже.
Сидевшая на скамейках женского ряда у окна (мужчины — все с покрытыми головами — отдельно на скамейках впереди) Антонина Ивановна Фильчагова, единственная учительница местного ульпана — школы на улице Ленина, где дети учат иврит (он располагается в двух комнатках избы), неодобрительно покачала головой. 

Белая с серым юбка, оранжевый платок на голове, волосы, как положено, тщательно подобраны, так, чтобы ни один локон не выбивался, мягкие карие глаза за очками на округлом лице: Антонина Ивановна — одна из немногих здесь женщин, кто может произнести молитву — что на хлеб, что на вино, что на яблоко — «барух ато адонай…» на иврите (женщины здесь не молятся), а на вопрос приезжего раввина, что говорится в 12-м принципе иудаизма, не раздумывая, отвечает: «Верю в приход Машиаха, и, хотя он задерживается, я всё же каждый день буду ждать его». (Какой московский еврей, из тех, кто не посещает ежедневно синагогу, может ответить на этот вопрос?) И что в 11-м — отвечает, не перепутав, тоже. 

В глазах Антонины Ивановны читается: «Ну что ты, дед, честное слово, гости с самой Москвы, целый раввинский суд, а ты…» И Лидии Яковлевне Гридневой, носительнице одной из самых известных субботнических фамилий, директору местной школы, на протяжении последних 40 лет («у меня 40 медалистов, только в этом году — две золотые и одна серебряная, ЕГЭ — меньше чем на 75% никто не сдает: а — что, я им (в районе) говорю, это умная нация») выступление деда Елизара Яковлевича тоже заметно не по душе, и она качает головой (здесь она, в отличие от школы, тоже в платке), но и она, через чьи руки все местные ребятишки прошли, молчит — ни слова неодобрения вслух. 

В Высоком (или, как здесь говорят, «на Высоком») раввина до прошлой осени не было, деды и есть главные авторитеты в общине.24-1.jpg
Бабушка Зинаида Моисеевна из пос. Высокий рассказывала исследователю Александру Львову: «У нас шесть сестер, седьмой брат. Брата Яшкой звать. Первую сестру Сара звать. Другую сестру Есфиря звать. Третьей — Диана. Четвертой — Хана. Пятой — Рахиля. А я Зина»
 
«Почему вы сомневаетесь в моей вере?», — спрашивает дед Елизар (ему год назад исполнилось 70), обращаясь к Пинхасу Гольдшмидту, главному раввину Москвы (а с недавних пор и президенту совета раввинов Европы), который аккурат полчаса назад начал свое выступление перед высочанами так: «Братья и сестры, я потрясен тем, что я здесь увидел…» «Два еврея — три партии», — смеется другой московский раввин. И становится совсем уже невозможно поверить, что за стенами этой убогонькой столовой, где справляют свадьбы, поминки, а по осени Новый год, — обычная деревня, улица Ленина, улица Мира, Комсомольская, Гагарина, ряды одноэтажных деревянных домов, в пристройках — коровы, куры, утки, за околицей засаженная картофелем (20–40 соток на семью) земля, возделываемая вручную — техника, что была в здешнем колхозе имени Карла Маркса, давно развалилась, а на новую денег нет. И что живут здесь этнические русские, называющие себя евреями, потому что 250 с лишним лет назад, в середине XVIII века их предки решили соблюдать субботу, не есть свинину и следовать другим законам Ветхого Завета, а от Нового — отказались. «Мы другого не знаем», — сказал дед Елизар.
 
Истоки
«У нас чего тут только не встретишь, — смеется Светлана Анатольевна Дубовая, заместитель главы районной администрации по работе с населением. — Было еще одно еврейское село, Ильинка, но там два двора осталось, все остальные уехали в Израиль. Кругом них православные села, а в Тишанах, например, — старообрядцы — «федоровцы»: они ни паспортов не оформляют, ни свидетельств о рождении детей. И не голосуют», — уже совсем без смеха, как о больном, говорит она.

Как в междуречье Битюга и Хопра появились старообрядцы — историкам более или менее понятно. А вот откуда здесь, в Воронежской губернии, равно как в Тамбовской и Астраханской, образовались целые поселения последователей Моисеева закона — субботники (другое именование — «иудействующие») — мистика, говорит культуролог и библеист Людмила Жукова из Центра по изучению религий РГГУ. 

Дело в том, что сообщества субботников возникли до того, как в Российскую империю после разделов Польши (в 1772, 1793 и 1795 годах) влилось ее еврейское население: как минимум, в 1765 году субботники уже были — ровно в этот год в Воронежской духовной консистории начались допросы «отступников» из Бобровского уезда (город Бобров — на полпути между Воронежем и Высоким), которые, как показало следствие, «свиных мяс не едят /…/ в воскресенье и праздничные дни работают, но субботу почитают», — говорилось в тех следственных записях, которые приводит в своей монографии историк из Европейского университета в Санкт-Петербурге Александр Львов**Александр Львов, «Соха и Пятикнижие. Русские иудействующие как текстуальное сообщество», Санкт-Петербург, 2011 г.. «Как мы узнаем в России о появлении диссидентов, религиозных в том числе? Против них начинается следствие и суд», — замечает он.

Ну а во-вторых, движение субботников возникло в центральных, восточных и южных губерниях империи, то есть за пределами Черты оседлости (западные окраины империи), где по приказу императрицы Екатерины Великой предписывалось жить иудеям. Субботники не знали (и позже не учили) языка восточноевропейских евреев — идиша, вплоть до начала XIX века не знали и иврита, и Пятикнижие Моисея (Тору) читали по-русски. «Русские крестьяне обращались не в иудаизм, а в ветхозаветную веру и настаивали на своей причастности к библейскому Израилю, духовными потомками которого они считали себя в силу соблюдения заповедей», — написала автору Татьяна Хижая из Владимирского госуниверситета.

Другими словами, субботники не были завербованы или обращены в другую веру под воздействием внешних сил: они пришли к ней сами. Почему? И почему уже два с половиной века следуют ей?

 Крестьяне Высокого на последний вопрос отвечают односложно: «А как иначе?» Или: «Так верили наши родители, тому же мы учим и детей». Простая рациональность меж тем говорит, что следовало бы как раз иначе. 

В XVIII и XIX веках, особенно при Николае I, «отступников» сажали в деревянные клетки и сжигали, заковывали в кандалы, у матерей отбирали детей, насильно крестили, высылали на окраины империи, на Кавказ, отправляли в Сибирь — так поселение субботников образовалось, например, в Иркутской области, в поселке Зима; при советской власти обращали в атеисты, заставляли работать в субботу: «а мы машины ломали, чтобы на работу не выходить», — рассказывал Михаил Исаевич Бочарников, теперь водитель грузовика и частный предприниматель, гоняющий грузы в Ростов, что в 500 км отсюда. «Ой, чего только не было: и стенка на стенку с другими (то есть не субботниками) мужики сходились, и в партию не принимали, и парней в угол зажимали и салом губы мазали», — вздыхает директор школы Любовь Гриднева: она, к слову, была двенадцатым ребенком в семье.

 И все же — почему крестьяне (а субботники — это именно крестьянское движение) Царской России середины XVIII века решили покинуть лоно официальной церкви? На то есть две, как минимум, версии. Первая — очевидная: по той же причине, по какой рождался протест, а за ним и раскол в других государственных религиях: коррупция, казнокрадство, властное насилие, деспотизм, неотъемлемые черты абсолютистской или близкой к тому формы правления переносились и на институт церкви, которая такую власть освещала и легитимизировала. «Папы лишили итальянцев веры», — написал когда-то Никколо Макиавелли. Из протеста родилось реформаторство и Лютера, и Кальвина: хотелось нормы, писаного и соблюдаемого всеми закона.

Другая версия, которой придерживаются многие исследователи, с которыми автору удалось переговорить, отсылают к реформам Петра в области просвещения народа, когда царь инициировал массовый выпуск религиозной литературы, пишет в своей монографии Александр Львов. «До и после Петра чтение Библии не поощрялось, — говорит и Людмила Жукова, — дабы простые люди «не впали в прелесть», то есть неправильно что-то могли понять. Предпочтение отдавалось проповедям священников и Житиям святых. А тут Библию можно стало читать по-русски». 

Дальше пришло время либеральных новаций Екатерины Великой, появилась традиция публичных духовных собеседований и известный плюрализм религиозных взглядов: образованные крестьяне стали сравнивать печатные библейские тексты со словами и делами религиозных и светских властей и выбирали текст, в котором четко было прописано: это можно, а это — нельзя. Написано: соблюдайте субботу — значит, надо соблюдать именно субботу, а не воскресенье. Сказано: не есть свинины, рыбу только с плавниками и чешуей — все, значит, осетра и белугу уже нельзя. 

Сказано: делать обрезание — значит, так тому и быть. Сегодня мы бы сказали, что люди выбрали писаные правила и нормы как защиту от жизни по понятиям, которые сегодня — одни, завтра — иные. Так и появились различные группы «отступников» — духоборы, молокане**Духоборы и молокане не отрицали Нового Завета, но, скажем, последние отказывались от поклонения иконам, потому как сказано «не сотвори себе кумира»., субботники, которые, как раньше старообрядцы, заложили традицию русского диссидентства, сделав его лозунгом на века фразу «мы не вашего стада овцы», говорит Александр Львов.
 
Этот брачный контракт (ктуба) был подписан 1 сентября 1959 года
В 1920 году субботники, жившие в селе Озерки Бобровского уезда (там была улица Еврейский порядок), решили отделиться от всех других: написали прошение в воронежский губернский Совет народного хозяйства, с тем чтобы им позволили заселить пустующий участок в степи в 6 км южнее Таловой. Плюс землеустроителю в Боброве дали подводу кизяка (смесь навоза с соломой, которая использовалась для отопления) да жирного баранчика, рассказал автору Михаил Исаевич Бочарников (полный тезка того, кто шоферит), главный редактор местной газеты «Заря». Участок выделили — туда на коровах и лошадях и переехали евреи из Озерков. 

Первую зиму пережили в землянках, на следующий год перевезли мельницу, построили саманные дома. Так и появилось село Высокий: в 1925 году здесь было уже 53 двора и больше 300 жителей. Чужих не пускали, жили закрыто от внешнего взгляда (и так до самого недавнего времени): каждый новый житель должен был получить разрешение всего схода. Неподалеку в селе Ильинка образовался колхоз «Еврейский крестьянин». В 1928-м 22 молодых человека из Высокого отправили в Харьков и Конотоп — изучать еврейскую традицию. В 1929-м был голод — кое-кто перебрался на Кубань, оттуда писали: «Видели белый хлеб». Возвращались обратно. Пережили войну: 164 человека ушли на фронт, 76 не вернулись. Немцы до Высокого не дошли, хотя были в 30 км от него.
 
24-5.jpgВ начале XX века евреи собирали деньги на выкуп земель в Палестине. Эта облигация 1902 года сохранилась в семье Лидии Гридневой, когда ее род жил еще в поселке Озерки
Ну а дальше — свадьбы играли по еврейским обычаям — под хупой, брачные контракты составляли, катали хлеб из опресноков — мацу, пекли в специальных мацопекарнях, был в деревне и «резак» — тот, кто знает, как правильно разделать говяжью тушу в соответствии с правилами кашрута, был и другой, что делал обрезание. Были свитки Торы, которые переносили из дома в дом, был и раввин из польских евреев, который учил народ ивриту. 

В горницах и сейчас — ханукии, на косяках дверных рам — мезузы. Правда, Песах именовали и именуют Пасхой, Шавуот (праздник дарования Торы на горе Синай после исхода евреев из египетского рабства) — Троицей, в поминальный день — Лаг-ба-омер — ходят на кладбище, стучат по могильным камням и говорят: «Помни имя свое», чего в традиционной иудейской практике нет**Астраханские субботники в другой день поминовения — 9 ава — раскладывают на могилах яблоки: в православной традиции так празднуют Яблочный Спас — Преображение Господне, рассказала Людмила Жукова.. «Влияние православия на обрядовые практики субботников очевидно», — говорит Людмила Жукова. 

Но свинины («в отличие от советских евреев» — подчеркивают) не ели и белье стирали в воскресенье, еду с вечера пятницы ставили хранить в русскую печь, чтобы в субботу, когда ортодоксальным евреям запрещено зажигать огонь, пища была теплой. Ну и конечно, работали не покладая рук — субботники всегда жили зажиточно: в Высокий провели газ, телефон, водопровод, в хатах — местная канализация, хотя есть и дома, где удобства во дворе. Алкоголизм — редкость, наркоманов нет, «за прошлый год вообще ни одного правонарушения в Высоком не зарегистрировано», — сказал автору Михаил Винокуров из администрации Таловского района. 

«Экономическое процветание рассматривалось субботниками как знак благословения свыше, как доказательство истинности «ветхозаветной веры», — пишет и Татьяна Хижая. Впрочем, сегодняшний Высокий богатым не назовешь: работы мало, зарплаты мизерные, многие живут с того, что наторгуют на рынке — молоко, сметана. Молодые ребята, пройдя армию и окончив университеты, на чем родители настаивают, все на заработках — кто в Воронеже, кто еще где. Многие подумывают о том, чтобы уехать в Израиль: как минимум, когда подойдет старость и на российскую пенсию будет не прожить.

Но с этим проблема: когда после смерти Сталина деревенским выдавали паспорта, жителей Высокого записали русскими, тогда как субботников Ильинки — евреями. Ильинка почти вся и уехала. Потому в Высокий и поехал раввинский суд из Москвы: предлагать варианты решения. Например, пройти гиюр — специальный обряд принятия еврейства. Вот это деда Елизара Яковлевича и не устраивает. Он знает, кто он. И не хочет, чтобы другие решали, насколько он соответствует правилам, принятым в еврейском законе. Так круг замкнулся: выбрав в XVIII веке писаные правила, в XXI жители Высокого уперлись именно в них. И снова подтвердилось: любой выбор имеет свою цену. Несправедливую — в том числе.

 15 января 2014 года состоялась встреча министра алии и абсорбции Софы Ландвер и главного сефардского раввина Израиля Ицхака Йосефа по вопросу, связанному с репатриацией группы «субботников», проживающих на территории России и Украины.

Как говорится в пресс-релизе министерства абсорбции, министр Софа Ландвер придает большое значение репатриации этой группы населения. Речь идет о тысячах людей, соблюдающих еврейские традиции и выразивших желание репатриироваться в Государство Израиль немедленно.

Главный сефардский раввин Израиля Ицхак Йосеф  дал сегодня свое "добро"  и выразил удовлетворение намерением министра помочь этой группе людей приехать в Израиль и стать равноправными гражданами Еврейского Государства.
Раввин Йосеф проявил большой интерес к этой группе российских граждан, которые в течение многих лет – поколений – соблюдают еврейские традиции, а также к лидерам этой уникальной общины.

Раввин Ицхак Йосеф предложил начать подготовку этой группы людей к репатриации в Израиль в местах их сегодняшнего проживания – по той "модели", по которой проводится подготовка членов общины Бней-Менаше в Индии.
По итогам этой встречи было решено, что главный раввин Москвы Пинхас Гольдшмидт и израильские раввины, которые смогут приехать в места проживания субботников, смогут начать процесс подготовки субботников к  "гиюру".
 

Автор: Альбац Евгения