Спасибо тебе, Стив Уиткофф!Ты стоял над этой площадью, наполненной от края до края ненавистью, злобой, дремучестью и лицемерием, и бросал ей в её перекошенное от злобы лицо слова восторга и благодарности главе правительства Израиля Биньямину Нетаниягу.
Они орали и вопили “Буууз!” (позор), они не давали тебе говорить, не позволяли закончить фразу, но ты пытался снова и снова и всё равно произнёс эти слова.
Сказал им о том, что без стойкости Биньямина Нетаниягу, без его работы днями и ночами, без работы его команды, без министра Дермера ничего этого бы не было.
Им пришлось услышать эти слова, которые неслись над площадью.
Уиткофф: “Поверьте, они сыграли ключевую роль. Нетаниягу и Дермер много пожертвовали ради этой страны и посвятили свои жизни служению ей”.
Им не мешали упоминания в положительном ключе ни имя Эрдогана, ни эмира Катара, ни президента Египта.
Думаю, что если бы Уиткофф помянул добрым словом братьев Синуар и Насраллу, то и тогда площадь не вздрогнула бы.
И только один человек не даёт им спокойно жить и дышать.
Британские университеты усилят борьбу с антисемитизмом по распоряжению правительства.
По данным Reuters, вузы должны принять более решительные меры для защиты еврейских студентов.
Соответствующее распоряжение правительство выдало после смертельного нападения на синагогу в Манчестере, в результате которого погибли два еврея.
"Даже один случай антисемитского насилия - это уже слишком. Поэтому я четко заявляю: ответственность за избавление университетских городков от ненависти лежит на университетах, и я полностью поддерживаю их в использовании своих полномочий для этого", – сказала министр образования Великобритании Бриджит Филлипсон.
Правительство страны призвало молодых людей противодействовать дезинформации в интернете, а руководство вузов использовать все доступные средства для борьбы с ненавистью.
Как пишет Юлия Прилик‑Нив в Ynet, в Иерусалиме праздник Суккот превратился в настоящий фестиваль света и дизайна. В этом городе, где древность и современность соприкасаются на каждой улице, заповедь «жить в сукке» ведущие отели превратили в часть архитектурного искусства. От стеклянных крыш до мраморных террас, от свечей до хрустальных люстр — все служит одной цели: соединить временное и вечное, простое и прекрасное.
Суккот — праздник шатров, память о временах, когда евреи жили в пустыне, в хрупких убежищах из ветвей и полотна. Но в Иерусалиме 2025 года сукка — не просто символ, а то пространство, где вера встречается с эстетикой. Пятизвездочные отели, такие как David Citadel, Mamilla, Waldorf Astoria, Leonardo Plaza и Orient Jerusalem, древнюю традицию претворили в современный язык гостеприимства.
Дизайнер Хая Алони, которая тринадцать лет подряд создает праздничные конструкции для David Citadel и Mamilla, рассказывает, что этот год стал особенным: «Каждая сукка должна не просто впечатлять, а рассказывать историю о внутренней силе и вере в лучшее будущее».
Интерьер сукки в David CitadelФото: Hussam Ghanem
На крыше David Citadel раскинулась гигантская сукка площадью более 700 квадратных метров, оформленная в черно‑белой и фиолетовой с золотом палитре — со львами, символами колена Иуды и самого города. Еще одна, обращенная к стенам Старого города, сияет белыми и пурпурными тканями, украшенная хрустальными люстрами. Третья, у бассейна, дышит теплыми оттенками красного и охры: уютная и торжественная одновременно.
Сукка на крыше ресторана RooftopФото: Hussam Ghanem
В соседнем Mamilla Hotel сукка выглядит как подлинный диалог между древним и современным Иерусалимом. На крыше ресторана Rooftop мягкий свет бронзы и золота отражается в куполах Старого города, а над Mamilla Avenue парит просторная зелено‑золотая сукка ресторана Happy Fish.
Сукка ресторана Happy FishФото: Hussam Ghanem
«Подготовка начинается за месяцы до праздника, — объясняет Алони. — Мы подбираем ткани, свет, флористику, чтобы соединить искусство и традицию».
Сукка в Theatron HotelФото: Yitzhak Wolf
Новые отели тоже вступили в «гонку красоты». В Theatron Hotel построили просторную сукку, которая стала площадкой для культурных вечеров с музыкой, вином и детскими мастерскими. Здесь деревянная мебель, ротанговые лампы, макраме, цветы и растения создают атмосферу уюта и единения. В Leonardo Plaza сукки оформлены на тему любви к родине: бело‑бежевые ткани, зелень и ароматные травы превращают пространство в оазис природы и роскоши одновременно.
Интерьер сукки в Leonardo Plaza Hotel. Фото: Netali Shako Noy
В Orient Jerusalem атмосфера совсем иная — тихая, интимная. Сукка в английском патио окутана белыми тканями и зеленью, столы накрыты сдержанно и элегантно, как в старом иерусалимском доме.
Интерьер сукки в Orient JerusalemФото: Ben Yitzhaki
Но своеобразной вершиной этого праздника можно назвать сукку в Waldorf Astoria Jerusalem. Под стеклянным куполом отеля парит конструкция площадью 400 квадратных метров и высотой пять метров — самая большая висящая сукка в мире. Ее создавали инженеры и художники, используя усиленные бамбуковые панели, люстры и металлические тросы. «Она кошерна во всех смыслах, — отмечают в отеле, — и при этом позволяет выполнить заповедь с утонченностью, достойной древнего Иерусалима».
Интерьер сукки в Waldorf Astoria JerusalemФото: Rotem Raphael
Каждый из этих проектов — не только дизайнерская фантазия, но выражение иерусалимского парадокса, когда временное становится вечным, а вера — частью повседневной красоты. Суккот в Иерусалиме — это память о шатрах пустыни, а также свидетельство того, что даже временный дом может быть храмом, если в нем живут свет, благодарность и надежда.
«И умер там Моше, раб Г‑спода, — в стране Моав, по слову Г‑спода. Его похоронили в долине, в земле моавской, напротив Бейт‑Пеора, и никто по сей день не знает, где он погребен. Моше было сто двадцать лет, когда он умер; [до самой смерти] его глаза не тускнели , а его силы не истощались. Сыны Израиля оплакивали Моше в степях Моава тридцать дней — пока не истек срок траурного плача по Моше».
Так рассказано о завершении жизни величайшего из лидеров Израиля на все времена. Тора заканчивается тем же, чем началась, — проявлением Б‑жественной нежности.
С нежной заботливостью Б‑г когда‑то вдунул дыхание жизни в первого человека, а теперь погребает величайшего из людей, испустившего с последним вздохом дыхание жизни. Возникает ощущение, что под трудным этапом подведена черта: Адаму и Хаве запрещалось есть плоды Древа Жизни, но Моше дал Израилю Тору, «дерево жизни для придерживающихся ее» (Мишлей, 3:18), а значит, даровал возможность познать вкус вечности. Но с этим соседствует мотив изгнания и неоконченного дела: Адаму и Хаве пришлось вынужденно покинуть Эден, и точно так же Моше не было суждено войти в Землю обетованную.
Адама и Хаву, возможно, посещал соблазн оглянуться назад, а Моше смотрел вперед. Но оба рассказа, в сущности, о бренности человека. Как‑никак имя Адам образовано от слова «адама» («земля»). В обоих случаях мы встречаем одну и ту же игру слов.
В случае Адама: «Г‑сподь Б‑г создал человека (а‑адам), [взяв] прах с земли (а‑адама), и вдунул в его ноздри дыхание жизни».
В случае Моше: «Моше был очень смиренным человеком, [смиреннее], чем любой другой человек (а‑адам) на земле (а‑адама)» .
Параллель поразительная. Хотя каждый из нас создан по «образу и подобию» Б‑га, в то же время мы — «прах с земли», души, облеченные плотью, часть природной вселенной со всеми ее неумолимыми законами роста, угасания и распада. Нам не дано жить вечно. Исключением из правила не стали ни первый человек, хоть его сотворил Сам Б‑г, ни величайший из людей, хоть он видел Б‑га «лицом к лицу». У каждого из нас есть свой Иордан, который не суждено перейти, путь, который не суждено пройти до конца, рай, которого не суждено достичь при жизни. Но в наших сердцах теплятся неумирающие устремления.
Второго Моше не было и никогда не будет. Но его жизнь повествует об истине столь же красноречиво, как его наставления, и так же дерзко оспаривает стереотипы. Личность Моше — опровержение всех устоявшихся представлений о лидерстве.
Мы судим о лидерах по их успехам. Моше чуть ли не на каждом этапе терпел неудачу. Когда он впервые попытался добиться свободы для сынов Израиля, фараон в ответ ухудшил их тяжелое положение. Сыны Израиля роптали. Не переставали роптать все долгие годы в пустыне. Жаловались то на отсутствие еды, то на отсутствие воды, то на однообразную еду, то на горькую воду, заявляли, что хотят вернуться в Египет. Сорок дней спустя после величайшего Б‑жественного откровения всех времен народ изготовил золотого тельца. Когда страна была уже близко, разведчики вернулись с обескураживающим отчетом, и за это Б‑г отсрочил вступление народа в страну на сорок лет. Корах оспаривал право Моше на лидерство. Родные брат и сестра и те говорили о Моше плохо. Самому Моше Б‑г не позволил войти в Землю обетованную, покарав за минутный срыв в эпизоде с ударом по скале. В своих последних речах Моше предрек, что Израиль, удостоившись всех благословений, забудет о своем призвании и вновь будет изгнан. Можно ли считать успешной жизнь, изобилующую неудачами? В мирском понимании успеха — нет. А в духовном понимании — да, безоговорочно можно.
СМЕРТЬ МОШЕ. МАРК ШАГАЛ ИЗ СЕРИИ LА BIBLE. («БИБЛЕЙСКИЕ СЮЖЕТЫ»). ОФОРТ, ЦВЕТНАЯ АКВАРЕЛЬ. 1931–1939ЧАСТНАЯ КОЛЛЕКЦИЯ
Мы ждем, что лидер сознает свое высокое предназначение и личное величие. Лидеры, как правило, верят в себя. Моше это было чуждо. Когда Б‑г просил его возглавить еврейский народ, Моше многократно отказывался. Отвечал: «Кто я [такой], чтобы пойти к фараону и увести сынов Израиля из Египта?» Говорил, что недостоин. Говорил, что люди ему не поверят. Но именно этот, казалось бы, неимоверно скромный человек берет под крыло недружный, строптивый народ и при жизни одного поколения превращает его в нацию, которая в силах завоевать страну, построить государство и в соавторстве с Б‑гом создать примечательную историю, не имеющую равных среди всех историй всех людских сообществ на свете.
Нам приходится напоминать себе, что тот самый человек, который в книге Дварим произнес самые красноречивые и провидческие речи всех времен, в начале книги Шмот сказал: «Я не умею красиво говорить, и никогда не умел, и [не научился] даже с тех пор, как Ты обратился к рабу Своему. Я не красноречив и косноязычен». Величие Моше коренилось именно в том, что он не верил в себя. Зато верил в Того, Кто его призвал, и в само призвание.
Моше не походил на Авраама. Тот был миролюбив, невозмутим, сдержан, жил вдали от шумных политических баталий, поддерживал с Б‑гом отношения в качестве частного человека. Моше — фигура позднейшего этапа истории, когда Израиль превратился из семейного клана в народ, а эта перемена несла с собой потенциальные конфликты и раздоры. Моше — человек, занимающий промежуточное положение между землей и небесами: он передает народу слово Б‑га, а Б‑гу — слова народа, иногда пререкается то с народом, то с Б‑гом, убеждая народ слушаться Б‑га, а Б‑га — простить людей. Ему не суждено умереть мирно, как Авраам, «в доброй старости, мудрый и насытившийся жизнью». Напротив, у Моше до самой смерти «глаза не тускнели, а силы не истощались». Он, говоря словами поэта Дилана Томаса, не согласен уйти «смиренно в мрак ночной».
В вышеприведенном библейском стихе первое утверждение — объяснение второго: силы Моше не истощались именно потому, что его глаза не тускнели, что он никогда не забывал о картине будущего, к которому стремился с самого момента встречи с Б‑гом у горящего куста. Моше сам был горящим кустом, в его сердце пылала страстная тяга к справедливости, он (в отличие от его брата Аарона) ставил принципы выше компромисса.
Раши отмечает, что по Аарону скорбело больше людей, чем по Моше (об Аароне сказано, что «весь дом Израиля оплакивал» его, а в случае с Моше слово «весь» отсутствует).
Дело в том, что Аарон был миротворцем, а Моше — борцом за правду. Мы любим, когда все тихо и мирно, а правда порой колет нам глаза. У борцов за правду есть не только друзья, но и враги.
В этом отрывке более всего привлекают внимание слова «а‑иш Моше» («[этот] человек, Моше»). В Торе он назван так пять раз (Шмот, 11:3; Шмот, 32:1; Шмот, 32:23; Бемидбар, 12:3; Дварим, 33:1). Моше, величайший из людей, когда‑либо живших на свете, все же был и оставался человеком, простым смертным. Эта мысль — очевидный лейтмотив заключительных глав, и Тора доносит ее сразу несколькими способами.
Утверждение «никто по сей день не знает, где он (Моше) погребен» призвано предотвратить превращение его могилы в место паломничества или поклонения: «Взойди на эту гору и умри на ней, отойди к праотцам своим, — как умер твой брат Аарон на горе Ор, отойдя к своим праотцам. [Так суждено вам] за то, что <…> вы проявили неверность Мне среди сынов Израиля…»
Многократные отсылки к прегрешению Моше напоминают нам, что «нет на земле такого праведника, который творил бы [только] благо и не согрешил бы» , даже если это величайший из людей.
Задолго до возникновения других монотеистических религий Тора формулирует основополагающую аксиому своего учения: лишь при условии, что Б‑г — именно Б‑г, человечество может стать человечеством. Границы между Б‑жественным и человеческим никогда не должны размываться.
Иудаизм зародился в мире, где граница, отделявшая небеса от земли, была крайне нечеткой. Боги были наполовину людьми. А эпические герои человечества — полубогами. Собственно, иудаизм — неумолчный протест против этой нечеткости. В иудаизме герои никоим образом не могут быть богами в человеческом обличье. Наоборот, Б‑г недоступен чувственному опыту, и именно из Его полной трансцендентности вытекает, что человечество несет полную ответственность за свои поступки. Именно в иудаизме более, чем в любой другой религии в истории, человеческая личность в полной мере обретает масштаб, достоинство и свободу. Иудаизм не считает, что на нас лежит неизгладимое пятно первородного греха. Он не требует от нас полного повиновения. Иные взгляды на положение человека в земном мире тоже заслуживают уважения, но у евреев свой взгляд.
Кстати, ранее я указывал на отличие синагог от соборов в Средние века. Синагоги (один из немногих уцелевших образчиков — пражская Староновая синагога) занимали небольшие, скромные, непритязательные здания. Соборы же представляли собой великолепные сооружения, возведение которых во многих случаях длилось несколько столетий. Я отметил, что в соборе у верующих появляется чувство, что Бог огромен, а человечество ничтожно мало. А мы в шуле ощущаем близость Б‑га и величие человечества. Потому‑то голос иудаизма в общечеловеческом разговоре всегда ведет свою, особую линию.
«А‑иш Моше»: Моше, простой смертный, отнюдь не безгрешный человек, который глубоко сомневался в себе, часто разочаровывался в успехе своих действий, иногда гневался, однажды даже скатился в бездну отчаяния… И тот же Моше, как никто другой, оставил отпечаток в сердцах своего народа, который он вел к свободе, бесповоротно расширил горизонты устремлений людей. Моше, каким мы знаем его из Торы, — не мифическая фигура, не эпический герой, не архетип. Его недостатки не заретушированы, чтобы перед ним было легче преклоняться. Ведь это только умножает его величие. Моше — человек, и он великолепен именно этим.
Маймониду принадлежит замечательное высказывание о человеческой свободе воли: «Каждый человек (обратите внимание, не только «каждый еврей». — Дж. С.) способен стать праведником, подобным учителю нашему Моше, или преступником, подобным Яроваму» . Подобное утверждение о любом другом основателе любой другой религии звучало бы абсурдно, но в применении к Моше — ничуть.
Тот факт, что Моше не было чуждо ничто человеческое, сближает его с нами и поощряет наше стремление расти над собой. Моше — величайший из пророков, а пророки жили среди народа. У пророков не было пышных священнических облачений. Они не совершали святых обрядов. Хотя Б‑г говорил с пророками, сами они выбирали слова, понятные народу. Пророки не были ни оракулами, ни шаманами, их не окутывал ореол таинственности, они не говорили притчами и загадками, доступными лишь посвященным. Поскольку небеса отделены от земли четкой, абсолютно прочной, онтологической границей, Б‑г никогда не требует от людей сверхчеловеческих подвигов: пусть просто остаются людьми. Не больше — но и не меньше.
Это суровый взгляд на мир, но в то же время самый проницательный из известных мне и, в конечном счете, самый гуманный.
Проницательный в силу того, что он настаивает на принципиальном отличии бесконечного от конечного, вечного от эфемерного, Б‑га — от нас.
И чрезвычайно гуманный, ибо он наделяет каждого из нас равным достоинством sub specie aeternitatis . Каждый из нас — образ и подобие Б‑га. Чтобы говорить с Б‑гом, нам не нужны посредники. Чтобы просить прощения у Б‑га, нам не нужны жертвоприношения. Чтобы Б‑г простил нас, нам не нужны священники или некие Б‑жественные заступники. Все мы — сыны и дочери Б‑га.
Возможно, дистанция между нами и Б‑гом бесконечно велика, но через эту пропасть переброшен мост. Функцию моста выполняет не человек или место, а нечто принципиально иного порядка. Мостом служат язык, слова, общение. В откровениях Б‑г говорит с нами. На молитве мы говорим с Б‑гом. Величие Моше в том, что этот человек (утверждавший: «я не умею красиво говорить») принес нам Б‑жье слово: Письменную Тору, которая никогда не устаревает, и Устную Тору, благодаря которой это слово обновляется и наполняется жизнью в каждом поколении.
Иудаизм — религия святых слов. И если впитать их сердцем, эти слова властны сделать из «строптивого народа» рожденных в рабстве «царство священников и святой народ», чье твердое намерение — построить общество на началах милосердной коллективной свободы.
Иудаизм — непрекращающийся диалог между «Я» Б‑га и «ты» человечества, разговор, в котором участвует каждый из нас.
Именно этот общий разговор дает возможность Аврааму, говорящему о себе: «Я прах и пепел», заявить Б‑гу: «Разве Судья всей земли не поступит по справедливости?»
Именно благодаря тому, что диалог возможен, Моше может сказать: «Но теперь, пожалуйста, прости им их грех, а если не простишь, то сотри меня из книги, которую Ты написал» .
Именно эта постоянная диалектика Письменной и Устной Торы — откровения и толкования — была благодатной почвой для праотцев и пророков, мудрецов и простых переписчиков, поэтов и философов, авторов комментаторов и авторов кодексов, существуя беспрерывно со времен Моше до наших дней.
Не случайно, выбирая самый почетный эпитет для Моше, еврейская традиция именовала его не Моше‑освободителем, не законодателем, не лидером, сформировавшим нацию, не героическим полководцем и даже не величайшим из пророков, а просто Моше‑рабейну: «Моше, учителем нашим».
«Учение заповедал нам Моше, [передал] наследие общине Яакова!» Эти слова не просто слова, а основополагающий документ, текст Завета, предопределивший образ еврейской жизни и структуру еврейской истории. В каждом поколении они становятся связующим звеном между нами и небесами. Этот договор никогда не нарушается, никогда не отменяется, никогда не утрачивается, никогда не устаревает. Б‑г может «сокрыть лик Свой» от нас, но Он никогда не берет назад Свое слово.
Прощаясь с Моше в тот миг, когда он прощается с нами, мы зрим незабвенный образ: человека, который потерпел неудачу, но добился успеха, человека, который был на грани отчаяния, но оставил в наследство бессмертную надежду, человека, который умер в пути к своей цели, но с тех пор неотлучно сопровождает еврейский народ во всех его странствиях. Именно человеческие свойства Моше потрясают нас, сияя со страниц Торы, — порой так ярко, что мы в испуге отводим взгляд. Но Моше всегда и везде предстает простым смертным, не чуждым ошибок, посредником, чьими устами говорил Б‑г, посланником, чьими руками действовал Б‑г.
Он всегда напоминает нам: «Да, мы тоже простые смертные, но мы тоже можем стать великими в той степени, в какой позволим Б‑жественному присутствию входить в мир через нас, Его слову — руководить нами, Его дыханию — питать нас жизнью».
В феврале 1987 года премьер‑министр Израиля Ицхак Шамир, находившийся с официальным визитом в США, был приглашен в Лос‑Анджелесе на большой банкет, устроенный одной еврейской организацией. В те дни международное сообщество, среди прочих глобальных проблем, было озабочено апартеидом в ЮАР и всячески пыталось изолировать южноафриканское государство. В частности, Белый дом угрожал Израилю существенно урезать военную помощь, если израильские власти не откажутся от сотрудничества с режимом апартеида. И вот в Лос‑Анджелесе, отвечая на вопрос одного из присутствовавших на банкете гостей об угрозах США в адрес Израиля, Шамир подчеркнул, что выступает против апартеида, но не считает, что разрыв связей с ЮАР приведет к смене режима. «Было время, когда США вводили оружейное эмбарго против Израиля, — сказал Шамир. — Но мы пока живы. И благодаря санкциям мы построили сильную и независимую оборонную промышленность».
Пропалестинские активисты требуют введения санкций. против Израиля. Лондон, Великобритания. Июль 2025Фото: AFP
Главное оружие Израиля — оружие
Режим апартеида в ЮАР продержался еще семь лет и в 1994‑м рухнул. Какую роль в этом сыграло внешнее международное давление, а какую внутреннее сопротивление, тема для исследователей. Но касательно израильского военно‑промышленного комплекса Ицхак Шамир был прав. С первого дня своего существования Государство Израиль сталкивалось с оружейными эмбарго. В 1948 году, в ходе Войны за независимость, это было международное эмбарго; в 1956‑м, во время Синайской кампании, — угрозы со стороны США прекратить военную помощь; после Шестидневной войны — французское эмбарго; после Войны Судного дня — отказ Великобритании поставлять оружие. Все это указывало на то, что Израиль должен наращивать собственные разработки и производство оружия. И нужно признать, израильтянам это удалось: если в 1973 году Израиль экспортировал оружия на сумму 12 млн долларов, то в 2022 году израильский оружейный экспорт оценивался уже в 12,5 млрд долларов. Тысячекратный прирост за полвека, даже с учетом инфляции, неплохой показатель.
За два года нынешней войны в секторе Газа поставлять оружие еврейскому государству отказались Италия, Испания, Бельгия, Нидерланды, Япония и Колумбия. Здесь важно отметить, что основным экспортером оружия для Израиля были и остаются Соединенные Штаты — на них приходится около 70% поставок; далее следуют Германия и Великобритания, затем — Италия с 1% от всего оружейного импорта. Безусловно, не стоит пренебрегать ролью испанских и бельгийских производителей оружия, но все же поставки вооружений из этих стран едва ли являются для Израиля ключевыми.
Последние военные успехи Израиля сделали продукцию его ВПК чрезвычайно востребованной. Так, в 2024 году были побиты рекорды продаж таких систем ПВО, как «Железный купол», «Праща Давида» и «Стрела». По данным израильского Министерства обороны, за пять последних лет экспорт продукции военного назначения вырос в два раза, в прошлом году достигнув рекордных 14,8 млрд долларов. Крупнейшими покупателями израильского оружия в 2024 году стали европейские страны: на них пришлось 54% экспорта. Примечательно, что 12% израильского оружейного экспорта в том же году ушло в арабские страны, такие как ОАЭ, Бахрейн, Марокко и Судан (для сравнения: в 2022 году эта доля составляла только 3%).
Боевой запуск системы «Праща Давида» в ходе операции «Железные мечи» Февраль 2024Фото: Wikimedia
Несмотря на ряд отказов от контрактов на поставки израильского оружия в Испанию, Францию, Великобританию, на Филиппины, израильский ВПК только наращивает объемы производства. Ведущие компании Elbit, IAI и Rafael в последние месяцы перешли на круглосуточный режим работы, чтобы удовлетворить спрос как со стороны израильской армии, так и со стороны зарубежных заказчиков.
Однако важно понимать, что даже столь передовой и востребованный по всему миру израильский ВПК не может существовать автономно, он сильно зависит от поставок из США, отмечает Шуки Фридман, генеральный директор Института политики еврейского народа и бывший руководитель департамента международного права в канцелярии премьер‑министра Израиля. «Да, Израиль является региональной супердержавой, обладающей потенциалом, сильной армией и сильной экономикой, но нам нужны американцы — в качестве политического “зонтика” и для поставок военного снаряжения, — говорит он. — Если в один прекрасный день США перестанут нам помогать, это обернется катастрофой. Это сделает Израиль уязвимым перед агрессией вражеских стран».
Ключевая ассоциация
Тем не менее не оружием единым жива израильская экономика. Об этом догадываются и в руководстве Европейского союза, которое уже несколько месяцев пытается пересмотреть соглашение об ассоциации с Израилем из‑за «нарушений прав человека» на палестинских территориях, в Ливане, Сирии и даже Иране. Европейско‑израильский договор действует с 2000 года и направлен на содействие экономическим, торговым, культурным, технологическим и научным связям между сторонами.
Судя по всему, на данном этапе Израиль ждут частичные санкции, но не отмена соглашения. Против полного разрыва соглашения об ассоциации ЕС и Израиля выступают Италия и Германия, а без них при голосовании невозможно будет заручиться поддержкой большинства стран, суммарно представляющих две трети населения Европейского союза.
Европа — крупнейший торговый партнер Израиля: на страны ЕС приходится около трети его торгового оборота. В 2024 году товарооборот между Израилем и Евросоюзом достиг 42 млрд долларов, из которых 17 млрд — израильский экспорт в Европу, а 25 млрд — импорт из Европы.
Самолет израильской авиакомпании «Эль‑Аль» в ходе загрузки в аэропорту
По словам Шуки Фридмана, наиболее уязвимо перед угрозой европейских санкций израильское сельское хозяйство. Согласно данным Организации экономического сотрудничества и развития, доля от всего экспорта израильской сельхозпродукции в страны ЕС в последние годы превышала 70%. «Европейский союз обладает огромным влиянием на нас. Они могут положить конец израильскому сельскому хозяйству одним своим решением, — говорит Фридман. — Если они введут пошлины на нашу сельскохозяйственную продукцию, нам просто некуда будет экспортировать».
В сентябре премьер‑министр Израиля Биньямин Нетаньяху обратился к гражданам и призвал готовиться к экономической изоляции с элементами автаркии, то есть, по сути, к самообеспечению. Фридман считает, что в случае с Израилем такая модель нежизнеспособна. «Израиль не может существовать без внешних связей, мы очень маленькая страна, зависящая как от импорта, так и от экспорта, — поясняет эксперт. — Это не Россия с огромными запасами нефти и газа».
Смертельный или почти смертельный удар
Под угрозой находятся не только торговые отношения, но и научное сотрудничество с Евросоюзом. Европейская программа финансирования научных исследований Horizon — краеугольный камень израильской научной системы. К этому масштабному проекту Израиль присоединился в 1996 году. В рамках программы Horizon 2020, рассчитанной на период с 2014‑го по 2020 год, тысячи израильских исследователей получили гранты на общую сумму 1,3 млрд евро. Действующий до 2027 года проект Horizon Europe позволил израильским ученым получить уже более 1 млрд евро. В престижной программе ERC (Европейский исследовательский совет), которая является важнейшей частью Horizon Europe, Израиль прочно занимает лидирующие позиции. В программе Horizon 2020 доля одобренных заявок израильских ученых составила 18%, выше этот показатель был только у Швейцарии.
Исключение Израиля из программы Horizon Europe может создать опасный прецедент, который усилит тенденцию академических бойкотов. Этот шаг может нанести ущерб сотрудничеству с ведущими исследовательскими институтами Европы, привести к исключению израильских исследователей из международных исследовательских групп и остановить исследовательские инвестиции на сумму около 1,5 млрд евро.
Президент Академии наук Израиля профессор Давид Харэль считает, что исключение из Horizon станет приговором израильской науке. «Единственное разногласие, которое есть на эту тему у нас с коллегами из академического мира, заключается в следующем: кто‑то считает, что, если нас исключат из Horizon Europe, это будет смертельным ударом по израильской науке, а кто‑то считает, что это будет почти смертельным ударом», — говорит Харэль. Он поясняет, что значительная часть ведущих израильских исследований в точных и естественных науках, а также в медицине финансируется за счет грантов в рамках программы Horizon Europe.
Президент Академии наук Израиля Давид Харэль на мероприятии, приуроченном к 60‑летию установления дипломатических связей между Германией и Израилем Галле, ФРГ. Май 2025Страница Академии наук Израиля в Facebook
«Основной удар будет нанесен по таким областям, как физика, химия, компьютерные науки, биология, медицина, — рассуждает Харэль. — Урон гуманитарным и общественным наукам будет меньше. Исследователям в таких областях, как археология, психология или экономика, тоже нужны деньги для исследований, но если им перекроют финансирование, это не значит, что они не смогут работать дальше».
Академический бойкот: Израиль лишь первая жертва
Однако израильской науке угрожает не только возможное исключение из крупнейшей европейской программы. Антиизраильский бойкот в академической среде после 7 октября 2023 года распространяется с нарастающей скоростью. Ситуация настолько тревожная, что в Совете глав университетов Израиля решили создать специальную целевую группу во главе с Эммануэлем Нахшоном, опытным дипломатом, бывшим высокопоставленным сотрудником Министерства иностранных дел. «Кризис начался со студенческих демонстраций в кампусах, а затем разросся так, что теперь израильских исследователей бойкотируют не студенты, а преподаватели. Целые университеты отказываются сотрудничать с израильскими институтами», — констатирует Нахшон.
По данным группы под руководством Нахшона, в 2024 году было получено около 200 сообщений о бойкотах израильских ученых. Предполагается, что по итогам 2025‑го эта цифра превысит 700. Речь идет об отказе в публикации научных статей, отклонении заявок на исследовательские гранты, отмене приглашений на конференции, бойкоте научных мероприятий в Израиле и так далее. Более 30 университетов в Европе, Канаде и Австралии уже официально объявили о бойкоте учебных заведений Израиля. «В США такого пока не произошло, но только из‑за страха перед Трампом, — считает Нахшон. — Через три года американские университеты тоже будут нас бойкотировать».
Профессор Харэль полагает, что ученые могут изменить ситуацию лишь частично. «Можно, конечно, где‑то кого‑то переубедить, но это не решит глобальную проблему. Единственный способ справиться с бойкотами — это остановить войну, вернуть заложников и прекратить те ужасные вещи, которые мы творим в Газе», — убежден глава израильской Академии наук.
Тем не менее Эммануэль Нахшон, в прошлом заместитель генерального директора израильского МИДа и посол Израиля в Бельгии и Люксембурге, уверен, что академический бойкот — это преднамеренная кампания, цель которой — уничтожить израильскую науку и таким образом нанести урон экономике Израиля. «Это стратегический ущерб, — говорит он. — Все израильские достижения в области высоких технологий, в оборонной промышленности, в сельском хозяйстве происходят из университетов. Университеты — основа израильского прогресса».
По мнению Нахшона, речь идет об организованной кампании, за которой стоят целые государства, и Израиль — лишь первая жертва. «Это напоминает распространение коммунизма на Западе в 1930‑х годах, — говорит он. — На Западе немало полезных идиотов, которых используют такие страны, как Катар, Иран и Турция».
«Проблемная» страна
Несмотря на академические и экономические бойкоты, израильский рынок в целом пока демонстрирует положительную динамику. Так, прибыль израильских компаний на Тель‑Авивской фондовой бирже в последние месяцы достигла рекордно высокого уровня: индекс Tel Aviv 125 (главный израильский фондовый индекс, включающий в себя акции 125 крупнейших по капитализации компаний) с начала года вырос на 25%. Налоговые поступления в бюджет государства в текущем году также значительно превысили самые оптимистичные прогнозы. При условии окончания войны в Газе Банк Израиля прогнозирует в 2026 году рост израильской экономики на 4,6%; прогноз Министерства финансов еще более оптимистичный — 5%. Кроме того, невзирая на войны и растущую изоляцию, израильский хайтек продолжает привлекать масштабные инвестиции: 7 млрд долларов за первые семь месяцев 2025 года (для сравнения: в предыдущие два года эта сумма составляла 8–10 млрд в год).
Возможно, столь оптимистичные оценки перспектив экономики Израиля основываются на характере израильского экспорта, большую часть которого составляют высокотехнологичная продукция и сервисы, известные своим высоким качеством. То же самое касается экспорта продукции военного назначения, химических удобрений или фармацевтической продукции. Только небольшая доля экспорта предназначена для конечного потребителя (для персонального пользования), поэтому, как считают эксперты, потребительский бойкот Израилю не грозит. Это подтверждает официальная статистика: в 2024 году объем израильского экспорта не сократился, а с начала 2025‑го наблюдается небольшое снижение, однако эти данные считаются неточными, к тому же спад может быть связан с последствиями хаоса, вызванного пошлинами президента США Дональда Трампа.
Тель‑Авивская фондовая биржа. Ноябрь 2020Reuters
Безусловно, общая статистика не отражает сотни частных случаев, когда израильский предприниматель сталкивается с антиизраильским бойкотом. «Последний месяц нам звонят каждый день, — рассказывает Рон Томер, президент Ассоциации промышленников Израиля. — Производитель кондиционеров жалуется, что его итальянский дистрибьютор больше не будет присылать ему заказы. Хайтек‑компания жалуется на голландскую таможню, которая несколько месяцев задерживает отправку партии оптических линз. Это уже не давление со стороны BDS , а самый настоящий бойкот, который исходит от людей за рубежом, считающих нас варварами».
По словам Томера, задержки и отказы оправдывают самыми разными причинами: иногда прямо ссылаются на войну или геополитические проблемы, иногда дают уклончивые ответы. Но самое тревожное явление — так называемый тихий бойкот, когда у израильских компаний просто перестают заказывать или принимать заказы: «Никогда не знаешь, чем руководствуется отдельно взятый менеджер по закупкам, который предпочитает делать заказы у израильских конкурентов, поэтому с этим невозможно бороться».
Очевидно, что, даже если война в Газе закончится завтра, последствия как активного, так и тихого бойкота будут еще годами отражаться на израильской экономике. Даже такие действия, как бойкот израильской киноиндустрии или израильского спорта, которые, казалось бы, не имеют прямого отношения к материальному благополучию страны, наносят сильнейший удар по ее имиджу в мире, что не может не сказаться и на других сферах. «Инвестиционные фонды руководствуются не только вопросами прибыльности в чистом виде. В страну, которую считают “проблемной”, эти фонды предпочитают не вкладываться, — поясняет Шуки Фридман. — И в этом смысле есть существенные риски, что мы потеряем много инвестиций, а это, несомненно, отразится на будущем израильской экономики».
* * *
Несколько лет назад один влиятельный американский профессор, придерживавшийся радикальных антиизраильских взглядов, призвал бойкотировать популярную в США сеть супермаркетов Trader Joe’s за то, что те посмели продавать в своих филиалах произведенную в Израиле фету. Этот призыв разместили в соцсетях произраильские активисты. И в результате уже через считаные дни израильская фета действительно исчезла с прилавков Trader Joe’s — ее просто раскупили.
