10% - ЭТО ПРИГОВОР

"Якутия. 8 мая. NVpress - Сегодня в 13 часов в Якутске был торжественно открыт памятник Иосифу Сталину, расположенного на территории ОАО «Алмазы Анабара». 

На открытие был специально приглашен секретарь Центрального Комитета КПРФ, депутат ГД РФ Казбек Тайсаев.  Участвовали в церемонии открытия генеральный директор ОАО «Алмазы Анабара», секретарь республиканского отделения КПРФ Виктор Губарев.  Пришли ветераны войны и тыла".  Из СМИ

 В России примерно 10% вменяемой публики все еще пытаются провести десталинизацию, то есть доказать подавляющему большинству населения, что кровавый террор, рабство, голод, нищета, бесправие – это плохо. Большинство же готово на неизбежные издержки только бы лечь под сильного хозяина, который избавит население северной державы от издержек псевдодемократического развития: коррупции, разгула криминала, инфляции. Большинство не желает отвечать за прошлое отцов и дедов, как не желает быть в ответе за будущее своих детей и внуков.

 Есть две любопытнейшие и новейшие книги о юдофобии И. Сталина. Одна - книга Г. Костырченко: «Сталин против «космополитов» - издана в Москве, вторая А. Рашин: «Почему Сталин не убил всех евреев» - в США. Костырченко согласен с тем, что «вождь народов» был лютым антисемитом, но отрицает его намерение осуществить, следом за «делом врачей» депортацию и геноцид евреев СССР. Он пишет: «…. на основе старых слухов, бытовавших в интеллигентской среде…. Они, благодаря объявленной гласности – принялись «творить историю» - чуть было не состоявшегося «геноцида советских ерееев».  Рашин, напротив, убежден в намерениях Сталина выполнить завещание фюрера. Оба автора на сотнях страниц доказывают свою правоту. Костырченко - с претензией на научность, верность фактам и документам. Рашин - с помощью множества свидетельских показаний и мистики. Он, например, убежден, что Всевышний убил диктатора за святотатственное намерение расправиться с потомками Иакова на Пурим. Костырченко, как и ревизионисты Холокоста, рассуждает просто: нет документов, нет намерений и деяний, не учитывая, что документы, в отличие от рукописей, горят, уничтожаются с легкостью необыкновенной. Автор из США, наделенный богатой фантазий,  видит за обычной палаческой страстью диктатора и логикой тоталитарного режима некую руку потусторонних сил, чуть ли не Суд Божий. (Где он был, Суд этот, в случае Холокоста?) У меня же нет желания усложнять чудовищные факты истории 20-го века. Мало того, я убежден, что и «научный» и мистический подход к этой проблеме порочны сами по себе. Не еврей – Костырченко – страшится очередного «кровавого навета» на свой народ. Еврей Рашин страдает от понятной г о р д ы н и  ж е р т в ы.

 Человеку свойственно, при ясном сознании низменности своих намерений, всячески маскировать их соображениями «высокими». Совесть, стыд, стереотипы культурного наследия - мешают носителям зла признавать свою абсолютную природу. Человек страшится глубин ада внутри себя самого. Этот страх спасителен для психики индивида, но и ему, этому страху, человечество обязано всеми ужасами своей истории. Вор, грабитель убеждает себя в несправедливости распределения материальных богатств. Убийца, насильник мнит себя чистильщиком человеческого рода от балласта.   Ясно сознавая свои людоедские, человеконенавистнические наклонности, чудовища новейшей истории, вроде Ленина, Сталина или Гитлера, на уровне сознания или подсознания, маскировали свои подлинные намерения демагогией лозунгов, идеей. Все они гнали человечество к гибели под лозунгом построения «светлого будущего коммунизма» или «тысячелетнего рейха». Ленин и Сталин, якобы, пеклись о классовом переустройстве мира, Гитлер о расовом очищении. Точно также в средние века инквизиторы свирепствовали под лозунгом религиозного обновления рода людского. На самом деле, убивая миллионы крестьян, уничтожая лучших военачальников, обрекая СССР на нищету, голод, кровь и бесправие, Сталин всего лишь тешил свою патологическая страсть к уничтожению человеческих существ, кем бы они не были – эти люди. Юдофобия Гитлера – всего лишь идейное прикрытия его презрения и больной ненависти к потомкам Адама вообще. Зимой 1942 года у Гитлера не нашлось железнодорожных составов, чтобы обеспечить свои войска на восточном фронте теплой одеждой, но нашлись тысячи вагонов для отправки евреев в лагеря уничтожения. Дело не только в одежде. Танкам и самолетам на фронте не хватало горючего, орудиям снарядов. Кровавый маньяк, тем самым, убивал солдат своей армии. Сталин в апреле 1945 года уничтожил 400 тысяч солдат Красной армии (в большинстве русских людей), стремясь к дате и раньше союзников взять Берлин.

 Историк Холокоста Герхард Л. Вайнберг в  исследовании «Две различные проблемы?» пишет: «… итальянцы, подобно японцам, так и не поняли, что во Второй мировой войне Германия сражалась не за колонии, территориальные приобретения или сферы влияния, но за демографическое переустройство мира». Тем самым Вайнберг, в определенной степени, занят легитимацией нацизма, следом за фюрером привнося идею туда, где можно обнаружить одну лишь банальную, патологическую кровожадность. Мало того – подобные рассуждения нужны современным людоедам-юдофобам не меньше, чем в прошлом веке. Вещателям Апокалипсиса, фанатикам ислама, интернационалу юдофобов, необходимо все тоже прикрытия своих людоедских намерений. Упростим все до крайности. Добро в нашем мире – любовь, зло – ненависть. Живущие любовью способны к созиданию, живущие ненавистью только к разрушению. Все остальное - детали и оборочки, свойственные хитроумному и лукавому мозгу человека. В случае Сталина, как и в случае Гитлера, юдофобия – это форма оправдания мизантропии, доведенная до очевидного психоза.

 Патологический, серийный убийца – Сталин – физически не мог жить без свежей крови. К 1953 году все резервы жертв в России, за исключением евреев, были исчерпаны. Только жестоковыйный народ вождь мог отправить на плаху после чудовищных потерь во Второй мировой      войне. Лишь гибель этой небольшой группы населения могла встретить понимание и поддержку в народных массах, так как к тому времени пропаганда юдофобии, сначала нацистская, а потом и сталинская ( космополиты, «дело врачей») сделали своего дело. Об этом, кстати, на основании документов убедительно и подробно пишет Костырченко. Пропаганда русского национализма, начатая еще до войны, не могла по традиции не завершиться зловонной волной юдофобии. У евреев СССР не было выхода. Сталинская пропаганда назначила именно их врагами народа. Массы, вконец измученные войной, нищетой и бесправием, были готовы к очередному припадку ненависти и переделу чужой собственности. Толпе, в очередной раз, необходим был виновник всех ее несчастий. Таким виновником  Сталин назначил сионистов и агентов «Джойнта».

 Есть точка зрения, что отправив, как минимум, половину евреев на тот свет, Сталин, по старой, опробованной кальке, сделал бы шаг назад, обвинив в этом  преступлении свое окружение. Маленков, Хрущев, Берия, Молотов – ждали отставок и смертного приговора. Подобный вариант вполне возможен. В любом случае, он в русле поведения хозяина - зомби, запрограммированного на кровь в борьбе за власть и измученного патологическим страхом за свою жизнь вождя. Смена караула назрела. Пахан в любой бандитской шайке, раньше или позже, начинает подозревать подельников в злом умысле и предательстве. В этом и «художественная правда» и правда жизни.

 Берия быстро прикрыл «дело врачей». Почему он это сделал? Вполне возможно, догадка А. Рашина точна: «Маленков и Хрущев были обеспокоены не только быстрым ростом сил и власти Берии, но и большой вероятностью того, что допросы Берией Рюмина приведут к раскрытию их активного участия в «Деле врачей» и их устранению в чистке вместе с другими участниками фабрикации дела».  Вот и все объяснение внезапно проснувшегося «гуманизма и здравого смысла» Лаврентия Павловича. Он и в самом деле был меньше замаран в очередном «кровавом навете», чем остальные члены банды почившего вождя.

 Сталин сделал свое дело. Даже после его смерти Кремль живет пропагандой ненависти. Объектов зависти и лютой злобы хватает и внутри страны и за рубежами. Можно декретом лишить кровожадного Кобу звания «успешного менеджера» и «победителя фашизма», но как заставить толпу его наследников жить любовью и верой в будущее, а не старыми психозами с суицидальными наклонностями?  Это задача не по плечу и двум поколениям, если вообще реальна.

 Прикончить евреев, своих подданных, Сталин не успел, но он замучил Россию, выпил из этой страны всю живую кровь, сломал хребет державе. Время покажет – совместимы ли с жизнью страны и народа травмы, нанесенные этим чудовищем. Если верить нынешнему бешеному сопротивлению попытке десталинизации, боюсь, что несовместимы.

СТАЛИН ПРОТИВ КУЛЬТА ЛИЧНОСТИ

 Читаю  письмо И.В.Сталина в Детиздат при ЦК ВЛКСМ (16 февраля 1938 г.):

«Я решительно против издания “Рассказов о детстве Сталина”.

Книжка изобилует массой фактически неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, “до­б­ро­совестные” брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом.

 Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию укоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория “героев” и “толпы” есть небольшевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев, — отвечают эсерам большевики. Книжка льёт воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу. Советую книжку сжечь»

 Вот такой решительный борец с культом личности был И.В. Сталин. Тяжкий труд политика: думать одно, говорить другое, а делать третье.

 Вот еще один пример, хрестоматийный: «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.

Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.  В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью». Ответ Сталина на запрос Еврейского телеграфного агентства США.

 "Вождь народов" всегда понимал главное: быть успешным политиком - это быть наглым и коварным лжецом. Иного пути к трону нет и не будет.

При Сталине людей пытали и били, требовали, чтобы признались бедняги в том, чего не было. Вот  соглашался пытаемый, что он парагвайский шпион – его и убивали в скорости. Не соглашался, выдерживал – шел на каторгу, но оставался, как правило, жить. Вот и с евреями тоже. 2 тысячи лет их пытают: «Вы свидетели, признавайтесь, что видели богочеловека на кресте». Молчат, не признаются. Боли, муки сколько угодно – зато живы и казни, как народ, не подлежат. Может быть, в этом смысл фантастического упрямства еврейского племени.

Сначала зависть, затем страх. Удивительным образом эти два понятия связаны накрепко. Вот что писал Менахем Бегин: «В России существует глубокая классовая зависть, но если в других странах зависть часто превозмогает страх, то в Советском Союзе страх всегда пересиливает зависть. В СССР нет экономического равенства, обещанного коммунизмом, но в царстве НКВД существует одно равенство: равенство страха».

Зависть и неизбежная месть  всему живому. Все три главных злодея ХХ века: Ленин, Сталин, Гитлер – были мстителями.

У писателей России за долгие годы цензуры выработалось особое чувство ответственности перед властью. Вот Дм. Быков, - еврей отказа - не только воспевает христианство, но делает это с особым жаром предателя. Крестит лоб и бьет поклоны перед иконой к месту и не к месту. При этом без конца намекает в книге «Пастернак» о величии Сталина. Нет, были, конечно, перегибы, жертвы и прочее, но велик, пусть и в злодействе. Борис Пастернак Кобе ровня: настоящий поэт, потому не тронул, и тверд был знаменитый лирик, как Сталин. «Твердых» отец народов не трогал, только «мягких» казнил. Бред. Но бред хитрый. Очень соответствует он нынешнему реваншизму Кремля. 

Почему не тронул? Да все проще некуда: НЕЛЬЗЯ ВСЕХ. Вот и пришлось выбирать. А то, что пощадил палач Пастернака, вовсе не делает чести последнему. Учтем и вкусовые пристрастия. Стихи Пастернака о Сталине, действительно написаны искренне и сильно. Стихи Сталину Мандельштама – слишком сложны и сомнительны. И лизать зад нужно уметь. Одно «свидетельство» Пастернака дороже всех словословий Безыменского. 

Почему не убил Булгакова? «Дни Турбинных» любил преданно и смотрел эту пьесу во МХАТе неоднократно. Да и заказную пьесу «Батум» Михаил Афанасьевич написал о юности вождя. Пьеса не пошла. Вождю-идолу не нужна была своя собственная биография, очеловечивающая памятник. Он, как всякий социалист, крепко стоял спиной к прошлому.  А поиски неких символов, под текстов, тайн в сталинской милости омерзительны. Почему палач не отрубил все головы подряд? Что за власть в пустоте, какая от нее радость? Да рука устала рубить головы – и все тут.

В нынешней России с жаром и пылом заняты ревизией имени Сталина. Проще говоря – возвращением мифа, народного мифа. Это только либералам разного толка кажется, что власть «рябого дьявола» не была властью народной, то есть той властью, которая вполне устраивала большинство населения Российской империи.

 Парадокс в том, что тридцатилетняя тоталитарная власть Кремля была истинно народной властью, поддерживающей в русском народе миф о себе самом.

 Пишут, например, что Сталин сломал хребет государства, затеяв коллективизацию, но вот что прочел в отличной книге по истории России ХХ века: « У русского крестьянина – страсть всех уравнять, всех привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть принижены к пониманию, к устремлению худшего, инертного меньшинства» Из доклада Столыпина Николаю.

 Сталин, разоряя деревню, только шел навстречу народным чаяниям. В той же книге отмечено: «Мы привыкли читать древнюю историю как историю правителей, царей и князей, так как они преимущественно пишут летописцы. Но в действительности правители часто следуют за народом, порой даже вынужденно».

 Сталин не просто решил разорить деревню, чтобы возродить промышленное производство. Он «шел за народом». За каким народом с поразительной беспощадностью отмечено в той же книге: «… само русское население с трудом выживало, ведя натуральное хозяйство, истощаемое поборами. Борьба за существование вела к одичанию и нравственной деградации».

  Написано это о времени ордынской власти над Россией, но трагедия русского народа в том, что вся его история и состоит из этой «борьбы за существование». С диким, нравственно деградирующим, измученным, травмированным народом  имел дело Сталин. Вот почему он и был народным вождем, а не узурпатором власти. Вот почему советский народ рыдал 5 марта 1953 года. Он и в самом деле оплакивал «отца народа, вождя и учителя». Вот почему народ этот был не склонен прощать власти только одно – слабости.

 «Советский человек в своей массе может поносить  только слабеющую и отсупающую власть, и никогда – деспотическую и жестокую, для которой у него припасена в лучшем случае любимая философия: «плетью обуха не перешибешь», а в худшем беззаветная преданность».  Сергей Митрохин «Трактат о толпе». Думаю, только политкорректность политика мешала автору заменить слово «советский» словом «русский».

 Здесь и Федор Достоевский, с его подлейшей и страшной характеристикой своего народа: «Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского  народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутомимого, везде и во всем. Этою жаждою страдания он, кажется, заражен искони веков». А какие страдания без палача и пыточных дел мастера, вроде Сталина.

ЖЕНЩИНА НА НОЧЬ

   «Уж коли зло пресечь, забрать все книги бы да сжечь». А.С. Грибоедов «Горе от ума»                      

«Жечь  было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как  огонь пожирает  вещи, как они чернеют и  меняются. Медный  наконечник  брандспойта зажат в кулаках, громадный питон  изрыгает на  мир  ядовитую струю керосина, кровь  стучит  в  висках,  а  руки  кажутся   руками  диковинного  дирижера, исполняющего симфонию огня  и  разрушения,  превращая  в  пепел  изорванные, обуглившиеся страницы истории»  «451* по Фаренгейту»  Рей Бредбери

"Ты спрашиваешь, что такое жизнь? Это все равно что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно". Антон Чехов.

 С хирургом Капланом Ильей случилось несчастье: он вдруг перестал любить и ценить то, что любил и ценил прежде. Еще вчера ему казалось, что книги, музыка, живопись – это подлинное содержание жизни. Мало того, это броня и защита от всех тех мерзостей, из которых реальное бытие и состоит. И вдруг все это исчезло, будто раньше он претворялся, лицемерил, лгал, собирая библиотеку, покупая живопись, и слушая музыку.

 Каплан не понимал, что с ним происходит. Он решил, и не без оснований, что виной всему болезнь, о которой он пока ничего не знает, что смерть вот-вот властно, ударом ноги, распахнет дверь его дома – и все кончится. Он увидел свою неизбежную, близкую кончину  тенью от невидимого фантома, и тень эта была готова закрыть его всего: от трещин на мраморе лысины до сухой кожи на пятках.

 Каплан обратился к врачам. Он прошел все, возможные исследования и убедился, что относительно здоров и нет у него причин думать о близкой смерти.

 Тогда он подумал, что виной всему любовь юности – единственная, настоящая любовь в его жизни. Он решил, что все эти годы жил только этой подлинной страстью, хотя давно уже не встречался с той девушкой, а теперь пожилой женщиной. Он решил, что она умерла, а вместе с тем умерла его любовь к ней и к людям, потому что всегда считал, что за преданностью книгам, живописи и музыке стоит любовь к человечеству вообще. И вот теперь та женщина исчезла, и любовь к людям погибла вместе с ней.

 Было непросто, но, в конце концов, Каплан узнал, что его любовь юности жива и здорова. Узнав это, он испытал странное чувство, близкое к разочарованию, а потому решил позвонить в далекий город на другом материке.

 - Илюха, ты черт! – весело удивилась любовь юности. – Ты что это вдруг меня вспомнил, старый козел?

- Да так просто, вот решил позвонить, - ответил Каплан.

- Ой, врешь, - не поверила любовь юности. – Случилось что?

- Я рад, что ты жива и здорова, - сказал Илья. – Ничего не случилось.

Он не знал, о чем еще говорить с этим, некогда очень дорогим и единственно нужным ему, человеком.

 - У меня пятый внук родился, - сказала любовь юности. – А я внучку ждала. Мальчишки все хулиганы. У тебя как с внучками?

 - Порядок, - сказал Каплан. – Обнимаю тебя, - и он повесил трубку, не дождавшись отзыва.

 Он повесил трубку и подумал, что если голос, который когда-то казался Илье волшебным, оставил его равнодушным, почему не могло случится подобное с тем, что прежде казалось единственно возможным прорывом из одиночества.

 Был вечер, накануне Лаг ба-омер. Дети, как веселые муравьи, стаскивали на пустырь под его окном доски, остатки мебели, обрубки деревьев. Откуда-то уже несло гарью от невидимого костра…

 Ночью, после  звонка когда-то любимой девушке, Каплану приснился дикий совершенно сон, в котором он жил в неизвестном прежде доме, но со своей библиотекой и картинами на стенах. И вот он выносит книги и картины к костру на пустырь за домом, поросший мертвыми, черными кактусами и швыряет свои сокровища в пламя… Холодно, он протягивает к жару костра руки и думает, что это тепло - главная польза от его библиотеки… Вокруг появились люди под черными зонтами и Каплан стал выступать перед ними с речью, в которой он стал уверять собравшихся, что все, превращенное им в пепел, - совершенно не нужный хлам, не способный облегчить жизнь человека, дать ему радость и помочь в трудную минуту.

 Люди под зонтами не спорили с Ильей. Они просто стояли и слушали сбивчивую речь Каплана. Потом эти свидетели истерики чужого человека, как-то сразу, исчезли, но он продолжал оправдываться перед пустотой, грея руки от горящих книг, потому что ему становилось все холодней и холодней.

 Илья и проснулся от того, что одеяло упало на пол. Каплан лежал замерзший, в одних трусах  и боялся подняться, чтобы не увидеть голые стены и пустые стеллажи от сожженных ночью книг. Но все было на месте: и картины, и некогда любимая им живопись.

 На месте оказалась и  работа Ильи в одной из частных клиник Тель-Авива. Сегодня был день, свободный от операций, но не свободный от больных с их тяжелыми проблемами, отчаянием и тщетной надеждой на выздоровление. Больные говорили о своих жалобах, но он не слышал их, наблюдая за экраном компьютера. Ему совсем не нравилось то, что он видел, и угнетала неизбежность разговора о диагнозе человека, который сидел перед ним.

- Поэт сам выбирает предметы своих песен,- вдруг сказал он больному, - и толпа не имеет права управлять его вдохновением... Это Пушкин в «Маленьких трагедиях». А теперь всем верховодит толпа, значит, она выиграла битву. Вдохновение потерпело поражение. К чему тогда Гоген и Рембрандт, к чему Лев Толстой и Моцарт? Они уничтожены, их нет…

 - Вы о чем, доктор? – прервал Илью больной.

- Так, извините… Подумал о своем… Это бывает… Ничего страшного … Мы не будем торопиться с операцией… Динамика есть, но она меня не пугает… Через пол года жду вас, запишитесь на прием…

 Больной ушел.

- Я ищу оправдание своей болезни, - подумал Каплан, - своему несчастью… Это гнусно… Это от растерянности и слабости… Мне самому нужен врач.

 Каплан сидел напротив маленького человека с большой головой и сбивчиво рассказывал о том, что с ним происходит. Большеголового психоаналитика Илья знал давно и мог говорить с ним прямо и откровенно.

 - Мои прадеды, деды, отец – все читали, - говорил он. – Я читал…  И вдруг все оборвалось… Пропасть, тупик? Я не знаю, как это все назвать… Мои дети не читают… Им это не нужно… Моя внучка, ей еще нет трех лет, лучше разбирается в смартфоне, чем я… Мы жили глазами, мозгом. Их жизнь в кончиках пальцев… Мы жили в книжном мире. Они живут в мире виртуальном…  Пойми – раньше прошлое было стартовой площадкой. Теперь это болото. Я не чувствую под собой почвы. Я вязну… Мне не за что опереться, а под ногами трясина.

 - Тяжелый случай, - улыбнулся большеголовый приятель Каплана.

- Без тебя знаю, - тяжко вздохнул Илья. – Скажи, что делать?… Я будто попал на чужую планету без скафандра. Мне дышать нечем… Понимаешь, нечем дышать!

 - Понимаю, - опустил свою тяжелую голову психоаналитик. – Вся история человечества за последние столетия – это бег. Бег с ускорением, пропади он пропадом. Мы бежали все быстрей и быстрей. Теперь летим, не чуя ног, без оглядки. Это опасно. Это риск. Мы можем загнать сами себя. Мы загоним сами себя, если не остановимся. Пора остановиться. Нужен отдых, нужен покой, нужна пауза. Грядет новое варварство! – он вдруг закричал это, поднявшись на кривых ногах во весь свой, совсем уж незавидный рост. – Да здравствует новое варварство! Ты неизлечим. Всё – точка…  Иди, Илюха, домой, и умри, если не можешь жить иначе.

 - Спасибо, помог, - усмехнулся Каплан. – Ты все-таки редкая сволочь.

- Знаю. И горжусь этим, - вновь утонул в своем кресле большеголовый приятель Ильи. – Мы попытались сделать все человечество народом Книги, а они устроили костер из книг...Потом, что понятно и логично, принялись за нас. .. Была атака в лоб, в прошлом веке… Гунны первыми поняли, что к чему. Нам только казалось, что мы победили тех варваров. Они сделали свое дело. Костры, ими зажженные, не погасли, - психоаналитик говорил это все  тише и тише, опустив веки, словно засыпая. – Все исчезает: цивилизации, города, народы. Мы готовы принять и понять это. Мы не хотим примериться только с одним финалом - своим собственным...

 - Все ты врешь, - сказал, поднявшись, Каплан.

 - Может быть, - не стал спорить с ним большеголовый приятель.

 Сны у костра с книгами и картинами стали приходить к Илье каждую ночь. И каждую ночь он грел у огня озябшие пальцы и смотрел как корежилась, оплывая, краска на его любимых полотнах. По утрам он пробовал вернуться в прошлое, наполненное радостью от запаха старых фолиантов, света и теней на любимых полотнах, но безуспешно. Он подумал, что и дело всей его жизни давно уже решено всякого смысла. Не он, так другой войдет в операционную. Вот они, жадноглазые и суетливые, стоят за спиной старика, только и ждут, когда задрожат его руки.  Каплан решил, что жизнь его превратилась в агонию и продолжать ее нет смысла. Он вспомнил жестокую шутку большеголового приятеля: "Иди и умри, если не можешь жить иначе". Илья вынес себе приговор. Осталось выбрать способ казни. Конец, связанный с кровью, был ему, хирургу, почему-то отвратителен. Веревка с петлей казалась пошлостью. Нажраться таблеток? Нет, в этом что-то дамское, трусливое. Он остановился на самом простом пути с обычным исчезновением - смертью под водой.

 Стемнело, когда Илья оказался на пустынном, каменистом пляже. Каплан выбрал Кинерет, справедливо рассудив, что в пресной воде утонуть легче. Он знал, что ему хватит силы воли просто уйти под воду без жернова на шее. Илья оставил простую, прощальную записку, разделся и шагнул в тихую, все еще холодную воду большого озера.

 Галька заскрипела под тяжелыми шагами, Каплан был вынужден обернуться и увидел грузную женщину лет пятидесяти, в камуфляже и с объемным рюкзаком за спиной.

 - Ненавижу эту еврейскую причину кучковаться, - с раздражением подумал Каплан. – Мало ей что ли места вокруг.

 - У меня тут прикормлено с прошлого раза,  - сказала женщина, резким движением плеча сбрасывая рюкзак на камни. – А ты купайся, не мешаешь.

 Но Каплан раздумал "купаться". Он оделся, спрятал записку в карман и сел на большой, теплый от солнца, камень. Он сидел на этом камне и следил за ловким обустройством женщины. Первым делом она достала из чехлов два спининга, снабдила крючки наживкой, забросила грузила далеко от берега, устроила удилища на подпорки, а потом принялась за палатку, надувной матрац и сложила костер из принесенных с собой чурок.

 Случился клев, женщина вытащила из воды приличного карпа, сразу же разделала рыбу и занялась ухой. Картофель, перловка, все приплавы у нее были с собой... Вскоре чудные запахи напомнили Каплану, что он голоден.

 Женщина махнула рукой, приглашая Илью к костру.

 - Будешь? – спросила она, доставая из рюкзака фляжку.

Они выпили и даже чокнулись.

- Будем! – сказала женщина.

- Будем, - отозвался, давно забытым словом, Каплан.

 Он съел полную миску ухи и не отказался от добавки. Аппетит гостя понравился женщине.

  - Вообще-то я это дело на рыбалке не люблю, - низким голосом произнесла она, строго глядя на Илью. – В самый момент клев может начаться... Но ты вроде ничего еще. Замерзнешь, заходи, согрею.

 Потом, ночью она сказала Каплану:

 - Ну, хватит... Спать, - и сразу же шумно заснула, повернушись к Илье широкой спиной.

  Ему не спалось, и он выбрался в ночь из палатки. Илья стоял босой, у шепота легких волн Кинерета, пораженный  увиденным. Он прежде не знал, что луна может быть такой огромной и светло горящей. И призрачная лунная гладь дороги до вершин Голан показалась Каплану настоящим чудом, как и  высокая рассыпь звезд над головой. Он стоял и слушал оглушительную тишину над озером, будто попал в первый день творения, когда отделен был творцом свет от тьмы.

 Илья вдруг  понял то, о чем никогда не думал прежде: что все это чудо преображенного ночью мира вокруг и есть Бог, книги, живопись, музыка. Что все то, чем он был счастлив прежде, родилось из этого неба,  огромной, светлой луны,  тихих волн у его ног, и горного кряжа на востоке.

 Илья вернулся в палатку, завладел куском одеяла, укрылся, сразу заснул и спал без тревожных снов до самого рассвета.

БАРАКИ ДЛЯ ЖИДОВ

 

Был у меня знакомый 1932 года рождения. Инженер, русский по национальности. Еще в институте он был арестован "за анекдот", как он говорил. Бит нещадно, получил десятку  с правом переписки, был выпущен из лагеря в 1955 году. Так вот - этот человек, в ходе разговора о Сталине, сказал так: "Да ладно тебе! Вы, евреи, Сталина не любите, потому что он вас всех хотел к ногтю". Удивился. "Как же, - говорю.- Уж кто, кто, а ты хлебнул от усатого лиха". "Ну, это так, для кучи. - отвечал бывший зек. - Русских, как нацию, он бы никогда не тронул, а евреев хотел ликвидировать, как класс". 

- Откуда тебе это известно? - спросил я.

- Так уже в конце 52 года в нашем лагере бараки стали строить для ваших. Вохра так и говорила: "Для жидов".

Депортация готовилась...

Я пишу как современник тех событий, которые теперь изучают историки. К весне 1953 года я уже был бывшим корреспондентом «Литературной газеты» по всей Прибалтике: сняли после публикации в «Правде» 25 февраля 1952 года статьи за подписью «Группа читателей» по поводу романа В. Лациса «К новому берегу». За «Группой читателей» стояли Сталин, Молотов, Маленков, Берия, как было установлено еще 10-15 лет назад.

Однако вернемся к статье о депортации евреев. В декабре 1952 года мне позвонил друг нашей семьи Карл Мартынович Граудин - член ЦК компартии Латвии, начальник политотдела Прибалтийской железной дороги, бывший корреспондент «Правды» по Латвии в первые послевоенные годы.

- Миша, нет ли у тебя настроения погулять в Верманском парке? Рад буду тебя видеть, - сказал Карл.

Карл Граудин встретил меня на дорожке парка и начал:

- Мне необходимо тебе кое-что сказать... Вчера я провожал Бориса Полевого (Карл дружил с Полевым), и вот что он мне поведал... Ты только не волнуйся, Борис сказал, что готовится операция еще страшней, чем с народами Кавказа... Готовится депортация всех евреев на Дальний Восток.

- Это произойдет и в Латвии? - спросил я Карла.

- Везде, в том числе и в Латвии, - ответил он.

Карл любил выпить, и мы зашли в ресторан «Кавказ», где его хорошо знали.

- Что же делать? - спросил я друга.

- Ума не приложу, куда ехать... Будут снимать и в поездах, требовать паспорта, но тебе не нужен паспорт... Во всяком случае, надо быть готовым.

По словам Бориса Полевого (он работал в «Правде» и был близок к высшим партийным кругам), был создан штаб во главе с Сусловым, который и готовил эту операцию.

Зима проходила в тревоге и горьких раздумьях.

Карл Граудин почти каждый вечер звонил. Моя судьба осложнялась еще и тем, что я был заклейменным журналистом Михаилом Зориным. Зорин - мой литературный псевдоним, под этой фамилией я публиковался в «Литгазете» и других изданиях, а по паспорту я Симхович Михаил Израилевич. Моя семья - это жена, литератор, переводчица с идиша Шулькина Ида Захаровна, моя мать, женщина преклонного возраста, Фаня Моисеевна Симхович, сын Захар, школьник, старший брат - доктор-рентгенолог Залман Израилевич, старший научный сотрудник института травматологии в Риге, и младший брат Илья Израилевич - известный артист цирка, дрессировщик медведей (на афишах писали: Леонид Дубровский - первый еврейский укротитель медведей).

Я заказал телефонный разговор с младшим братом Ильей (он гастролировал в Саратове) и рассказал ему о наших опасениях. Дело в том, что Илья был женат на русской, кроме того он разъезжал по стране.

- В цирке нет антисемитизма, - сказал он. - Меня никто не тронет, - в этом он был убежден. - Я в цирке - Дубровский.

А у жены моей Иды брат Абрам Захарович был директором ремесленного училища, он участник войны, как и мы. Словом, вся наша большая семья жила в тревогах и волнениях.

События назревали грозно. 18 февраля 1953 года был арестован коммунист, член партийной организации Союза писателей Латвии профессор Макс Юрьевич Шау-Анин. Ему шел шестьдесят девятый год; полуслепой литератор, в годы буржуазной Латвии он был большим другом Советского Союза, активно работал во время войны в Еврейском комитете защиты мира.

В Риге пошли аресты евреев. Примерно 20 февраля в Союзе писателей Латвии состоялось закрытое партийное собрание, на котором я присутствовал как член партии (вступил в компартию в 1942 году в армейской газете). Секретарь партбюро Карл Краулинь сказал: «В нашей среде много лет маскировал свое лицо сиониста Шау-Анин. Теперь он разоблачен». Был снят с работы в ЦК партии Латвии друг нашей семьи главный редактор журнала «Блокнот агитатора» герой войны Исаак Соломонович Лившиц. Арестовали еврейского писателя Мовшу (Марка) Разумного. Арестовали участника гражданской войны в Испании и Второй мировой войны Бориса Клеймана...

Мы с женой каждую ночь ждали ареста. На нашей площадке жил прокурор города Риги Романовский. Его сынишка школьного возраста приходил играть с нашим сыном. Как-то он сказал: «Папа говорит, что в Риге будет много свободных квартир, потому что арестуют всех евреев...».

Я с волнением ждал приезда из Москвы Карла Мартыновича Граудина. В конце февраля он позвонил, и мы, как всегда, встретились в парке. Вот что рассказал Карл. Он принимал участие в совещании руководителей железных дорог страны и начальников политотделов дорог. Руководил совещанием М.А. Суслов. Присутствовал Г.М. Маленков, но не выступал: сидел угрюмый и молчаливый. Суслов сказал, что в ближайшее время в стране будет проведена серьезная акция, к которой нужно готовиться руководителям железных дорог в отдаленных районах страны. Речь шла о Сибири, Казахстане, Оренбурге, Забайкалье. Слово «евреи» не произносилось. Суслов сказал, что за акцией, ее подготовкой и проведением внимательно следит товарищ Сталин.

Карл Граудин пользовался большим уважением. Член ЦК партии Латвии, ученый, член-корреспондент Академии наук Латвии, журналист «Правды», блестяще владевший пером. На совещании он не выступал. Но после совещания его друг из партийных кругов Сибири сказал: «Речь идет о депортации евреев в наши сибирские края».

- Что с нами будет? - спросил я Карла.

- Ума не приложу... - повторял он.

Граудин рассказал, что он побывал в редакции «Правды», от которой в послевоенные годы был собкором в Латвии, и встретился с ее главным редактором Леонидом Ильичевым. Ильичев в разговоре касался предстоящей акции, но слово «евреи» тоже не произносил. Он заметил, что Латвия и особенно Литва - это «сионистские гнезда в Прибалтике». На прощание Ильичев подарил Граудину свою блестяще изданную монографию «Фридрих Энгельс».

Томительно шли дни февраля и марта. Директор Латгосиздата Петерис Баугис в один из таких дней рассказал нам, что был вызван в ЦК Латвии, где ему предложили уволить всех работников еврейской национальности и всем авторам-евреям вернуть рукописи.

Любопытно, что начальник политотдела Московской окружной дороги рассказал Граудину, что провели дезинфекцию в товарных вагонах огромного эшелона, в которых везли на Восток пленных немцев.

- Теперь эти эшелоны будут двигаться без остановок на Восток, за редким исключением для поездной прислуги, - сказал начальник политотдела.

В Москве Граудин, конечно же, встретился со своим другом Борисом Полевым (они в соавторстве написали небольшую книжицу). Борис Николаевич горестно заметил, что по Москве ходят слухи о депортации евреев.

И вдруг неожиданность - в первых числах марта болезнь и скоропостижная смерть Сталина!

31 марта я выехал в Москву. Пришел в редакцию «Литературной газеты». У всех членов редколлегии во главе с Симоновым, Рюриковым, Гулиа, Атаровым - перекошенные лица.

Я навестил семью Михаила Матусовского, с которым в Донбассе молодыми начинали литературную жизнь. Миша жил в районе Сивцева вражка. Они с женой Женей рассказали, что каждую ночь ждали «гостей».

- Смотри, мы готовились к печальному отъезду... - Они показали мне валенки, тулупы, теплые вещи, мешки для постели...

Миша скорбно качал головой. Он - известный поэт, участник войны, получивший тяжелое ранение, большой друг Константина Симонова, написавший с ним поэму о революционном Луганске, член партии, жил в тревоге за свою семью, малолетних дочурок, за свою жену, бывшую с ним на фронте.

- Мы перезванивались каждую ночь с Алигер, Долматовским, Казакевичем, Гроссманом...

Казакевич - этот бесстрашный человек, боевой разведчик, любимец армии, автор военных книг, лауреат Сталинской премии, сказал Матусовскому: «Я им не дамся...». Что он имел в виду, говоря это, трудно сказать.

В ту пору дружбой с Казакевичем гордились многие писатели. Это можно судить по записям Твардовского, Юрия Олеши, упомянувшего его в книге «Ни дня без строчки...». Матусовский говорил мне, что Казакевич поделился своими тревогами с Олешей. Юрий Карлович - великий художник, затюканный в советское время как «исписавший себя писатель богемного типа», сказал: «Если это случится, я тоже еврей...».

Матусовский рассказывал, что Василий Семенович Гроссман, который в то время жил на Беговой улице, почти не спал ночами. Гроссман - летописец войны, особенно Сталинградской битвы, человек мужества и отваги, чьи статьи, написанные во время войны, перепечатывались в США, Англии, распространялись листовками, сказал Матусовскому: «Они не остановятся ни перед кем...». Гроссман был просто потрясен в те дни.

А Москва словно потеряла чувство времени. 4 апреля вечером я поехал к Сергею Островому. Сергей Островой - еврей, известный поэт. Едва я вошел в дом, он сказал:

- Только что сообщили - врачей освободили... Рюмина арестовали...

Когда я вернулся в Ригу, профессор Шау-Анин был освобожден, освобождены и другие евреи, широко известные в Латвии.

Карл Мартынович Граудин говорил потом в нашем доме:

- Я вас очень жалел и не все рассказывал... Когда я был на совещании в Центральном комитете партии, начальник политотдела Московской окружной дороги сообщил мне, что вагоны, в которых возили пленных немцев, так промыли дезинфекцией, что пробыть в вагоне пять-десять минут опасно для здоровья - кружится голова, болят и слезятся глаза, душит кашель, начинается рвота. И в этих вагонах собирались везти евреев! Нам с Харьей (русская жена Граудина, - М. З.) было вас жаль до боли...

В 1953 году после ареста Берии я и моя семья жили в Москве, в писательском доме в Лаврушинском переулке, № 17, в квартире писательницы Валерии Герасимовой - первой жены Александра Фадеева. И Герасимова рассказала нам, что Саша, как она называла Фадеева, в один из февральских дней ей сказал, что «замышляется страшная акция против евреев...». Как известно, после развода с Фадеевым Валерия Герасимова вышла замуж за Бориса Левина - талантливого писателя, погибшего во время финской войны. У нее остался ребенок, рожденный уже после гибели Левина, - девочка Анечка.

- А в нашем доме, - говорила Валерия Анатольевна, - столько писателей-евреев - Кирсанов, Каверин, семья Михаила Голодного, поэт Юрий Левитанский, Кирилл Левин... Даже Миша Светлов готовился к худшему.

И еще одно доказательство, что такая акция готовилась. Граудин рассказал, что он как начальник политотдела Прибалтийской железной дороги (то есть Латвии, Литвы и Эстонии) получил письмо из Центрального Комитета партии Советского Союза: по линии политуправления министерства путей сообщения подготовить список лиц не коренной национальности - инженеров, техников, руководителей различных отраслей дороги, их домашние адреса, номера телефонов. Насчет «лиц некоренной национальности» - это была маскировка. Более того, из Москвы приезжали сотрудники аппарата ЦК и политуправления, перечитали этот список и взяли с собой. Один из них даже заметил Граудину: «У вас на дороге все руководящие посты занимают не национальные кадры, а евреи...»

Сегодня в Москве, если она не уехала, должна проживать дочь Карла Мартыновича - Людмила Карловна Граудина, доктор филологических наук. Она знает о нашей дружбе с ее славным отцом. Живет там и семья Михаила Матусовского - Инна, Евгения. Живет дочь Валерии Герасимовой - Аня Шаргунова, которую мы знали ребенком.

Как сказал мне Вениамин Александрович Каверин (мы были связаны двадцатилетней дружбой): «Только смерть палача спасла евреев еще от одной трагедии».

Михаил Зорин, Рига

СИРТАКИ ПОД СВАСТИКОЙ

 Почему Греция катастрофически пострадала от экономического кризиса? Все просто: там всегда было больше, чем в других европейских странах, фанатичного православия, социализма и юдофобии. Самое время вспомнить о самом видном греческом неонацисте – Микисе Теодоракисе.

Научилась ныне коричневая сволочь отлично маскироваться. Вот что написано о композиторе в Википедии: "
В 1980-х и 1990-х годах несколько раз избирался в парламент, был министром в правительстве К. Мицотакиса. В настоящее время — на пенсии. Его племянница Маро Теодораки — также известный греческий композитор^[1].Всю жизнь Микис боролся за общечеловеческие ценности, за демократию в Греции. И сейчас, в свои без малого 86 лет, он доказывает, что «и один в поле воин». Он создал Движение Независимых Граждан под названием «Искра», и надеется, что из неё-то возгорится пламя.
Нет, Микис Теодоракис не призывает к новой кровопролитной революции. Но мечтает видеть Грецию экономически независимой и свободной как от европейского давления, так и от американских военных баз. Утопия? Кто знает… Он ездит с выступлениями по Греции, и в своих речах один называет вещи своими именами и жёстко критикует греческого премьер-министра Георгиоса Папандреу.Перед тем, как вместе с героем войны и знаковой фигурой политической жизни современной Греции, 80-летним Манолисом Глезосом, выйти на площадь Синтагма и смешаться с тысячами и тысячами греков, протестующих против политики правительства, всемирно известный композитор и основатель Движения «Искра» Микис Теодоракис написал открытое письмо, в котором выразил собственное понимание причин греческого кризиса и его последствий для страны. По существу, это послание созвучно мнению абсолютного большинства греков, независимо от их политических убеждений, идеологии и образования. Текст письма Микиса Теодоракиса, обращенный к грекам и к мировой общественности, прозвучал на многих языках. Автор, в частности, считает, что Греции следовало давно свои надежды переориентировать на Россию. Микиса Теодоракиса и Манолиса Глезоса, идущие «с миром» полицейские, охранявшие здание парламента, встретили слезоточивым газом. Слова Микиса, что, возможно, ему не доведётся дожить до дня избавления своей любимой родины, едва не стали пророческими

 Не утих Теодоракис, не выжил из ума, хотя и советует грекам сменить военные базы США на русские. О главной своей задаче этот марксист-нацист не забывает. Преклонный возраст  позволяет с прежней энергией вести атаки на евреев и Израиль. Читаю: «Микис Теодоракис: За мировым экономическим кризисом стоят американские евреи. Знаменитый греческий композитор подверг резкой критике Израиль и заявил, что «всё, что происходит сегодня в мире, имеет отношение к сионистам»… Всемирно известный греческий композитор Микис Теодоракис, знаменитый, в числе прочего, своей музыкой к кинофильму "Грек Зорба", заявил, что он является убежденным антисемитом и открытым противником Израиля, как преступного сионистского государства, сообщает Zman.com.

"Все, что происходит сегодня в мире, имеет отношение к сионистам, – сказал, в частности Теодоракис. – Американские евреи стоят за мировым экономическим кризисом, который ударил также по Греции". 86-летний Теодоракис осудил премьер-министра Греции Папандреу за установление более тесных отношений с Биньямином Нетаниягу, который виновен в "военных преступлениях в Ливане и в секторе Газы".

 В интереснейшей статье Нехамы Шварц о греческом композиторе Микисе Теодоракисе прочел вот что: «Крайне правые, ультра-националисты, левые интеллектуалы, коммунисты всех мастей, радио и ТВ всегда единодушны, когда дело касается арабо-израильского конфликта. В апреле 2002г. три самые большие ежедневные газеты "Та Nea ", "Eleftherotypia " и "Apogevmatini " напечатали фабрикацию "палестинской" организации в Греции о медицинских экспериментах в израильских тюрьмах и о продаже израильтянами органов умерших "палестинцев".

 В этот же день в этих же газетах и в "To Vima " на первой странице появилась статья Микиса Теодоракиса, обвиняющая евреев в "имитации варварства нацистов" и в "проведении окончательного решения палестинского вопроса": "Если сегодня мы отдадим палестинцев на милость современных завоевателей, завтра может наступить торжество самых темных сил человечества". Он также намекнул, что сила, гораздо большая, чем США, (читай - Израиль) организовала атаку 11 сентября 2001г. Подкрепляя свои слова делами, глава греческой музыки Теодоракис провел две массовые "пропалестинские" демонстрации, на которых огромный магендавид красовался в виде свастики и назвал Шарона «маленьким Гитлером».

 Жалко, конечно, талантливый композитор – и такое мракобесие, но ничего не поделаешь, как писала Фаина Раневская: «Талант, как прыщ, вскакивает на любой заднице». Дело в другом, прочел я в эту статью и  вспомнил, что этот Теодоракис когда-то принимал активное участие и в нашем «мирном процессе». Газета «Правда» в те времена часто писала о греческом коммунисте – «героическом борце за торжество социалистических идей». Стал копаться в Интернете и нашел любопытнейший материал: «Начиная с 1970 года Микис Теодоракис исполняет ряд посреднических поручений между правительством Израиля и Ясиром Арафатом в русле неформальной дипломатии. В знак признания его заслуг в 1994 году на церемонии подписания Шимоном Пересом и Ясиром Арафатом палестино-израильского мирного договора были исполнены произведения Микиса Теодоракиса».

 Удивительное дело, достаточно копнуть поглубже заграничных, да и не только, «миротворцев» - оказывается, что подоплекой всех их доблестных трудов, направленных на разрешение арабо-еврейского конфликта, - лежит обычная юдофобия, патологическая  ненависть к Израилю и еврейскому народу.

 Почему так происходит? Да все не так уж сложно. Порядочный, честный человек, относящийся без предвзятости к Еврейскому государству и евреям, не мог и не может не видеть, что под маской «мирного процесса» арабы прятали и прячут попытку уничтожить «сионистское образование» и повторить Холокост.

 Сорвалась очередная попытка пустить под откос Израиль – вот Теодоракис и сдернул с досады маску «миротворца». Этот престарелый музыкант-политик дальше притворяться не намерен. Ему легче, он в Греции, не в Израиле, доживает свой долгий век и может говорить то, что думает.

КАК НАШЛИ ЭЙХМАНА

Вы думаете любовь губит только героев? Нет, она губит и злодеев, и основной причиной поимки самого крупного нацистского преступника, обнаруженного после войны, Адольфа Эйхмана, стала именно любовь. Его любовь к жене и детям. Ну его и удивительная небрежность, конечно.

     А нашел Эйхмана не Моссад, ни ЦРУ, ни БНД, и вообще никакая ни разведка. И даже не «охотник за нацистами» Симон Визенталь. Эйхмана нашел один скучающий и любопытствующий человек, которые никогда в глаза Эйхмана не видел, хотя бы потому что был слеп на оба глаза.

     Ровно 52 года назад, 15 декабря 1961, экс-оберштурмбаннфюреру СС Адольфу Эйхману был зачитан приговор, в котором его уведомили что он признан виновным по всем пунктам обвинения, и приговаривается к смертной казни через повешенье.

     Нет смысла пересказывать сам судебный процесс над Эйхманом и предшествующему ему операцию по его похищению – всё это достаточно широко описано. А вот как именно было обнаружено местонахождение Эйхмана, это мне представляется интересным (информация об этом в Рунете почему-то отсутствует

     Жена Эйхмана, Вероника Либль родилась в чешском селе Млада Ческе-Будеевице (которая сейчас является частью Праги) 3 апреля 1909 года в богатой семье чешских немцев. Где и как Вероника познакомилась с Адольфом Эйхманом, история умалчивает. Установлено только, что они начали постоянно встречаться с начала 30-х годов.

     Вся семья Вероники была убежденными нацистами, и двух её братьев Эйхман устроил работать в тайную полицию – старший Франц дослужился до начальника гестапо в чешском городе Градец Кралове, а младший, Маттиас,  специализировался на обнаружении и конфискации еврейского имущества.

     21 октября 1934 года Эйхман обратился к руководству СС с просьбой о получении согласия на вступление в брак. Вопрос был решен положительно, согласие получено, и супруги поженились 21 марта 1935 года в Берлине.

     Во второй половине 1935 Эйхман стал работать в только что организованном отделе «евреи» в Главном управлении СД. В этот период перед отделом стояла задача способствовать скорейшей принудительной эмиграции евреев из Германии. Затем в 1938 году Эйхмана перевели в отделение СД в Вене, где он добился создания в Вене центрального учреждения по эмиграции евреев, после чего оформление их выезда из страны превратилась в конвейер.

     В апреле 1939 после создания протектората Богемия и Моравия Эйхмана перевели в Прагу, где он продолжил заниматься «решением вопроса по евреям». С начала войны, Вероника с тремя сыновьями: Клаус Эйхман (род. в 1936 г.), Хорст Эйхман (род. в 1940 г.), Дитер Эйхман (род. 1942 г.), почти постоянно проживала в Праге в доме, ранее принадлежавшем эмигрировавшей еврейской семье.

     Будучи человеком № 1 по «окончательному решению еврейского вопроса», Эйхман бывал с семьей урывками, посвятив себя строительству концентрационных лагерей и истреблению евреев. Ближе к концу войны опасаясь, что отвечать за свои преступления всё-таки придется, Эйхман перевез семью в дом родителей Вероники, где последний раз появился 29 апреля 1945. Тогда он простился с ними, вручил жене и каждому из трех сыновей капсулу с синильной кислотой, а сам с остатками войск СС двинулся в горы.

     При этом, организовывая конфискацию еврейских ценностей, Эйхман мог без проблем сколотить себе состояние. Но он был бескорыстным борцом за идею («мать его так!»), поэтому кроме капсул с ядом, оставил семье лишь мешок муки, килограмм на 12.

     Опуская все перипетии скитаний Эйхмана по Европе, перескочим сразу в 14 июля 1950 года, когда Адольф Эйхман сошел с борта парохода «Giovanna C» в Буэнос-Айресе. Всё это время Вероника Эйхман, не меняя фамилию, проживала в родительском доме. В 1947 году она обратилась в суд, чтобы официально подтвердить смерть своего мужа, основываясь на показаниях Шарля Либель, который утверждал что своими глазами видел, как Эйхман был убит перестрелке на пражской улице 30 апреля 1945 года. Но когда судья узнал что Шарль Либель является двоюродным братом Вероники Эйхман, то отклонил заявление.

     Весной 1951 года Вероника получила письмо из Аргентины, в котором некто Рикардо Клемента утверждал что он «дядя Ваших детей, тот кого Вы считали мертвым, и он Вас любит». Завязалась переписка, и 15 августа 1952 года Вероника с детьми приехала в Аргентину, объявила детям что Рикардо – двоюродный брат их отца, а она выходит за него замуж.

     При этом ни Вероника Эйхман, ни их дети фамилию «Эйхман» менять не стали. Более того, когда в 1955 году в Аргентине у них родился четвертый сын Рикардо Франциско (второе имя ребенку было дано в честь францисканских монахов, с помощью которых Эйхман скрылся от преследования), его тоже записали как «Эйхмана». На момент рождения четвертого ребенка Веронике было 45 лет, Адольфу 50.

     Семейство жило небогато: то прачечную открывали, то магазин, одно время пробовали разводить кроликов и кур, но ничего у них не вышло. В конце концов Эйхман понял что разбогатеть ему не удасться, и поступил конторщиком на завод Mercedes-Benz в пригороде Буэнос-Айреса. Внешность он не менял.

Буэнос-Айресе по соседству с Эйхманами еще с 1938 года проживал эмигрант из Германии Лотар Херманн. Социалист и наполовину еврей, он несколько месяцев провел в концлагере Дахау, после чего быстро все понял и перебрался за океан. Зрение он потерял уже в Аргентине, и это было следствием побоев в гестапо.

     Когда в 1956 году дочь Херманна, Сильвия, стала встречаться с молодым немцем по имени Клаус Эйхман, его фамилия показалась Лотару Херманну знакомой. Порасспросив молодого человека (которого, кстати, совсем не смущало, что он встречается с «на четверть еврейкой») о том кто его родители, где они жили в Европе, и как попали в Аргентину, Лотар стал подозревать, что отец бойфренда ее дочери – это и есть тот самый Адольф Эйхман.

     Херманн написал о своих подозрениях в ФРГ генеральному прокурору земли Гессен Фрицу Бауэру, получил от него фотографию Эйхмана и с помощью дочери убедился в том, что это один и тот же человек. И тогда Лотар Херманн сообщил немцам новое имя Эйхмана: Рикардо Клемента, и его адрес: Буэнос-Айрес, район Оливос, улица Чакабуко, 4261.

     19 сентября 1957 года прокурор Бауэр предоставил полученную от Германна информацию о точном местонахождении Эйхмана в Аргентине главе израильской делегации на переговорах о репарациях в ФРГ доктору Шнееру. Мол, если вам нужен Эйхман, то вот он – приезжайте, и забирайте. Шнеер тут же передал эту информацию в Моссад, где ей просто не поверили. «Да не может такого быть, чтобы Эйхмана так просто вычислил какой-то слепой полуеврей – возражали там – и не может такого быть, чтоб Эйхман был таким бедняком». 

     Выкрали Эйхмана, напомню, лишь через два с половиной года, 11 мая 1960-го. Теперь Моссад дает какие-то объяснения, почему так долго, но все они какие-то невнятные.

     В мае 2007 года в Музей Холокоста в Буэнос-Айресе в качестве экспоната был передан этот паспорт Эйхмана, на имя Рикардо Клемента, который был обнаружен в судебном архиве Буэнос-Айреса. Туда он попал из полиции, куда Вероника Эйхман в мае 1960 года подала заявление об исчезновении своего мужа.

     В последующем Вероника Эйхман жила в Аргентине уединенно, всех избегала и умерла в 1997 году. Двух младших сыновей она отправила получать образование в Германию, где они и остались.

     Сейчас один профессор археологии университета Тюбингена на юго-западе Германии, каждый свой новый учебный год собирает своих студентов и объявляет им: «Я, Рикардо Эйхман, Адольф Эйхман был моим отцом. Если вы думаете, что означает, что я нацист, то вам лучше уйти прямо сейчас». Но свою фамилию Рикардо Франциско не меняет.

     Объявленную Всемирным еврейским конгрессом премию в размере 10 тысяч долларов за информацию о местонахождении Эйхмана, Лотар Херманн получил только через 12 лет после похищения Эйхмана, в 1972 году, перед самой своей смертью. В Израиле долго отказывались признавать, что именно информация Херманна стала причиной обнаружения Эйхмана, приписывая всю заслугу то Моссаду, то Визенталю, но непонятно кому.

ПАЛЕСТИНЦЕВ СПРОСИЛИ

Стихотворение  "Палестинцев спросили.."
05:08
Яшико Самагори.  (японская жкрналистка)
Когда б палестинцев спросили
Дать ясный и чёткий ответ:
Так где же Вы всё-таки жили
Последние тысячи лет?
И как называлалась столица
Могучей восточной страны?
И где проходили границы?
И чем занимались там Вы?
Зовётесь Вы гордым народом,
А чем же гордится народ?
И что создавал год от года?
С какою мечтою живёт?
И кто же здесь правил всё время,
Пока не пришёл Арафат?
И были вы признаны всеми
Пять тысячелетий назад?
Была ли страна Палестина?
Хочу получить я ответ.
И в чём же,- скажите ,- причина,
Что нет её,в принципе нет?
Не строит, не сеет, не пашет,
Одним подаяньем живёт.
Так где ж достижения Ваши?
Ответьте, великий народ.
А правда совсем неказиста:
Ваш спонсор- редчайший злодей:
Вас всех превратил в террористов
И злобную стаю зверей.
И лишь об одном он мечтает:
Израиль стереть в порошок.
А Вас в лагеря собирает
На Ближний, кровавый Восток.
И Вам миллиарды давая,
Устроил кромешный здесь ад.
И третья пришла мировая,
С названием грозным- Джихад!
А ,может ,Вам лучше работать?
Жить в мире, а не воевать?
Работать помногу, до пота,
И строить,а не разрушать?
И я,- Яшико Сагамори,-
Японский простой журналист,-
Скажу: хватит смерти и горя!
Да здравствует всё-таки жизнь!
Авторизованный перевод с японского

ЕСЛИ НЕ ЧИТАЛИ, ЗАВИДУЮ

Михаил Веллер. Заговор сионских мудрецов

     Не  знаю,  знакомо ли  вам  это странное  ощущение, оцепеняющее однажды

ужасом, когда смотришь в зеркало и вдруг понимаешь, что видишь там еврея.

     Поздно. Безнадежно поздно. Уже ничего нельзя сделать.

     Перестает  действовать утешительный  самообман мифов о "засилье  малого

народа"   или  "господстве  мирового  еврейского   капитала".   Все  гораздо

безнадежнее; пронзительная непоправимость.

     Дело не в том, что у  них деньги. Деньги у всех. Дело в том, что деньги

-- уже  суть еврейство. Желтое  золото  дьявола, более трех тысяч лет  назад

пройдя  через их  цепкие  торговые  руки  и обретя  форму денег, растлило  и

повязало мир. Если в изобретениях проявляется и воплощается характер  нации,

то  в  изобретении  денег  дьявольский характер  еврейства проявился сполна.

Бокастые  финикийские  корабли  из  желтого  кедра  ливанского  разнесли эту

пагубу,  изготовленную  по  семитскому   рецепту,   по   вольным   просторам

Средиземноморья.  И  вот   уже  тысячелетия  все  люди  повязаны  меж  собою

еврейскими -- денежными -- отношениями: теми  отношениями,  которые евреи  в

древности скомбинировали  и  построили  для  своих  должников, тех,  кому  с

коварной услужливостью и ненасытной  хваткой  сбывали  товары с  выгодой для

себя. И невозможен, немыслим уже возврат к наиву меновой торговли, честной и

простой... А были! -- быки, овцы, мечи и соль; а если и  золото и серебро --

то просто на вес, а не деньги. Существуя и функционируя в структуре денежных

отношений,  мы  уже  тем  самым живем в  еврейском морально-интеллектуальном

пространстве  и по еврейским правилам, так ловко навязанным нам когда-то. Мы

послушно  подчинились  и  стали  поступать   как  они;  подменяя  их  --  им

уподобились.  Победа еврея не в том, что его банк  могущественнее, а  в том,

что вообще  существуют  банки:  ибо это  изначально  их мир,  созданный  ими

согласно их натуре.  Звон денег --  еврейский гимн,  и каждый поющий его  --

поет осанну им и сам становится одним из них.

     А  для  этого они  с непостижимым  умением  внушили  всем  свой  способ

передачи мыслей. Буквенное письмо  -- это их еврейское изобретение.  Алфавит

--  это  "алеф-бет".  Коварные,  напористые  и   жадные  финикийские  купцы,

семитские  спекулянты,  высасывающие деньги со всего  Средиземноморья -- это

они придумали буквенные записи, подтверждавшие их сделки и прибыль.

     "Алеф"  --  это еврейский  "бык". "Бет"  --  это еврейский  "дом".  Дом

еврейского золотого тельца  --  вот  чем стал  наш  мир. Вот что  кроется за

трагедией прееем-ственности греческой "альфа" -- началом всего сущего нам.

     Ибо,  изобретя  прежде деньги,  они поняли,  что только этого  -- мало.

Дьявол, через них уловивший в эту сеть все  человечество,  не удовлетворился

властью над земным добром и бренным телом. Души нужны были ему.

     И народы, более  прямые  и  простодушные, менее искушенные  в искусстве

спекуляции  и  наживы,  купились  на  мнимое  удобство  алфавитного  письма.

Арийские руны и египетские  иероглифы канули в небытие. Уже никто не прочтет

памятников  великой  и  древней  эт-русской  цивилизации.  А  ведь  средство

выражения и передачи мыслей  неизбежно  накладывает  отпечаток на  сами  эти

мысли  и  их  восприятие. Форма  передачи сообщения уже есть  сама  по  себе

сообщение.

     Античные эллины,  сильные  и храбрые дети природы, владели некогда всем

Средиземноморьем. Ни персидские орды,  ни ножи Маккавеев не  могли сокрушить

их мощь, не могли исказить их гармонию. Но соблазненные  пурпурными тканями,

кедровым деревом и аравийским золотом семитских купцов, в общении с ними они

невольно испытывали неощутимое и тлетворное,  как микробы проказы, семитское

влияние.  Заключая  сделки  и  подписывая  кабальные  купчие  договора,  они

научились  разбирать  еврейское письмо, а потом --  кто знает,  ценой  каких

подкупов  и  льстивых  посулов?  -- и  сами  переняли эту  манеру  буквенных

записей. И вот уже  забыта древняя ахейская грамота, и еврейский алфавит лег

в основу древнегреческого...

     Великий Гомер не знал этих ухищрений. Символично и не  случайно, что он

ослеп  раньше,  чем его  грандиозные поэмы, эпосы,  легшие  в основание всей

европейской  литературы,  были  записаны  алфавитным  письмом,  изобретенным

евреями  для  удобства   торговых  сделок  и  опутывания  всего  мира  своей

ростовщической идеологией.

     Вдумаемся,  сколько  исторического  сарказма,   сколько  глумления  над

святынями  заключено в  том факте,  что величайшие достижения  человеческого

духа  сохранились  в  тысячелетиях и  передавались поколениями исключительно

еврейским способом,  алфавитным письмом! И невозможно  уже  вычленить чистую

суть  поэзии и  мысли  великих народов из  той  еврейской по  сути формы,  в

которой они существуют.

     Великий Рим,  потрясатель и владетель Ойкумены,  обольщенный  эллинской

культурой,  перенял греческий --  от-еврейский -- алфавит. И  этим алфавитом

писались  законы  народов и цивилизаций. И  Юстинианов  кодекс лег в  основу

правовых  уложений всех  стран  современности. Непреодолимый парадокс в том,

что  ненавидевшие  евреев  народы  стали  писать  так, как  писали евреи:  и

отпечаток еврейской формы выражения мысли лег на все развитие мысли мировой.

О боги, древние и бессильные боги мои!..

     "В начале  было Слово, -- записали мудрецы древнего Сиона,  -- и  Слово

было  Бог". И  по  мере  того,  как перенималось  это  слово, еврейский  бог

становился богом всего мира.

     Наследники  великих,  изначальных  человеческих  цивилизаций  Египта  и

Вавилонии   инстинктивно   ощущали  смертельную   опасность,   исходящую  от

незначительного  и  малочисленного полукочевого  народа, обосновавшегося  на

пустынных   взгорьях   Палестины.  Но,   привыкшие  брать  силой  и   явными

достижениями культуры, они проиграли судьбоносное соревнование  в живучести,

приспособляемости и  коварстве. Кир отпустил евреев из вавилонского  плена и

позволил восстановить Иерусалимский храм;  Александр  сокрушил  тысячелетний

Египет Сынов Солнца, фараонов.

     И не ведали, что творили,  суровые римляне, сокрушая  спесивую  Иудею и

сметая навечно с лица земли еврейский  храм. Так наивный и  измученный болью

человек давит  гнойную флегмону, и зараза разносится по всему организму. Ибо

еврейское  рассеяние   по  миру  можно  справедливо  считать  инфицированием

человечества.

     Ибо к  тому времени, отравив мир своим способом выражения  Слова, и тем

самым преодолев иммунитет человечества к своему влиянию -- этот своеобразный

и всемирный СПИД древности,  -- евреи уже создали своего  бога "для внешнего

употребления": еврейского бога для всех неевреев.

     Когда  ты  раскрываешь  Библию  или  входишь  в  христианский  храм  --

задумайся же, что ты читаешь и кому ты молишься; несчастный ты человек.

     Еврейкой был рожден Иисус, и обрезана была его крайняя плоть на восьмой

день по еврейскому  закону, и  гражданином  был  он еврейского  государства.

Евреи воспитывали  его, и еврея называл он своим земным отцом. Еврей крестил

его, и евреям  он проповедовал. Евреями были святые  апостолы, и еврей  Петр

заложил  первый всемирный  христианский  храм.  И еврейскими  именами  стали

называть с тех пор люди детей своих. Иоанн и Мария -- еврейские имена это.

     И  был рожден этот "бог для  всех", бог для всеобщего пользования -- от

бога  собственно и  только еврейского, бога  для  пользования внутреннего. И

ведь говорят вам, говорят толкователи, что Бог-Создатель, Отец, и Бог-Сын --

две  ипостаси одного и того же, и, стало быть, молясь  Иисусу, вы тем  самым

молитесь  и другой Его ипостаси, Яхве! -- но не хотят задумываться над  этим

наивные и жаждущие веры люди.

     Несколько  веков сопротивлялся  Рим  иудейской  заразе  в  христианском

обличий. И таково  необоримое  коварство  этой  заразы, что  римляне, верные

богам  своих   предков,  преследовали   и  травили   римлян  же,  все  более

охватываемых  верой в  бога еврейского производства.  Верой в бога смирения,

покровительствующего в  первую  очередь  рабам и беднякам, убогим  и  сирым.

Нищих духом и плачущих объявил он блаженными, и  велел подставлять  обидчику

щеку для удара.

     А для себя оставили евреи законы своего бога: око за око и зуб за зуб.

     Евреи   пропагандируют   легенды   о   своих  страданиях,   причиненных

христианами. Но попробуйте сравнить:  сколько христиан истребили друг  друга

во  имя  бога,  данного им  евреями? Сколько  детей  погибло  лишь во  время

Крестовых   походов  детей?   Сколько   миллионов   "протестантов"   приняло

мученическую смерть от "католиков"? а  ведь они исповедовали веру в одного и

того же бога! Весь  цвет  европейского рыцарства сложил головы под лозунгами

веры в Иисуса и Марию!.. Вчетверо  сократилось население несчастной Германии

за сто лет гражданских войн "реформации" христианской веры.

     Чего  ради  миллионы  европейцев  веками  гибли под  мечами  мусульман,

покинув свои очаги и семьи для вящего торжества дела Иисуса, сына  еврейки и

еврея самого?

     А  вы   повторяете  об  экономическом  засилье  евреев...  Это  мелочь,

следствие,  верхушка  айсберга.  (Айс-берг...  "Ледяной  камень".  Вот -- их

сердце.)

     И  смертоносная  мудрость  древнего   и  страшного  иудейского  племени

сказалась даже и прежде всего, быть может, в том, что они всегда были готовы

обрести  власть  над  миром и остальными  народами  даже  ценой  собственных

страданий  и  ненависти  к  себе. Чтобы вера была  крепкой  и  победоносной,

объединяющей народ, -- народу  необходим постоянный  враг,  враг внутренний,

который   всегда   рядом,   инородный   элемент   в   собственном   теле.  В

противопоставлении себя чужаку рождается нация как единое целое.

     И ненавидя евреев -- народы  ненавидят их во имя еврейской веры, молясь

еврейскому  богу,  имя  которого  записано  еврейскими  буквами.  Таков  был

сакраментальный тысячелетний расчет.

     Почему  за  две  тысячи лет  евреи не  растворились в многочисленных  и

сильных народах,  среди которых  жили? Потому  что народы  эти  исповедовали

веру,  исторгнутую  евреями  из  своего  лона  для  внешнего  применения.  И

рассчитанно вызванная  ненависть скрепляла еврейский народ в нерасторжимое и

крепкое целое -- так  давление в  сотни атмосфер превращает мягкий графит  в

искусственный алмаз.

     Обостренный  инстинкт самосохранения научил евреев,  как сохранить свой

народ.  Говорят,  что  они интеллектуальны  и  изобретательны.  И  плоды  их

изобретений  сделали сегодня христиан болезненными  и  слабыми, естественный

отбор прекратился, все снижается рождаемость, все реже встречаются сильные и

красивые люди. А естественный отбор среди  евреев не прекращался  никогда --

ибо неприязнь и  гонения  со  стороны  окружающих  народов заставляли евреев

изворачиваться, напрягать все  жизненные  и умственные силы для выживания, и

выживали только самые стойкие, гибкие и умные.

     И когда ты  обрушиваешь  гонения  на  евреев --  ты  уподобляешься стае

волков,  которые уничтожают  больных и  слабых,  а ускользнувшие  от  клыков

вскоре размножаются и делаются только здоровее.  Три с  половиной тысячи лет

уничтожали люди евреев -- и вот  евреи живы, и процветают, и многие  из  них

наверху. И народы поклоняются  их богу и их святым, и пишут свои истории  их

алфавитом.

     Так  можно ли было всерьез рассчитывать на уничтожение евреев, если мир

продолжал держаться на трех  главных элементах еврейства: деньгах,  буквах и

боге? Именно  эти элементы, въевшиеся в  плоть и  кровь  европейцев, и более

того -- ставшие солью их, сутью их, и не могли позволить им довести  дело до

конца: но лишь устраивать регулярные погромы, оздоровляя тем еврейскую нацию

себе на горе.

     Смешно и глупо полагать, что еврейское  владычество  в  России началось

тогда, когда евреи пришли в  Киев или в Хазарию. Где та Хазария? И  что ныне

тот Киев?.. И где те евреи после погромов и поголовного, как свидетельствуют

летописи, изгнания славянами прочь со своих земель?

     О  нет...  Когда  пришли на  Русь  со своей заемной  грамотой Кирилл  и

Мефодий --  пришло на  Русь еврейское Слово, записанное еврейским алфавитом.

Ушли  в небытие древние письмена предков, и ушло с ними что-то неуловимое из

духа  народного,  что выражало  себя в записи для потомков  изречений  дел и

мыслей  своих. Унифицированная  еврейская  форма простерла свое перепончатое

крыло  на  русскую историю  и культуру. "Вхождение  в  семью  цивилизованных

народов Европы" по сути  было присоединением объевреенного русского народа к

объевреенной ранее Европе.

     Когда Ольга  крестилась  в  Византии -- началось владычество еврейского

духа  и  еврейской  мысли  на  Руси. И  не ведал Владимир, что творил, когда

крестил народ  русский -- подобно тому, как  в  далеком палестинском Иордане

крестил  еврей  Иоанн еврея  Иисуса,  сына  еврейки Марии. И  вместо древних

славянских  богов  предков стали поклоняться  русские  изображениям  евреев,

которые  были  объявлены святыми и подлежащими  поклонению -- но  только для

неевреев.

     Это ли не глумление над миром? "На тебе, Боже, что нам не гоже".

     И  веками  талантливейшие из европейских  художников  писали гениальные

картины,  изображая  на них евреев из  древней еврейской мифологии. И отцы в

кругу семьи читали по вечерам историю еврейского народа, написанную евреями.

И строили прекрасные храмы, посвященные богу, изготовленному евреями for use

outside only, и поверяли ему в молитвах свои заветные чаяния.

     И умнейшие  и образованнейшие  из  людей, философы и  богословы, писали

книги, посвященные  еврейскому богу и проникнутые еврейским  миропониманием.

Ибо ведь Библия написана евреями, и идет от евреев все, что идет от нее.

     Вот   в  чем  состоит  истинное  владычество  евреев  над  миром.   Это

владычество  над душами людей, а не над  жалким и бренным их скарбом. И  вот

как исполнилось  воочию  обещание Яхве, изложенное в Библии:  "Избраны вы из

всех народов, и дарую я власть над всеми народами избранному народу моему".

     И когда несчастный русский человек декларирует любовь исключительно  ко

всему  русскому,  сберегая  как святыню еврейскую  Книгу  и молится  в храме

изображениям  евреев; и пишет  статьи об освобождении  от еврейского засилья

придуманным евреями алфавитом, -- он  не сознает, что уже поздно,  уже давно

свершилось в веках, и  делает  он то, что было предначертано мудрецами Сиона

тысячи лет назад.

     Теперь уже можно уничтожить всех евреев  -- это  ничего не изменит. Ибо

даже  если  на земле не  останется ни  одного еврея --  дух,  за тысячелетия

вложенный в народы  евреями,  все  равно пребудет: ибо народы в  безысходной

наивности  своей полагают, что это  суть их  собственный  национальный  дух.

Христианство стало их  собственной  культурой, все записи алфавитом стали их

собственной культурой, и другой культуры у них давно нет.

     И  страшная догадка рождает прозрение,  которое невозможно избыть  и  с

которым  выше сил человеческих смириться:  да! -- неоднократно уже в истории

евреи бывали поголовно уничтожены, --  да и не могло быть иначе при таком-то

тщании,  при  таком-то  соотношении  сил;  да  элементарный  здравый  смысл,

элементарный   арифметический  подсчет  свидетельствуют  неопровержимо,  что

подлинные   евреи,   первоначальные   евреи   были    поголовно   уничтожены

давным-давно, еще в древности.

     Каждый, кто бывал в Израиле  в  новые времена,  поражался: среди евреев

там и близко нет одного или даже господствующего этнического  типа. Сами они

так  друг  друга и  определяют: "эфиопы",  "марокканцы", "румыны",  "немцы",

"русские", "аргентинцы". Черные  и белые,  смуглые  и веснушчатые,  рыжие  и

вороные, курчавые и прямоволосые. Где  горбатые и жирные еврейские носы? Вот

облупленная рязанская  картошка,  вот  тонкий  англосаксонский  крючок,  вот

медальный римский профиль, вот вывернутые ноздри негроида... и это -- евреи?

Не смешите; имеющий очи да отверзнет их.

     Секрет  бессмертия  евреев  --  в  той  квинтэссенции  своего существа,

которую  они впрыснули в  человечество. Деньги, буквы,  бог. И когда все они

бывали в очередной раз  уничтожены  -- в освободившейся этнической атмосфере

эта квинтэссенция отчетливее  проявлялась  в  генетически  лабильных особях,

вновь создавая евреев  из вчерашних  германцев, кельтов и  славян.  Лишенные

родовой памяти манкурты, они переставали  иметь в сознании свою тысячелетнюю

национальную  сущность  --  и,  искренне  полагая себя евреями,  становились

таковыми  сами  перед  собой  и перед  теми народами, из  лона которых  были

рождены.

     Так  несчастная  мухоловка,  трудолюбивая  и  беззащитная,   насиживает

подброшенные ей в гнездо яйца кукушки, прожорливые и коварные птенцы которой

выбрасывают   из   гнезда   ее  собственных   детей.  Так   паразит  хищный,

оса-наездник, откладывает яйца в мощное  тело  другого  живого существа -- и

несчастная куколка  уже  никогда не превратится  в бабочку, но превратится в

выводок ос, служа им укрытием и пищей!..

     Все сегодняшние евреи  -- это дети вчерашних наших предков: они рождены

были стать нашими братьями, но дьявольское наущение сделало их под оболочкой

людей вампирами, нежитью. И истина эта наполняет безнадежностью...

     Ненависть народов к евреям -- это акт бессильного отчаяния сменить свой

пройденный исторический  путь и самих себя на других -- каких? иных; лучших;

свободных; счастливых и всемогущих.

     Отказаться  от христианства?  Принять поголовно  ислам или буддизм? Это

уже будут другие народы, с другой ментальностью, с  другими верованиями.  Но

как  отказаться  вообще от  единобожия, которое  есть еврейское изобретение?

Ведь даже ислам -- постиудейская религия! даже Магомет сначала пытался явить

себя еврейским пророком и занять достойное место в еврейской общине, пока не

был высмеян спесивыми еврейскими богословами (на их собственное горе).

     Но как отказаться от алфавитного письма, этого дьявольского изобретения

евреев, ибо только многомудрый Змей-искуситель мог вложить в умы людей такое

орудие  познания! Ведь  обрушатся наши  история и  культура,  и погребут под

обломками невинные народы!

     Есть  только  один  радикальный способ покончить с  этой  заразой, этой

раковой опухолью человечества. Этот достойный античных героев путь -- сурово

и мужественно  взглянуть  в лицо правде и  покончить  с  собой.  И  с  собою

навсегда унести в могилу эту проказу, спасая тем  самым чистоту грядущих рас

и будущее человечество.

     Но страшное опасение  останавливает  бестрепетно разящую руку. Ведь тем

самым исполнится тысячелетняя мечта евреев: уничтожить всех своих врагов!  И

разящий меч вложить нам в собственные руки, чтобы своими  руками поразили мы

всех врагов племени иудейского.

     Уже и Азия и  Африка давно заражены  ими. Уже пигмеи  из экваториальных

джунглей обучены арийскими  (!)  миссионерами буквенному  письму,  денежному

обращению и единому еврейскому богу.

     Еще  Киплинг  писал:  "Вокруг  всей  планеты  --  с  петлею,  чтоб  мир

захлестнуть, вокруг всей планеты -- с узлами, чтоб мир затянуть! -- Здоровье

туземца -- наш тост!" Кого имел в виду великий поэт под "туземцем"? Это даже

не нуждается  в  специальном разъяснении... Конечно его  --  туземца  везде,

представителя  "малого   народа",   "инородца",   выходца   с   "той  земли"

(о-"бет"-ованной). И с восторгом арийские завоеватели читали и печатали  эти

стихи -- не ведая, кого славят и чьей воле служат, отправляя лучших  сыновей

на тяжкий труд  за  тысячу  морей. Строго  говоря,  жизнь оставляет  нам два

выхода. Или  ножом по крайней плоти,  или ножом по горлу.  Или  пусть в мире

будет одним явным евреем больше -- и тогда я, по крайней мере, буду пытаться

извлечь личную и шкурную еврейскую выгоду  из своего положения, -- или пусть

в мире станет хоть одним тайным евреем меньше, а главное -- лично я навсегда

избавлюсь  от  этого  нечеловеческого,  непереносимого племени,  бороться  с

которым иначе, как показала вся история, просто невозможно.

     Я специально купил  наилучший, вечный, золингеновской стали нож. И этот

Золинген тоже был еврей!..

     И будучи такими, какими нас сделали евреи, мы шлем  им свои праведные и

бессильные проклятия.